Конечно, великие космические фермеры расселяются звезда за звездой, выбирая подходящие миры для колонизации и засевания. Ожидание в течении миллионов лет для них ничего не значит. В конце концов, они всегда овладевают созданными ими расами и безграничной силой их интеллектов.
- Гейтс считал, что в каждой популяции есть люди, которых он называет личностями типа А... покорные, методичные, больше машины, чем люди. Разумы очень похожие на их собственные. Люди, которые ставят долг и преданность высшему делу превыше всего. И особенно такие пустяковые, человеческие вещи, как любовь, семья, индивидуальность...
- ЛаХьюн, - сказал Хейс, и его сердце забилось.
- Да, точно. Разумы, подобные его, могут быть случайными, но, скорее всего, нет. Небольшое меньшинство, которое Старцы заранее спроектировали, чтобы использовать его как вирусы, чтобы заразить всех нас. Конечный результат будет... ну, я думаю, ты можешь догадаться.
- Мир, наполненный ЛаХьюнами.
Хейс выглядел так, будто его сейчас стошнит. Он вытащил сигарету, чувствуя злость и отвращение.
- Ни один из нас не человек... просто бесчувственные и с промытыми мозгами. Рабочие муравьи, трутни.
Шарки кивнула.
- Да, но гораздо, гораздо хуже, Джимми. ЛаХьюн умноженный на десять, ЛаХьюн в квадрате. Лахьюны без самых базовых человеческих качеств... автоматы с единым направленным разумом, которым могут повелевать эти инопланетяне.
Она сделала паузу, хлопнув блокнотом по колену.
- Но с какой целью? Я не знаю.
Но Хейс думал, что знает.
По крайней мере, одну или две причины, хотя он подозревал, что их гораздо больше. Они привели в действие проект на этой планете, как, вероятно, сделали и на сотнях других. Они отправляли колонистов, которые дрейфовали от звезды к звезде, от планеты к планете, засевая их для будущего урожая, как и предполагал Гейтс. Это заняло бы миллиарды лет, но, в конечном счете, это не имело бы значения для таких существ, как они, которые были в любом случае потенциально бессмертны. Конечным результатом стало создание тысяч аванпостов, сети доминирования. Используя созданные ими разумы, они будут обладать неограниченной психической энергией. Вид энергии, который выходил далеко за рамки таких простых вещей, как ядерный синтез, это было само электричество и молоко творения.
О, это было очень просто, если подумать.
Они знали, что это сработает, потому что делали это триллионы лет. Они знали, как это произойдет. С самого начала они знали, что человечество будет размножаться и распространяться по земле. Что наша спроектированная нейрофизиология сделает это довольно простым, что мы будем рассуждать, выбираясь из тьмы так же, как это сделали они. Они знали, что наше перенаселение достигнет миллиардов и что, когда наша численность достигнет критической массы, мы найдем их снова, и они будут ждать, ждать, чтобы использовать то, что у нас есть... безграничная, чистая кинетическая психическая сила человеческого разума. Они соберут ее. Они объединят нас в единый разрушительный разум. Новый разум, свежий улей, не древний и изнуренный, как у них, а свежий, будущий и неразрушимый, вечный, бесконечный и бессмертный. Они будут направлять космическую чистоту наших мыслей, и эти мысли будут энергией, материей и фокусом. Они проделают дыру в темных пространствах между звездами и приведут сюда свою расу, легионы, рои, которые заполнят моря, покроют земли и затемнят небеса, и тем самым высосут человечество досуха.
Да, мы были окончательным инструментом, технологией, которая могла бы призвать их и уничтожить нас. Вот в чем все дело. Их колонисты распространялись, сеяли и манипулировали, порождая великий разум, который можно было поглотить и направить на открытие порталов между далекими безднами космоса. Когда их план осуществится, не будет никаких миллионолетних миграций, а будет простой прыжок через червоточины, проложенные с помощью чистой психической силы. У них была бы вся Вселенная, звезда за звездой.
Это заняло бы целую вечность, но они были терпеливы.
