нетерпеливо продолжил:
– Сегодня их достанут и привезут сюда.
– Когда?
Раздался вызов мобильного. Воганька взглянул на экран и ответил:
– Сейчас.
Ян ушел, а Карл оперся о стол в гостиной, вспомнив, как, мучимый жаждой, старательно выводил на бумаге все, что знал об упырях.
Прага тогда была совсем небольшой, но острые шпили костелов, возведенных по приказу Карла, уже гордо устремились в небо. Он метался по кабинету, чувствуя, как солнечный жар проникает даже сквозь закрытое ставнями башенное окно. Ему бы скрыться в спальне, но дела Богемии и поиск средства от заразы, которую он носил в себе, лишали Карла покоя и сна. Да и молодую супругу, которая его любила, Люксембургский всячески избегал, зная, что не сможет совладать с жаждой крови. Он сел за стол и торопливо выводил все, что узнал от Вильгельма, и все, что чувствовал сам при обращении.
Вскоре Ян внес несколько металлических кейсов и поставил на стол в апартаментах Карла.
– Я не верю, что мы найдем в них хоть какие-то упоминания. Большая часть – это мои записи случаев обращения, обрывки летописей других монахов и ваши заметки.
Ян отошел от стола, предоставляя Люксембургскому право открыть их первому. Выпустив когти, Карл сорвал крышки, под которыми желтели плотно уложенные многочисленные листы, книги и карты. Тяжелая, плотная бумага и дубленая кожа хранили секреты разгула упырей в ранние Средние века.
– Мы можем попытаться, – ответил Карл, касаясь пальцами своих записей.
– Пока здесь нет маркграфа и главы Ордена, я бы хотел обсудить запасной план.
Карл прекратил листать страницы и встретился взглядом с Воганькой.
– Говори, – разрешил он, видя, что тот по старой привычке ждет его дозволения.
– Когда прибудут вейтус и если у нас не окажется оружия против них, единственно верным будет организовать переговоры.
– Переговоры?
– В битве с ними мы неизбежно проиграем. Нас мало, а вейтус копили мощь все эти века. Знаю, что графиня Кинских, возможно, приведет на нашу сторону влколаков, но это не поможет защитить Прагу от сотен упырей и низших. Мой король, вы всегда предпочитали дипломатию войне, так почему сейчас не попробовать решить все мирными договоренностями?
– Мирными? Ты слышал, что сказал брат Вильгельма?
– Слышал. Поэтому считаю, что у нас нет шансов, но если договориться и сосуществовать…
– Нет! – отрезал Карл, принимаясь вынимать документы из кейсов, а Ян замолчал, неодобрительно поджав губы.
Записи монахов представляли собой очерки их странствий по селениям и местечкам. Они описывали, как простой люд превращался в живых мертвецов и выкапывался из могил с наступлением сумерек. Боролись с ними с помощью кольев, распятий и святой воды. Карл поморщился. Все вышеописанное он знал. Карл разделил бумаги на две части, отдав половину Яну.
Дэниэлю Фаусту он послал короткое сообщение:
«Мы с Яном остались в Страговском монастыре. Привезли мои старые архивы. Ищем».
Глава Ордена поспешил ответить сразу же:
«Через полчаса буду у вас. Помогу. Моя библиотека перерыта вдоль и поперек и более не способна дать нам искомое».
Ян со своей частью документов уселся за стол, внимательно прочитывая бумагу за бумагой. Карл устроился рядом, забрав себе большую часть стола. Стены библиотеки приглушали уличный шум. За окнами ярко пылало солнце, чьи лучи проникали сквозь окна, пронизывая комнату ярко-желтым. В этих световых стрелах кружилась мелкая пыль от документов, и там же, в воздухе, вместе с пылью витало недовольство Карла.
– Сады смерти. Возможно, кто-то оставил хотя бы намек на них, – пробормотал себе под нос Ян.
– Нет, нам нужен не намек, Ян, а конкретное место. Захоронений кельтов много на территории Богемии, поэтому, если просто искать места со скоплениями могил – это зерно пшеницы в мешке с семечками подсолнечника.
Воганька кивнул и, сдвинув кустистые брови, углубился в чтение. Карл перебирал свою стопку бумаг, пробегая глазами тексты на латыни, старо-австрийском, немецком, чешском. Он их все читал и понимал, что не было там ничего про сады смерти. В его голову закралась мысль о том, что, возможно, кто-то живший после него узнал эту тайну и оставил подсказки, уничтожив первоначальные источники. Или же они неверно истолковали изречение.
За окном раздался звук мощного мотора. Приехал Фауст. Дэниэль сунул нос в его записи, потом быстро просмотрел те, что были у Яна, и отстранился. Запустив руку в волосы, он крутил прядь волос и мерил гостиную широкими шагами.
– Что-то вспомнили? – не выдержал Ян, наблюдая, как и Карл, за его мельтешением.
– В документах много интересного, но нужного нет. Вчера и сегодня, пока ехал к вам, я все думал о старой и самой известной упырице из легенд. Все, что я знаю о вампирах в Чехии, основано на легенде о принцессе Элеоноре фон Шварценберг [55].
– Лобковиц? Восемнадцатый век? – уточнил Карл, мысленно вспоминая прочитанное о том периоде.
– Да.
– Не помню, чтобы читал саму легенду, только общие исторические факты. Она умерла от какой-то женской болезни.
– Рак матки, – подтвердил Воганька.
– Да, но ее легенда в сегодняшних реалиях приобретает ясность.
– Если предположить, что это не легенда? – Ян заинтересовано подпер подбородок рукой, приготовившись слушать.
– Вы не знали ее? – живо спросил Фауст.
– Я был пражским монахом, летописцем. С принцессой знаком не был.
Сухость в голосе Воганьки граничила с предостережением больше не задавать ему вопросов, что удивило Карла. Это вполне могли быть лишь плохие воспоминания, но он снова насторожился и иногда поглядывал на Яна так, словно пытался прочесть его мысли.
– Прошу, Дэниэль, поведайте нам краткую версию.
По лицу Фауста Карл понял, что странность поведения Воганьки он тоже отметил.
Телефон Карла мигнул сообщением от Вильгельма. Он написал, что подъехал к воротам. Карл ответил «войди» и отложил мобильный.
Вильгельм кивнул присутствующим и устроился на стуле рядом с Карлом.
– Элеонора Лобковиц, как вам известно, стала женой Адама Шварценберга в тысяча семьсот первом году. Их союз считался прогрессивным для того времени, так как Шварценберг отдал бразды правления Чешским Крумловом своей жене. Чем занимался он – говорить не буду, не столь важно. Так вот, долгое время у них не было детей, и тогда-то и начинается сама легенда, которая рассказывает о том, что хозяйка города приручила двух волков, пила их кровь и принимала багровые ванны. Охоту на волков в своих землях она вообще запретила, издав специальный указ. В то же время в лесах начали пропадать жители окрестных деревень. Тогда Элеонору обвинили, что это волки бесчинствуют. На что она ответила: «С чего вы взяли, что это волки? Может, это упыри!», и сама возглавила масштабную охоту на последних. Интересно, что есть реальные доказательства:
