Через пару минут между деревьями зазияло открытое пространство. Это был небольшой утёс. К моему удивлению, на краю он был обнесён оградкой.
Я осмотрел забор — беленький. Затем положил на него руки и стал разглядывать лес.
Утёс находился на такой вышине, что расстилающиеся передо мной до самого горизонта зелёные холмы казались покрытыми зарослями мха.
Вдруг моё внимание зацепилось за некий инородный объект среди всего этого зелёно-фиолетового буйства.
На отдалённой возвышенности белели очертания высокой скреплённой балками структуры.
В моей голове тотчас промелькнуло слово, сказанное грубым, похожим на помехи голосом:
Радиобашня.
Я прищурился и стал внимательно разглядывать этот странный объект. Башня была средней высоты. Снизу, я зарослях, проглядывались очертания прямоугольной будки. Сверху крепилась обозревательная площадка.
Я посмотрел направо. Обозревательная площадка плавно перетекала в песчаную тропинку. Может, она вела именно к башне? Все дороги куда-нибудь ведут, — философская мысль, — а больше здесь ничего и не было.
Я криво улыбнулся и, щупая подушечками пальцами потёртую краску на перилах, серьёзно задумался, что мне делать дальше.
С одной стороны, можно прямо сейчас отправиться исследовать башню.
С другой, я не имею ни малейшего понятия, насколько опасной будет эта дорога и что ожидает меня в конце.
С того самого момента, когда я увидел эти странные цифры в дневнике моего предшественника, я попал в своеобразную западню. Мне одновременно и хотелось узнать решение этой загадки, и в то же время я понимал, что это может быть очень опасно.
— Ну ладно. Была ни была.
Я пожал плечами и стал медленно спускаться по тропинке.
Я всегда был пытливым человеком; если я не узнаю ответы, то не смогу заснуть, и поскольку здоровый сон имеет для меня критические значения, у меня попросту нет иного выбора.
Сперва тропинка была почти отвесной; я спускался осторожно, постоянно поглядывая себе под ноги и скользя по песку. Стоило мне только зацепиться за выпирающий древесный корень, я бы кубарем покатился вниз.
Потом дорога выпрямилась, и стал немного проще.
Окружающий лес напоминал непроглядный лабиринт; казалось, что достаточно сделать хотя бы один шаг в эти заросли, и тропинка немедленно растворится среди кустов, после чего я уже никогда не смогу вернуться назад.
Сперва я смотрел себе под ноги; затем мой взгляд обратился на тонкую полоску небо, которая пробивалась среди темнеющих древесных крон. Кстати, а который час? Я попытался рассмотреть солнце за тонкими белыми облаками... И вдруг остановился.
Что-то было не так.
Сама эта мысль удержала меня прежде, чем я понял, в чём, собственно, заключалась проблема.
Я осмотрелся: ничего. Прислушался: тишина. Облизал губы, сделал глубокий вдох и вздрогнул всем своим телом. Запах... Вокруг меня витал едкий, смолянистый, совершенно чуждый окружающему лесу смрад.
Я принюхался и обнаружил, что источник запаха находится дальше по тропинке.
Что ж... Выбора нет. Я побрёл дальше.
С каждой секундой запах становился всё сильнее; горький, душный, неприятный, наполняя лёгкие, он, казалось, оставлял после себя вязкий и чёрный налёт. Вскоре я заметил клубы чёрного дыма, вальяжно проплывающие среди древесных крон. Что там такое? Пожар? Я прищурился. Дым щипал мои глаза. Вскоре помимо запаха появился ритмичный грохот. Я был почти у цели. Ещё один поворот и вдруг деревья расступились, и я увидел...
— Ха...
У меня вырвался нервный смешок.
Это был поезд... Посреди леса на рельсах стоял самый настоящий чёрный паровоз и выплёвывал из длинной трубы, обведённой золотистым обручем, клубы смолянистого чёрного дыма.
Рядом тянулись пассажирские вагоны. Один из них был открыт. На землю спускалась тонкая лесенка из трёх ступенек.
Вдруг паровоз запищал. Если бы в лесу были птицы, после такого пронзительного шума они были немедленно захлопали крыльями и взмыли в голубую... Прошу прощения: в пурпурную высь.
