— Какое тебе до нас дело? — со злостью глядя на эту издевательскую улыбку, спросила я.
— Я, видишь ли, тоже слушаюсь родителей, — Севины глаза хищно сощурились, улыбка уже почти не скрывала ярость, — Мой папочка велел добыть ему пуговицу. А дорогая Зинаида Дмитриевна очень обидела меня, подсунув подделку.
Он сделал еще шаг в комнату, остервенелым движением махнул правой рукой, и с полок у стены посыпались книги и фотографии в рамках. Я выхватила пистолет, собираясь выстрелить, но Эдик перехватил мою руку за локоть и покачал головой.
— Да, не поможет, — ядовито ухмыльнувшись, подтвердил Сева, махнул левой рукой и с другой стены попадали картины, нарисованные самим хозяином квартиры, — Я, знаешь, очень огорчен.
— Это ты звонил маме? — догадалась я.
— Ага, — Сева злорадно закивал, — И я был очень убедителен.
— Убил ее друзей, — сдавленно прорычала я.
— Ну, было, — Сева пожал плечами, — Этот ваш священник, плакал и просил пощады. Божий человек называется! А как же мученическая смерть за веру?
— Хватит, — не выдержала я и вскинула пистолет.
— Ха, ха, ха, — картинно приосанившись, изрек Сева и демонстративно вышел на середину комнаты, — Вся эта ерунда в моем случае вам не поможет. Если только у вас нет с собой пуговицы.
— У нас кое-что другое есть, — с отвращением глядя на него, проговорил Эдик; все это время он вел себя тихо, словно ждал чего-то, а сейчас вдруг оживился, — Под ноги глянь, дебил.
При этих словах Эдик нагнулся и вытряхнул на пол сахарницу, которой никто из нас во время чаепития так и не воспользовался. Из фаянсовой посудинки закапала жидкость. Тонкая струйка дорисовала на полу начерченный заранее круг, который был незакончен, чтобы позволить демону пройти внутрь.
— Елей, — утробным голосом прорычал Сева, дернулся к двери, но не смог пересечь круг и отпрянул, — Подловили, уроды!
Его глаза закатились, и их залила пугающая нереальная чернота.
— Ты и сам-то не красавец, — сухо усмехнулся Эдик и мимо круга на полу прошел в коридор, — Дина, ты жива тут?
— Ну, почти, — промычала моя сестра, когда он поддержал ее за плечи, помогая подняться, — Ну, Сима, умеешь ты выбирать себе знакомых! Сейчас я тоже познакомлюсь с ним поближе.
Дина поковыряла пальцем в сахарнице, потом запустила туда всю ладонь.
— Ну, что, ты готов к продуктивному общению?
Она протянула влажно блестящую растопыренную пятерню к лицу Севы. Он завизжал, словно его посадили на угли. Внутри круга Сева метался, извивался змеей, потом начал биться головой об пол, поэтому его пришлось посадить на кресло и привязать запястья к подлокотникам, а лодыжки к передним ножкам.
— Не надо! — заорал Сева, пытаясь избежать прикосновения измазанной елеем ладони.
— Тогда рассказывай, — угрожающе-вкрадчивым тоном предложила Дина.
— Ладно, ладно, — глядя на ее руку, Сева начинал задыхаться, — Она жива. Жива ваша мать, ее прячут здесь, в городе. Стас, он был со мной в бойлерной. Он назвал это место "нехорошая квартира". Только не надо!
— Что за "нехорошая квартира"? — Дина недоверчиво нахмурилась, — Не впаривай мне Булгакова, Бегемот недоделанный.
Она вытянула руку с явным намерением дотронуться до извивающегося в кресле демона.
— Кажется, я знаю, что это за место, — остановил ее Эдик, — Один друг рассказывал про квартиру в доме, где раньше жил, в которой никто не задерживается надолго. У первых жильцов шестнадцатилетняя дочь покончила с собой, с тех пор владельцы меняются как перчатки. В народе ходят подозрения, что с этим жильем что-то неладно. Адрес я знаю.
— Ну, предположим, — Дина опустила руку, — А где демон?
Сева обреченно поник головой.
— Он прибудет в город к полуночи, — тихо проговорил он, — Он ищет ребенка.
— Какого? — спросила я.
— Мальчика. Больше я ничего не знаю, клянусь, — едва слышно сказал Сева.
Он бессильно повис в кресле, закрыв глаза.
— Что-то проясняется, — Дина вопросительно посмотрела на Эдика, — Ну, что, отчитаем эту штуку?
— Вы же обещали! — взвился Сева.
— Разве? — холодно удивилась Дина, — Так что, Эдик?
Эдик нахмурился и вздохнул.
— Православная церковь экзорцизм не практикует и не одобряет, — проговорил он, — Считается, что только святой подвижник может изгнать беса. Простой же человек может одолеть его длительным постом и молитвой.
— Сажать его на диету некогда, — заметила Дина, — А католики что делают?
— А у католиков жертвы одержимости, как правило, дохнут, — сердито буркнул Эдик и, увидев недоумение на наших лицах, пояснил, — Да, а вы что думали? Демон в теле парня. А у него, кстати, прострелена грудь. Если бес из него выйдет, он, скорее всего, не выживет.
— А это, по-твоему, жизнь? — спросила Дина, указав на привязанного Севу, — Так что мы можем сделать с этой гадостью?
Эдик помедлил, угрюмо глядя на нас и на сжавшегося Севу, потом подошел к груде упавших с полок книг.
— Читай, тут все написано, — грустно сказал он и протянул мне томик в черной обложке с надписью «Псалтирь».
Сева лежал на диване, накрытый стеганым одеялом. Он был без сознания, и мы не знали точно, придет ли он когда-нибудь в себя. Последнее, что мы услышали, когда он поднял на нас прояснившийся взгляд, было едва различимое: «Спасибо».
— «Скорая» едет. А вам лучше исчезнуть, — сказал Эдик, — Я что-нибудь совру, не в первой.
— Спасибо, — сказала Дина, — Без тебя бы мы не справились.
— Матери привет передавайте, — усмехнулся Эдик и сунул мне в карман скляночку с елеем.
— Позвони рассказать, как он, — последний раз бросив взгляд на Севу, попросила я.
Погода с самого утра стояла холодная и ветреная. В небе гуляли сизые тучи, и все было пронизано томительным ожиданием дождя.
Панельный пятиэтажный дом с белыми стенами и выкрашенными в синий цвет проемами балконов и лоджий выглядел вполне заурядно. Но чувство тревоги при взгляде на него только усиливалось. Не решаясь приблизиться сразу, мы остановили машину возле супермаркета по соседству.
— Плохо, что "нехорошая квартира" в большом жилом доме, — заметила Дина, глядя на торец дома с наспех замазанными швами между плитами, — Там кто угодно может оказаться демоном.
— А мы не можем даже замаскироваться, — добавила я.
— Раз так, то мы и не будем. Полезем напролом, — хладнокровно заметила Дина, — Вооружены мы нормально, добавим побольше наглости, и должно прокатить.
Мы стояли на ступеньках супермаркета рядом с местом, где поставили «Волгу». Мимо нас входили и выходили люди с большими пакетами и тележками для продуктов. Я вспомнила, что мы купили в магазине, и невольно улыбнулась.
