Она попала в объятия Хейса, а он - в ее, и они соединились вместе в этом зловонном, ужасном морге. Необходимость в прикосновении и объятиях, необходимость напоминать друг другу, что они все еще живы и все еще люди. В этом была сила. Сила в том, кем и чем они были, а не в том, какими их хотели видеть эти чертовы Старцы. Они были друг у друга, и у них были чувства, и эти чувства были настоящими и сильными, они смазывали их полозья, питали их двигатели и помогали им пройти через все это до сих пор. Они решили, что смогут выжать из них еще несколько часов.
- ЛаХьюн отослал нас специально, Элейн, - сказал Хейс. - Он хотел, чтобы мы убрались с дороги, чтобы удрать. Возможно, он уже был заражен несколько дней или неделю, или, черт возьми, кто знает?
- Он не думал, что мы выйдем из города живыми.
Она огляделась вокруг, изучая ночь, прижимающуюся к окнам и покрывающую стекла своим холодным дыханием.
- Они умерли не так давно... возможно, он все еще здесь.
Хейс на это рассчитывал.
Если бы ЛаХьюн уже сбежал, это означало бы, что им придется преследовать его. Выйти на полярное плато, мчаться за ним, пытаясь догнать его прежде, чем он достигнет станции Амундсен-Скотт или русского лагеря Восток. Оба находились на расстоянии сотен и сотен миль. Если бы они поймали его, это было бы опасно, а если бы не поймали? Еще хуже. Поломка при температуре ниже ста градусов означала смерть через два часа, независимо от того, как вы были одеты и насколько горячими были ваши маленькие ручки.
Это был факт.
Поэтому они либо останавливали его сейчас, либо позволяли гонке начаться. Хейс представил, как они прибывают сразу за ним на Амундсен, стреляют в него, пытаются убить его, как те норвежцы в "Нечто", пытающиеся убить зараженную собаку. Он полагал, что с ними будет тоже самое, что и с предполагаемыми нападавшими в фильме: ЛаХьюн будет спасен, а Хейс и Шарки будут застрелены, как бешеные собаки.
Итак, они начали обыскивать станцию, и пока вы этого не сделали, вы забывали, насколько велик и обширен был Харьков. Сколько там было оранжево-полосатых зданий. Сколько чертовых мест, где можно было спрятаться. Без главных зданий, таких как электростанция, дом Тарга или метеорологический купол, у вас были десятки и десятки маленьких вагончиков, складов и лачуг. У вас был склад топлива, гараж и служебные ангары, трубопроводы размером с человека, которые соединяли их, как артерии подо льдом. Летом с двадцатью мужчинами это можно было сделать за час. Посреди бесконечной полярной ночи это заняло бы целый день.
Особенно, если ваша добыча не хочет, чтобы ее нашли.
Поэтому сначала проверили самые очевидные места. Они прочесали дом Тарга сверху донизу, заглядывали даже в чуланы и под кровати, в душевые и даже в шкафы на кухне. Они не рисковали. Они проверили электростанцию и даже буровую вышку. Единственное хорошее, что они там обнаружили, это то, что дыра, ведущая к озеру Вордог, замерзла. Хейс позаботился об этом, выключив отопление и взломав окна. Затем он открыл буровые резервуары и затопил скважину. Совсем скоро здесь появится каток. Они также нашли Гандри... он вышиб себе мозги.
"У него были яйца", - подумал Хейс, накрывая его паркой и брезентом. "Он не собирался позволять этим чертовым существам завладеть его разумом. Он сошел в могилу, показав средний палец Старцам. Да благословит тебя Бог, Гандри. Ты был настоящим".
Вернувшись на тропу, Хейс и Шарки направились к обсерватории и куполу метеорологии. Оба были пусты. Гараж был почти засыпан снегом, поэтому они вошли через задний вход и осмотрели все, каждый темный угол и вестибюль. Проверили отсутствующие машины. Таких не было. Проверили кабины "Спрайта" и "Д-6 Кэт", нескольких полноприводных грузовиков с баллонными шинами, которые использовались в основном летом. Ничего.
- Интересно, здесь ли он вообще, - спросила Шарки, думая вслух. - Я знаю, что это принятие желаемого за действительное, Джимми, но что, если его разум тоже помутился, и он просто ушел в ночь. Засыпан метелью.