Я глубоко вздохнул, больше не замечая запаха, приблизился к поезду и медленно поднялся по лесенке в салон. На вид он был из девятнадцатого века. Класс — люкс. Казалось, ещё немного, и бархатные чёрные сидения наполнят мужчины в котелках и дамы в шляпках, украшенных цветами.
Я хмыкнул и присел на ближайшее место. Кресло было мягким. Затем сложил руки на затылке и откинулся на спинку.
И так... Что теперь? Есть у меня предположения, что здесь вообще происходит?
Честно?
Ни малейшего.
Вообще на данный момент всё происходящее больше всего напоминает обыкновенный...
— Ваш билет?
Я резко отпрянул и ударился плечом в окно. В салоне стоял контролёр. На нём был синий жилет на белую рубашку с золотистыми пуговицами и фуражка с длинным и глянцевым на конце козырьком. Последняя совершенно закрывала его глаза, оставляя открытым только бледный, похожий на трупную рану рот.
Мужчина даже не дёрнулся, когда в моих руках появилась булава; наклонив голову, он тянул перед собою ладонь.
— Ваш билет?
— У меня его...
Нет, — это я хотел ответить, как вдруг обнаружил лежавшую возле окна разноцветную бумажку. Я взял её и осмотрел. Единственная надпись: 14 Июня 1912. Я поморгал и протянул билет контролёру. Он принял его, кивнул и ровным шагом побрёл дальше по коридору. Спустя пару секунд я пришёл в себя и уже приподнимался, чтобы проследовать за ним, как вдруг резкий толчок свалился меня в кресло. Поезд дёрнулся, загудел и задрожал. Я повернулся и увидел, как лес в окне постепенно смещается в сторону...
Чух-чух-чух-чух...
Поезд пришёл в движение, и мир вокруг охватила вибрация. Она пронзила меня насквозь, и я почувствовал, что больше не могу пошевелиться.
Я даже не заметил, когда мои глаза начали слипаться; с каждым толчком окружающее пространство становилось всё дальше, дальше и дальше... Вскоре мир превратился в горлышко колодца, которое неслось вперёд, уменьшаясь и обращаясь маленькой звездой, пока моё тело... Нет, моё сознание пикировало вниз, и тогда...
Тук.
Я открыл глаза.
Потолок.
Девять ламп.
Я повернул голову и посмотрел на шуфлядку, на которой лежал телефон. Взял его, проверил время.
08:38
Мой будильник сработает через три минуты.
... Я уже давно заметил за своим организмом удивительную пунктуальность. Если мне нужно быть на ногах в некоторое определённое время, достаточно поставить будильник, и я обязательно проснулась за минуту или две до того, как он успеет сработать; если же я не буду его ставить, то с высокой вероятностью просплю на добрый час.
Занятно, не правда ли?
Но ещё более занятным был мой сон.
Я прищурился, старательно припоминая все подробности: лес, пурпурное небо, тропа, вышка, паровоз... Я помнил всё до мельчайших деталей, и это была, пожалуй, единственная странность, которая выделала этот сон на фоне прочих наваждений дремлющего сознания.
Хотя нет, поправочка. Помимо этого, странным был тот факт, что я, собственно, видел сон. Самый настоящий. Экспедиции в другие миры стали настолько привычной частью моего распорядка, что я уже и не помню, когда в последний раз видел нормальные сны.
Кстати говоря, а когда я, собственно, уснул? Хороший вопрос. Наверное, это произошло, когда я...
Зззз!
Вереницу моих мыслей оборвал грохот будильника.
Я поморщился, привычным движением его выключил и стал подниматься.
Пускай... Обдумаю это дело вечером. Сейчас у меня на повестке был самый заурядный день самого заурядного вдовца, который живёт со своей самой заурядной племянницей...
Блажь, да и только.
Впрочем, в той части моей жизни, которая отвечала за «повседневность», тоже были свои проблемы...
56. мясо
Когда я пришёл на кухню, Таня уже сидела на своём месте. На ней была майка, которая была ей несколько великовата, и шорты.
— Доброе утро, — сказал я
