Как только она зацепилась за этот звук краем сознания, как тут же поняла, что этот крик был здесь всегда. Прятался, возможно, не настаивал, чтобы его слышали, но петух кричал уже давно, надрывисто, настойчиво, неуемно, и совершенно не собирался прекращать.
Пепел дрогнул, частички, падающие сверху, еще укрупнились и превратились в хлопья, что словно собирались просто завалить ее, заставить остаться здесь, захлебнуться, утонуть в сугробах из пепла, как в болоте.
Она шагнула вперед, в сторону звонкого крика, в сторону найденной деревни.
Стало светлее. Даже не светлее, а ярче, мир постепенно приобретал краски, менял очертания, избавлялся от серости.
Кто-то тащил ее в настоящий мир из болота, в которое она зашла. Ей лишь надо было слышать крик, и идти на него. И с каждым шагом реальность вокруг нее менялась.
Появилось небо, с двумя огромными планетами, отвоевавшими у звезд половину пространства. И пепел исчез окончательно.
У нее в руке оказался меч, а в другой – щит, и все тело накрыл доспех, блестящий в отраженном свете этих планет. Она знала, что этот меч, и этот щит она заработала себе сама. Петух ей только помог, не более. Это был ее меч. Его ей никто не давал. С оружием она сразу почувствовала себя уверенней.
Шагнула вперед еще, и под ногами хлюпнула потерянная вода озера, но уже на следующем шаге она поняла, что это не озеро, что эта вода накрыла весь мир, в которой ее перенес мальчишка, тот мир, в котором только и мог кричать петух. Потому что так они договорились.
И тогда она обернулась, лишь для того, чтобы убедиться, что ее перемещение произошло. Увидеть мальчика, и может быть, другого, Диму.
Здесь были не только они. Тысячи мечей сверкали в отраженном свете с неба, тысячи щитов блестели в свете звезд. Армия была здесь. Осталось лишь понять, удалось ли выманить из норы врага.
Наконец она вспомнила, то, что на время ей пришлось забыть. Лютик, воин этого мерцающего воинства, теперь была готова к бою.
Прежде чем занять свое место в строю, она успела заметить слегка удивленный взгляд мальчишки, смотрящий на ее меч. Меч ей дал не он. Она заработала его себе сама.
***
Его воины еще ничего не чувствовали, но ему, создателю этого мира, не нужно было видимых знаков. Достаточно было совсем мелочей, чтобы понять, что в его мир вторглись.
Пока еще неосознанно, в охотничьем азарте заскочив на чужую территорию за убегающей дичью, но это ничего не меняло. Настроение менялось, ощущения от воды, от неба, даже от луны Хозяйки – и то менялось. И это – еще только неосознанная работа Душителя.
Лекса страшило то, что его враг совершит, когда хотя бы осознает, что у него есть противник.
Он видел, даже если не поняли это они, как ряды его отрядов пошатнулись, словно все воины одновременно решили сделать шаг назад, всего лишь переступить с ноги на ногу, размять отекшие под весом брони и оружия члены.
Потом начало темнеть. Дымка пыталась отгородить небо от водной поверхности. Это продолжалось недолго, лишь до тех пор, как несколько десятков воинов не подняли головы, удивленно, пытаясь убедиться, что туман им лишь чудится. И туман сразу исчез, отступил перед дружным натиском десятков снов, которые считали, что никакого тумана нет.
Лекс поднялся с черного камня в центре мира Кирпичухи и Хозяйки, и крикнул, громко, чтобы его услышали даже самые отдаленные ряды воинов:
– И помните: этот мир – наш! Он такой, каким мы хотим его видеть. Не дайте никому его поменять у вас на глазах!
Видимо, именно в этот момент Душитель осознал, что ему вообще кто-то противостоит, и налег на ткань реальности чужого мира с чудовищной силой. Со злобой, которую Лекс не ожидал даже от такого игрока, как он.
Он просто его не знал, не знал, кто такой Душитель, не понимал его мотивов, не думал о том, как, собственно, тот сумел добраться до снов, единственной связи между живыми и здоровыми людьми и этой реальностью.
Только тогда, когда Душитель снов пришел в этот мир за ним, за ними, за всеми ними, Лекс понял, насколько чокнутым тот был. Всегда, или стал им здесь, или вообще сошел с ума осознанно, всего лишь как выбранный метод выживания в этой вселенной. Но сейчас он был полностью, беспросветно и безнадежно сумасшедшим. И злобным.
Его методы убийства не были всего лишь инструментом. Это и была его суть – злоба. Злоба, постоянный страх и ужас, которые он успешно переносил на свои жертвы. Инъекции которых убивали его жертвы. А он лишь наслаждался этими чувствами, питался ими, делался сильнее.
Понятно, почему ему было неинтересно воевать с людьми, уже оказавшимися в этом мире. У них просто не было нужной ему страсти, нужных ему эмоций, желаний, которые он с удовольствием уничтожал.
Одно лишь его появление внесло в ряды воинов смятение. Они пошатнулись, кто-то даже побежал, хотя бежать здесь было некуда.
Впервые ужас приобрел видимые черты, проявился в видимом диапазоне. Сначала это была мелкая волна, неспособная подняться выше лишь из-за мелководья, идущая от горизонта в их сторону, а потом, когда она ударила в строй, эта же волна превратилась в шевеление в рядах, которые пружинили, принимая удар, распространяя его все дальше.
Лекс видел, что сны не только бежали. После первой волны ужаса некоторые просто исчезали, просыпаясь и возвращаясь в свою реальность. Наверняка пробуждение владельцев этих снов происходило посреди ночи, в холодном поту, в полном непонимании, где они и почему дрожат от сковывающего разум ужаса.
Лекс их не винил. Возможно, если бы ему было куда бежать, он сбежал бы и сам. Не всем быть воинами, как не все умеют идти до конца.
Но одной волны было слишком мало для армии Лекса. К такому страху многим было не привыкать. Это была армия, созданная не из обычных жертв Душителя, а из воинов, для того и существующих, чтобы уметь бороться со своим страхом, знать, как его преодолевать. Знать, что нужно держать строй, как бы страшно ни было.
Лекс видел, как отряды сомкнулись еще плотнее, воины буквально сдавили друг друга, прижались плечами, ощетинились пиками и мечами. От ужаса, который гнала следующая волна, было не укрыться щитами, зато вот плечо товарища рядом, давящее, впивающееся в тебя, вполне помогало. Даже то знание, что товарищ боится не меньше тебя, что рассчитывает на тебя не меньше, чем ты на него, тоже помогало выстоять. Кто-то закричал. То был крик воина, призыв к бою, вызов врагу.
И враг показался. Душитель сделал еще шаг от горизонта, и этим шагом создал следующую волну. Которая была чуть сильнее предыдущей, выше.
Лекс понял, что воды прибывает, и мотнул головой. Пусть Душитель и сильнее его, но это был его мир, продуманный настолько тщательно, что с ним не так-то просто было играть чужакам.
