— Скажи, — встрепенулась женщина, — их брак продлится долго?
— Неужели ты не поняла? Потерпи два года, и девчонка твоя!
Глаза ведьмы загорелись радостью.
— Моя?
— Безусловно, — пообещала Нина. Затем ее очертания начали таять, пока совсем не растворились в голубоватом свечении.
1982 год. Москва.
Еле-еле выдержав три оставшиеся недели практики, девушки, на прощание, обменялись телефонами с выздоравливающим Петром и устремились в долгожданную Москву. По приезде Мила узнала о неоднократных звонках из больницы, в которой находился Андрей. Его товарищ настойчиво просил передать, чтобы девушка навестила больного друга. Сердце Милы радостно забилось. Значит, Андрей не забыл, не разлюбил! Он сам хотел встретиться!
— Мам, а парень адреса не оставил? — затаив дыхание спросила Мила.
— Дочка, может, не стоит торопиться? — охладила ее пыл Надежда. — Вспомни, как тяжело ты пережила ваш разрыв! И теперь начинать все сначала…
— Помню, мамочка! Но Андрею сейчас, очень плохо, я должна поддержать его!
— Конечно, это твое дело, только не пожалеть бы потом! — Надежда с болью посмотрела на дочь: разве такого отношения заслуживала ее добрая девочка?
В субботу, утром, Мила, наспех собравшись, потихоньку открыла входную дверь…
— Даже чаю не попьешь? — раздался за спиной укоризненный голос матери. — Не успела вернуться, и опять убегаешь!
Девушка обернулась и смущенно пробормотала:
— Я думала, ты еще спишь… Не стала беспокоить…
— С шести утра не сплю. Останься, побудь немного со мной! От получаса ничего с твоим Андреем не случится!
— Конечно, мамочка.
На кухне Мила излишне суетливо начала заваривать чай, доставать печенье и конфеты, лишь бы не встречаться с пытливым материнским взглядом.
— Хватит бегать, присядь, — остановила ее Надежда. — Доченька, все родители мечтают видеть своих детей счастливыми, — начала она. — И я не являюсь исключением. Но Андрей… Не представляю его в роли твоего мужа!
— Почему?
— Короткая же у тебя память!
Мила покраснела.
— Ненадежный он какой-то, легкомысленный…
— Мам, прошу, давай отложим разговор! Возможно, я сегодня в первый и последний раз поеду к нему!
— Хорошо, — сдалась Надежда.
— Не волнуйся, я хочу навестить Андрея чисто по-дружески! — успокоила ее дочь и поднялась из-за стола.
— А чай?
— Смотри, уже десять! Мне нужно успеть до обеда. Вот вернусь, и мы спокойно попьем чай, поболтаем! — Мила подошла к матери сзади и, заключив ее в кольцо своих рук, ласково поцеловала в макушку. — Не скучай, я скоро…
После месяца практики Москва показалась особенно шумной, пыльной и душной, хотя лето только начиналось, зелень не успела еще утратить первоначальной яркости красок и свежего глянца. Переполненный транспорт заставил Милу обреченно вздохнуть. Дорога обещала быть долгой. Выйдя из метро, она озабоченно взглянула на часы и, вместе с потоком пешеходов, заспешила по Ленинскому проспекту. Лишь оказавшись перед больничным корпусом, девушка немного успокоилась и перевела дыхание. Уверенно поднявшись на второй этаж, Мила в растерянности остановилась. По обе стороны от входа тянулся длинный коридор с множеством одинаковых дверей без всякой нумерации.
— Не подскажете, где тридцать вторая? — обратилась она к вышедшему из палаты молодому человеку.
— Конечно, подскажу, — с готовностью откликнулся парень. — А зачем вам тридцать вторая? Заходите лучше ко мне!
— Давайте обойдемся без шуток, — обрезала его Мила.
— Извините, если обидел.
Девушка смягчилась, увидев расстроенное лицо незнакомца.
— Ничего, это вы меня извините за резкость.
— Не переживайте, ваш любимый обязательно поправится! — заверил ее парень.
— Что, заметно? — натянуто улыбнулась Мила.
— Немного. Тридцать вторая с левой стороны, третья от конца. Удачи! — тепло пожелал на прощание молодой человек.
— Спасибо, выздоравливайте! — Девушка благодарно взглянула на него и отправилась навстречу судьбе.
С каждым шагом волнение нарастало, прежние сомнения вновь всколыхнулись в ней. Обида и боль последней встречи мучительно боролись с любовью, почти побеждая, заставляя бежать прочь. Мила уже готова была принять тяжелое решение, когда дверь палаты неожиданно распахнулась. На пороге стояла улыбающаяся Антонина Павловна.
— Наконец-то! — обрадованно воскликнула она. — Мы тебя заждались! Проходи, не стесняйся!
Девушка увидела счастливые глаза Андрея, загоревшиеся при ее появлении. Сердце оборвалось и, затрепетав от радостной надежды на будущее счастье, вновь быстро забилось.
— Здравствуй, как ты? — растерянно произнесла Мила, постаравшись скрыть свой ужас при виде загипсованной ноги на вытяжке.
— Теперь хорошо.
— Почему «теперь»?
— Потому что ты со мной. — Андрей посмотрел на нее долгим, ласковым взглядом. Мила, находясь на вершине блаженства, смущенно промолчала.
— Ребята, мне с врачом надо поговорить, я пойду, — тактично предупредила их Антонина Павловна.
— Иди, — машинально ответил сын.
Отвернувшись, мать криво усмехнулась и вышла в коридор.
— Своими руками, — прошептала она и тяжело вздохнула.
Когда молодые люди остались одни, девушка спросила:
— Твоя мама больше не сердится на меня?
— А на что ей сердиться?
Мила пожала плечами.
— Даже не думай! Лучше посиди рядом… — Заметив ее колебания, Андрей шутливо попросил: — Ну пожалуйста! Ты ведь не откажешь больному?
— Настоящий спекулянт! — рассмеялась девушка и пристроилась на краю постели.
— Тебе же неудобно…
— Все нормально. — Она посмотрела на гипс. — Очень болит?
— Ты выбрала неинтересную тему, — ответил Андрей, нежно накрывая Милину руку своей.
— Неинтересную?! Говори, сейчас же!
— Хочешь узнать, не останусь ли я калекой?
Мила вскочила как ужаленная.
— А кому нужен инвалид? Если честно? Не бойся, я не собираюсь становиться обузой!
— Я и не боюсь! Теперь, чтобы ты мне гадкое ни говорил, ни за что не оставлю тебя! Испорченный, самонадеянный мальчишка! Скажи, разве можно жить с подобными скверными мыслями?! Не верить ни в любовь, ни в верность, ни в искренность?! Самому не тошно?! — Глаза девушки сверкали негодованием.
Андрей опешил:
— Извини.
Не услышав ответа, он виновато произнес:
— Извини, маленькая!
— Больше никогда не смей так думать!
