спустя сформировала группу, он отказался с ней общаться. Даже когда Electric Witch получила контракт на запись, попала в десятку лучших синглов и видео, он всё равно смотрел на неё со стыдом. Только в последние несколько месяцев он снова начал разговаривать с ней по телефону, выражая ей своего рода скупое уважение.
Но это... обложка компакт-диска на стене.
Это было что-то.
Это доказывало, что он ею гордился.
Папа был старомодным; он задавал тон, как будто из 1950-х годов. Мама, хотя и была по-своему непоколебима, была очень покорной, когда дело касалось его. Послушная маленькая жёнушка.
Но одно было точно: если бы папа не хотел, чтобы обложка альбома висела на стене, её бы там не было. Тот факт, что она была выставлена на видном месте, говорит о многом.
Гордится мной, - подумала Лиза, почти до слёз, - он гордится мной.
По причинам, которые она не полностью понимала, это было очень важно.
Как бы она ни отрицала или отвергала родительское принятие, она очень нуждалась в этом. Но улыбка на её лице внезапно стала исчезать. Ей было интересно, что папа подумает о её зависимости, что она сделает с тем, если они обнаружат её передозировку за кулисами или в каком-нибудь дерьмовом номере мотеля.
Не сейчас, - сказала она себе.
Всегда были реабилитационные центры, метадоновые клиники. Они работали... если можно было выдержать агонию отвыкания от наркоты. Нужны были настоящие стальные яйца, чтобы пойти на это, чтобы добровольно броситься в объятия кошмара.
- Мама? - она позвала. - Папа?
Было так тихо, что она могла слышать своё дыхание, слышать ветер, дребезжащий по карнизу. Она тяжело сглотнула, прикусила нижнюю губу. Может, они спали? Но почему-то она так не думала... она знала только, что определённо была не одна.
Шаги.
Она слышала, как они медленно движутся по коридору.
Совсем не так, как ходили её мать или отец.
Нет, если только они не пытались подкрасться к ней.
Она быстро повернулась, волосы на затылке встали дыбом, что-то густое и тяжёлое шевельнулось в её животе.
В темноте коридора она могла различить нечёткую фигуру, украдкой движущуюся в её направлении, увидеть глаза, сияющие в полумраке, как стробоскопы. Подойдя ближе, она увидела, что это женщина. Лиза могла слышать её дыхание, хриплое и глухое, словно ветер сквозь мехи.
- Кто... - начала говорить Лиза прямо перед тем, как у неё перехватило горло.
Нет, это не её мать.
Незнакомка.
Какая-то странная женщина, одетая в деловой костюм, босиком, вытянув руки перед собой, пальцы дрожали и были залиты кровью.
Лиза, волна грубого страха захлестнула её, отложила футляр для гитары, уронила сумочку. Она медленно попятилась, пока женщина приближалась, её лицо исказила безумная гримаса, которая больше походила на смертельный риктус трупа, чем на настоящую улыбку.
Лиза продолжала отступать.
Она наклонилась и достала кочергу из медных ножен каминных инструментов.
- Послушай, - сказала она чуть громче шёпота, - я не знаю, кто ты и чего хочешь, но тебе нельзя здесь быть.
Губы женщины открылись. Пенистая слюна текла из уголков её потрескавшихся губ.
- Чего я хочу, - прошипела она ужасно приглушённым голосом, словно забитая водосточная труба, - это ты, это ты, это ты-ы-ы-ы...
Задолго до того, как Лиза даже успела оказаться взаперти от ужаса, прежде чем её нервные окончания схватились от страха, женщина бросилась на неё. Она двигалась не как человек, а извращёнными качательными движениями.
Хищник подкрадывается к своей добыче.
Лиза стояла на месте и размахивала кочергой.
Она ударила сумасшедшую женщину по голове, попала в её череп и отправила её тело лететь. Та мягко приземлилась в кресло матери Лизы. Она упала на руки и перевернулась. Её лицо тут же появилось, глаза всё ещё горели, лоб был разрезан чуть ниже линии роста волос, кровь ручейками текла по её бледному лицу.
Тот факт, что её можно сбить с ног, вызвать кровотечение, воодушевил Лизу.
Она подошла к ней, и когда женщина снова пыталась атаковать, рыча, Лиза опустила кочергу.
Но женщина была готова.
Когда крючок кочерги вонзился ей в плечо - если она и почувствовала боль, то не подала никаких признаков - она схватила Лизу за запястья и с почти психотической силой швырнула её в сторону.
Лиза упала на деревянный пол и ударилась головой.
Но кочерга всё ещё была у неё.
Когда сумасшедшая снова пошла, Лиза протянула руку ей навстречу и ткнула остриём кочерги ей в живот. Женщина взвыла звериным рёвом и попятилась. Кочерга застряла у неё в животе. Она схватила её и вытащила, примерно три дюйма из закалённой стали, которая блестела красным и капала. Она отбросила её.
Но к тому времени Лиза уже была на ногах.
Она нырнула мимо сумасшедшей к камину, схватила двухфутовое берёзовое бревно, и когда женщина снова бросилась на неё, она обрушила его ей на голову со всей силой, что у неё была, крича при этом.
Женщина дёрнулась, её глаза закатились, и она рухнула, как будто была сделана из палочек для мороженого. Она лежала на полу, истекая кровью, но не умерла. Без сознания, подёргивающаяся, мерзкая пена капала из её кривого рта. Тонкая, как карандаш, линия крови сочилась из её левой ноздри.
Лиза стояла с бревном в руке.
Её тело было тяжёлым, вялым и бесполезным. Ей внезапно захотелось вырвать, заплакать, закричать. Но она ничего не делала, кроме того, что стоять. Через некоторое время она поплелась на кухню.
Родителей она там тоже не нашла.
Но она нашла много крови.
- Что действительно могло бы ускорить процесс, - сказала Нэнси Эклинд своему мужу, - если бы ты просто признал, что я права.
У Бена появилось неприятное желание обхватить руками её горло. Не то
