— Мы пожертвуем ею, чтобы добраться до тебя, — тихо пообещал ей Эдвард. — У нас такие правила.
— Но не у меня.
Ник шагнул вперед, и земля зашевелилась. Ведьмоволки взвыли так громко, что у меня зазвенело в ушах, а потом одновременно вскочили и принялись кружить по оврагу. Зазвонил телефон Ника, и мелодия показалась слишком громкой и инородной в теплой ждущей тишине.
— Наверное, Уилл, — выдавила я.
С информацией, которая пойдет на пользу. Ник нажал на кнопку ответа.
— Не ходите в лес.
Я расслышала слова Уилла так же четко, как если бы трубка была прижата к моему уху. Возросшая сила определенно мне пригодилась.
— Слишком поздно, — вздохнул Ник.
Уилл ругнулся.
— Тогда держитесь подальше от оврага, где похоронено больше всего тел. Там огромное средоточие энергии. Ведьмоволки будут защищать эту землю, так как ее осквернили больше всего. Именно там они обретут силу.
— Через две недели? — спросил Ник.
— Боюсь, что нет. В некоторых легендах говорится, что темная луна — это новолуние. В других — что темная луна делит небо с солнцем. Она всегда там, просто днем мы ее не видим.
— То есть, темная луна сейчас, — прошептала я.
Ник посмотрел на меня. В его глазах вспыхнул огонек понимания, и он сжал трубку крепче.
— Армию ведьмоволков нельзя убить, — продолжил Уилл. — Они уже мертвы. Вам нужно помешать Лидии сделать… то, что она собирается.
— Как? — спросил Ник.
— Ими командует самый могущественный шаман.
— Лидия не индианка.
— Черт, — пробормотала я, вспоминая объяснение Уилла о шаманах. — Кровь не имеет к этому отношения.
— Ошибаешься, — пропела Лидия, надрезав мою кожу. — Имеет самое прямое.
Земля задрожала, и Лидия меня выпустила. Развернувшись, я увидела, как она поднимает испачканный в моей крови амулет к залитому солнцем небу.
— Кровь к земле, плоть к плоти, духи, восстаньте!
— Уходите! — крикнула я Нику и Эдварду. — Бегите!
— И не подумаю, — фыркнул Ник.
— Я ради этого живу, — поддержал его Эдвард.
Они устремились вперед, и ведьмоволки оскалились. Эдвард и Ник одновременно выстрелили в ближайших призраков. Пули прошли сквозь тела и упали на землю.
— Ого, — проворчал Ник.
Они оба наставили пистолеты на Лидию, и волки бросились в атаку.
— Нет! — закричала я, но призраки меня не слышали. Они сбили мужчин с ног. Учитывая то, как прошли сквозь них пули, ведьмоволки обрели неплохую плотность. На грудь к Эдварду и Нику взгромоздилось по волку, а еще двое отняли оружие и утащили в лес.
— Никого сюда не подпускайте. — Лидия опустила руки. — Теперь здесь только ты и я. — Ведьмоволки взвыли. — И они. Им нужен вожак. Без него они не знают, что делать. — Лидия наклонилась ближе. — Мне нужна еще кровь. Думаю, вся.
Меня охватила ярость. В чем смысл быть оборотнем, если я не могу победить одну безумную ведьму?
С гневом пришла сила, и энергия прокатилась по коже пылающим ветром. Я не смогла сдержать щекочущий горло рык, и он исторгся наружу.
Светило солнце. Я не должна была чувствовать зов луны, но чувствовала.
— Не сопротивляйся, — прошептала Лидия. — Обратись. При свете дня. Тебе станет намного лучше.
— Она именно этого и добивается! — крикнул Эдвард. — Не обращайся!
Смех Лидии защекотал мне спину словно перышком.
— Разве ты не устала слушать, как он указывает, что тебе делать?
— Нет, — солгала я.
— Если ты узнаешь все, что он от тебя скрывал, ты передумаешь.
— Сомневаюсь.
— Так давай проверим.
Я моргнула, и она исчезла.
— Ты знаешь, кем была твоя мать? — Голос Лидии, казалось, доносился отовсюду: от деревьев, с неба. Где она, черт возьми?
— Она была оборотнем, — ответила я. — Эдвард ее убил.
— Да, но знаешь ли ты, почему?
— Она была оборотнем.
— Не почему он ее убил, а почему она такой стала?
— Ее укусили.
— Из-за того, кем был ее отец.
Отец моей матери. Мой дедушка. Кем он был? Я никогда не спрашивала, а мне никто не говорил. Я была сиротой, всю мою семью истребили оборотни. Может быть, это правда. А может, и нет.
— Они пришли за ним, но нашли ее. — Шепот Лидии походил на змеиное шипение. — Смерть — слишком легкое наказание за все, что он сделал. Эдвард не успел спасти свою дочь, но сумел сохранить жизнь тебе.
Я глянула на шефа. Ведьмоволки отошли, позволив Эдварду и Нику сесть, но не давая встать. Старик смотрел на другой конец оврага. Один взгляд на него — и я поняла, что Лидия говорит правду.
Эдвард Манденауэр убил своего ребенка — мою мать, — а потом воспитал меня как призреваемую сиротку, без любви, привязанности или честности. Я не могла поверить, что даже такой человек как он мог быть так жесток.
— Вот так, — искушала меня Лидия, шепча на ухо. — Разозлись. Очень-очень разозлись. Обратись при свете дня. Представь себе силу.
— Откуда вы так много знаете? — выдавила я. Голос больше походил на рычание зверя, чем на речь женщины.
— Моя бабушка и Эдвард были… близки.
— Мария?
— Мария была его женой. Бабушка узнала его первой, влюбилась, но Эдвард оставил ее в лаборатории с Менгеле и женился на Марии, городской потаскухе. Бабушка выведала все секреты Эдварда, а потом поделилась ими со мной.
Кипящая ярость бурлила в крови, придавая мне доселе невиданную силу, сосредоточенность и ясность. Несмотря на солнце, я чувствовала луну, потому что она была в небе, пусть и невидимая.
Открыв разум, я призвала мрак. Я приветствовала тьму, как в небе, так и во мне.
Руки превратились в лапы, из подушечек пальцев вырвались острые как бритва когти. Ко мне пришли слух, зрение и скорость волка. Когда Лидия снова заговорила, я была готова.
— Рано или поздно тайны всегда сослужат службу.
Я вскинула руки, и по оврагу пронесся вопль боли. Открыв глаза, я увидела Лидию. Сжав ее горло когтями, я довольно сильно его поцарапала. Не смертельно, но крови натечет изрядно.
Лидия зашевелила губами и указала на свое горло. Не хотелось отпускать ее — а вдруг опять исчезнет? Погодите. Почему она не испарилась?
Словно в замедленной съемке я смотрела, как капля крови летит к земле и впитывается в грязь под аккомпанемент воя ведьмоволков.
По земле пошла рябь, словно по воде, и она внезапно разверзлась, как море перед Моисеем. Я увидела черепа и кости. Вот вам и осквернение.
«Кровь к земле, плоть к плоти, духи, восстаньте».
Чертово заклинание!
Я посмотрела на ведьмоволков. Теперь они стали настоящими. Я больше не видела сквозь них, и, судя по словам Уилла, их не остановить.