Но когда они проведут настоящий рой, они также принесут с собой сжигающий атомный мор, Цвет Из Космоса. Этот внепространственный ужас, который искривил пространство и растворил материю, скользя, искажая время и реальность и высасывая кровь самого космоса. Хейс не мог притворяться, что знает, что это такое на самом деле, но если у Старцев и мог быть дьявол, то это был он.
И они были дьяволопоклонниками.
Хейс рассказал об этом Шарки, и она с ним согласилась.
"Эта чертова штука может двигаться быстрее?" - в сердцах спросила она.
44
Станция Харьков.
Она возникла из хлещущей черной полярной ночи, словно какой-то футбольный стадион в мертвом центре этого ледяного белого небытия... внезапный оазис огней, машин и цивилизации. Дом Тарга и метеорологический купол. Электростанция и буровая вышка. Обсерватории и хранилища. Большая часть всего этого соединена паутиной трубопроводов, размеченными дорожками и сигнальными огнями. Все это увенчано антеннами, ветряными турбинами и тарелками радаров. Хозяйственные постройки и хижины разбросаны во все стороны. И, далеко слева, занесенная взлетно-посадочная полоса, на которой должны были появиться самолеты весной. Автономное сообщество, запертое в этой вечной глубокой заморозке. А что касается помощи из внешнего мира, то с тем же успехом она могла бы находиться в центре марсианской пустыни. Потому что, если бы вы думали об эвакуации или спасении, вы бы получили ее так же быстро, как и на Красной планете.
Он медленно вел "Снежного Кота", счастливый тем, что вернулся, и в то же время его преследовало то, что он видел перед собой, как будто это была не антарктическая исследовательская станция, а запретная земля для погребения, ледниковое кладбище, возникшее из древнего ледникового поля, врата распахнуты настежь. Один лишь вид этого заставил страх подняться в нем, как паводковые воды, утопив его в собственном сладко-горячем страхе. К этому моменту он уже не боялся признаваться себя в подобных чувствах. Его интуиция подсказывала ему, что он вляпался во что-то плохое, и он не сомневался в этом, он принимал пророчество.
Хейс остановил "Кота" перед домом Тарга и не двигался с места, ощупывая станцию и позволяя ей рассказывать ему. Он не мог отделаться от мысли, что станция Харьков окутана той же атмосферой, что и разрушенный город Старцев сейчас... токсичной и духовно прогорклой.
Шарки и Хейс вышли из снегохода, и, хотя и не признались в этом друг другу, почувствовали, как страх, агония и паранойя этого места собираются в единый первобытный крик, который они могли слышать только в своем сознании.
Но это было реально. Было явно. Было ощутимо.
Они могли слышать это в ветре и чувствовать это в своих душах. Поэтому они были готовы к худшему, когда вошли в Дом Тарга. Первым пришла вонь... крови, мяса и опорожненных кишок. Смерть. Смрад смерти был таким густым и полным, что они почти не могли думать, просто вдыхая его.
"Нет", - сказала Шарки. "О, Боже мой, нет..."
Но на Южном полюсе не было бога. Только холод, ветер и белизна, хищный древний разум, который всегда был голоден, чей желудок никогда не был полон.
И здесь, в кают-компании, он пировал.
Все сидели за столами, как будто их позвали на групповое собрание. И, возможно, так оно и было. У всех выбиты глаза из орбит, мозги сварены до состояния рагу. Их белые лица были забрызганы кровью и жидкостью, они превратились в визжащие маски боли и ужаса. Все они. Как будто один дьявольский разум захватил их сразу и опустошил их разумы одним общим махом. Здесь были все, в морге, освещенном электрическим светом: Рутковский и Корицкий, Содермарк и Стоттс, даже Паркс и Кэмпбелл с буровой вышки, а также еще дюжина ученых и контрактников.
Да, там были все, кроме ЛаХьюна.
- Мы... мы должны его найти, - сказала Шарки, сглатывая, затем снова сглатывая. - Мы должны поймать его, прежде чем он уйдет отсюда. Он направится на другую станцию... может быть Восток или Амундсен. Он не остановится, пока не сделает это, и они ему не позволят.