- Если это правда, то рано или поздно ветер выкопает его обратно, - сказал Хейс, зная, что старая антарктическая поговорка верна: ничто не остается навсегда погребенным на полюсе.
- Как ты думаешь, это возможно?
- Конечно, док, просто маловероятно. Насколько нам известно, этот сумасшедший ублюдок преследует нас, все время оставаясь позади или впереди нас, просто вне поля зрения. Мы могли бы играть в такие салки неделями.
Шарки убрала со лба прядь рыжих волос.
- Он здесь, Джимми? Ты чувствуешь его?
Хейс стоял там, прислонившись к бульдозеру "Кэт" и затягивался сигаретой. Он обдумал ее вопрос и, когда ответил, говорил не разумом, а сердцем.
- Да, он здесь. Я чувствую этого ублюдка там...
Склад топлива.
Если и было на станции место, где можно было спрятаться, так это здесь. По сути, это был туннель из усиленного листового металла с баками с топливом по бокам, преимущественно дизельным, на котором работала большая часть транспортных средств и генераторов, которые запускали котлы, поддерживали освещение, работу систем, обогревали и кормили людей, и так по кругу. Несмотря на то, что он был освещен вереницей огней, здесь было темно и сыро, воняло маслом и дизельным топливом.
Осторожно, с помпой "Ремингтона" в руках, Хейс двинулся по стальному мостику, протянувшемуся вдоль всего здания. Шаги эхом отдавались от стальных барабанов, а сердца колотились, зловещее чувство ожидания было почти физически тошнотворным. Было так легко спрятаться за одним из гигантских барабанов, выскочить и застать их врасплох. Но они прошли до конца, заглянули за каждый барабан, и там ничего не было. Они пошли обратно к двери.
Хейс внезапно замер.
- Что? - прошептала Шарки, как напуганная до смерти маленькая девочка.
- Ну, - сказал Хейс откровенно громким голосом. - Его здесь нет.
Затем он потащил ее к дверному проему.
- Я знаю, где он. Он у нас под ногами. Он прячется в трубопроводе, ведущем отсюда к гаражу.
Шарки не стала с ним спорить.
Она видела этот почти электрический взгляд уверенности в его глазах и знала, что он питается не догадкой, а более глубоким знанием, которое было неизбежно правильным. Если Хейс сказал, что он там, то ЛаХьюн был там, определенно. Прячется, как крысиная змея[51] в кроличьей норе. И кому-то придется его выманить.
Он передернул цевье на "Ремингтоне" и вручил его Шарки.
- Беги в гараж. Сразу за бульдозером есть панель доступа - решетка, вделанная в пол. Он попытается пройти через нее, когда я его выгоню. Когда он полезет... разнеси его. У тебя там три патрона.
- А ты?
Хейс взял ее ледоруб. Он вышел вместе с ней на улицу.
- Давай, Элейн. Беги туда. Я не спущусь, пока не увижу, что ты там.
Она покачала головой, вздохнула и убежала в ночь, ее кроличьи сапоги хрустели по насту. Гараж находился примерно в ста футах. Он увидел, как она остановилась возле задней двери, стоя под светом и махая рукой. Он помахал в ответ.
Как можно тише, Хейс на цыпочках вернулся обратно... если бы вы могли реально ходить на цыпочках в этих больших, громоздких ботинках. Но он сделал это тихо. Так тихо, как только мог. К тому времени, когда он добрался до решетки, его сердце колотилось так сильно, что кончики пальцев пульсировали. Он присел возле решетки.
Элейн уже должна быть на месте, давай сделаем грязное дело и покончим с этим.
Не было никакой возможности тихо поднять металлическую решетку, поэтому он не стал париться. Отбросил ее, и она с грохотом упала на мостик. Он устроил из этого большое шоу, говоря вслух, как будто вел с кем-то разговор, чтобы ЛаХьюн подумал, что он спускается не один.
Затем спрыгнул в трубопровод.
Он был похож на туннель для побега из какого-то старого военного фильма, только был прорезан во льду и идеально выровнен. Если бы ты был эльфом или пикси, ты мог бы стоять там прямо, но остальным приходилось пригибаться. Хейс засунул фонарик в куртку и зажег аварийную сигнальную ракету. Света она давала столько же, если не больше, и, в отличие от фонарика, если кто-то шел на тебя, ты всегда мог воткнуть горящий конец ему в лицо.
