в груди. То, что светилось яростным теплым светом. То, что было меньше. И с каждым ударом уменьшалось еще сильней.
Керисте ущипнула Анну за руку:
– И что?
– Я была просто сосудом, – покачала Анна головой. – Точнее, не я, а все мы – реинкарнации, воплощения… Называй, как хочешь. Все это время мы были лишь временными сосудами для солнцедара, а его настоящий владелец – вон там, – Анна указала пальцем на небо. – И солнцедар стремится к нему вернуться, вот только…
Одно из солнц вдруг замигало, едва не погаснув, и в центре светящегося шара Анна на мгновение увидела сжавшуюся в комок фигуру Беленуса.
– …вот только недостаточно быстро, – нервно договорила за нее Керисте. – Но погоди. Если дело не в десертах и нам не нужно запихивать ему в пасть твои пироги, то просто пожелай, чтобы этот мудрый и прекрасный сдох! Квар-р-рах! Если бы у меня не закончились мои зелья, я бы сама обратила его в пиявку!
Анна покачала головой.
– Нельзя готовить, если думаешь злое. Получится дрянь! Нельзя колдовать, желая кому-то смерти и боли. – Заправив волосы за уши, она глубоко вдохнула и подняла руки вверх. – Но кое-что я, пожалуй, могу.
Анна закрыла глаза. Вспомнила, как редко, но неизменно ласково улыбалась ей бабушка. Как Бейб спас ее в Сумрачном лесу. Как Керисте лежала на кровати со щеками, раздувшимися из-за оладий. Вспомнила, как губы Беленуса щекотали и покрывали поцелуями ее шею… И все свои силы, весь свой внутренний огонь мысленно отправила в небо, на помощь тому, кто без нее погибал.
Раздавшийся взрыв сотряс Дельхейм до основания. Взрывная волна со скрежетом вывернула и подбросила камни вверх, а потом смахнула Керисте и Анну с крыши, будто пушинки. Вскрикнув, они полетели вниз и…
Бултых!
С громким всплеском рухнули прямо в фонтан у подножья величественной башни, которая вот-вот должна была стать руинами.
Глава 11
Квар-р-рах!
– Квар-р-рах!
Из кухни донесся грохот и звон разбитой посуды. Парочка по ту сторону прилавка встревоженно переглянулась, но Анна доброжелательно улыбнулась им и весело подмигнула.
– У нас там ведьма бушует, – доверительно, будто по секрету, сообщила она.
Парочка рассмеялась. Анна протянула им коричневый бумажный пакет с миндальным печеньем в глазури и помахала рукой на прощанье. Как раз вовремя: из кухни донеслась новая порция отборной брани, и к ногам Анны с грохотом приземлился искореженный миксер.
Занавеска приоткрылась, и на Анну уставились полные раздражения зеленые глаза.
– Он первый начал, – холодно отчеканила Керисте. Ее фартук, лицо и даже волосы, убранные в тугой пучок, были перепачканы брызгами крема.
– Не сомневаюсь. – Анна попыталась придать своему лицу серьезное выражение, но потерпела неудачу. Уголки ее губ предательски дернулись, и Керисте, обиженно фыркнув, скрылась на кухне.
«Тинь-тон-тинь-тинь», – звякнул дверной колокольчик.
Сердце Анны с силой бухнуло о ребра. Прошло уже почти два месяца с тех пор, как они с Керисте вынырнули под мостом и дрожа выбрались на набережную. Бабушка уже ждала ее там с теплым клетчатым пледом в руках… Анна продрогла до костей, но все никак не могла заставить себя уйти. Она с надеждой смотрела на ледяную воду, надеясь, что среди белых бурунчиков волн вот-вот мелькнет знакомая белая макушка…
– Добрый вечер, – произнес низкий голос. – Будьте любезны, парочку земляничных тарталеток с собой.
Это был не тот голос, который Анна так надеялась услышать… Мазнув взглядом по новому покупателю – у него было узкое лицо и смешная шапочка с покемоном, – она вытащила из-под прилавка картонную коробку и бережно уложила в нее пирожные.
Керисте тогда пришлось пообещать, что она подольет ей в чай зелье вечного недержания, если они не уйдут с набережной куда-то, где можно согреться, помыться и выспаться. Анна подозревала, что такого зелья не существует, но если бы существовало… Ей больше нечего было противопоставить Керисте: там, где раньше клубился волшебный огонь, остались лишь пустота и надежда.
Все остальное она отдала.
– А это что? – заинтересованно спросил мужчина, указывая на деревянное блюдо справа от Анны. Там, среди первоцветов и васильков, высился кельтский цветочный пудинг, щедро политый ромовой помадкой и посыпанный земляникой.
– Это… – Анна сглотнула. – Это не продается. Просто муляж. Картой или наличкой?
Мужчина разочарованно вздохнул и протянул ей блестящий прямоугольник, а после подхватил коробку и вразвалочку пошел к двери. «Совершенно не похож, – невольно подумала Анна, придирчиво рассматривая его спину. – Походка совсем другая. И осанка. И рост!»
Мужчина вышел за дверь, а Анна, ухватившись за стойку пальцами, опустилась на корточки. На нее вдруг навалилась ужасная усталость… Анна замотала головой. Нет. Нет, она не поддастся унынию! Ей просто нужна минутка, чтобы… чтобы побыть наедине с собой. И, быть может, понять, как наконец перестать так сильно расстраиваться всякий раз, когда ее надежда рассыпается в прах.
Снова.
И снова.
И…
– Да твою же мать! – завопила Керисте на кухне. Раздался хлопок, будто что-то взорвалось, а следом завыла пожарная сирена. Анна стиснула пальцами переносицу, чувствуя приближение мигрени. Бабушка точно ее убьет.
«Тинь-тон-тинь-тинь», – звякнул дверной колокольчик.
– Мы закрыты, – крикнула Анна из-под прилавка. Из кухни отчетливо потянуло гарью, а по полу к раскрытой входной двери змейкой юркнул едкий серый дымок.
– Вы уверены?
На кухне все еще выла сирена и что-то продолжало рушиться с жалобным звоном. Наверное, шкаф с кофейными чашками сорвало со стены. Керисте, кхм, пока не удавалась готовка.
Анна сглотнула. Костяшки ее пальцев, вцепившихся в прилавок, побелели от напряжения, а сердце загрохотало в груди, будто скоростной поезд. «Хватит надеяться, – зажмурилась она. – Надежда – худшая из пыток на земле».
– Думаю, худшая из пыток на земле – скафизм [32].
Резко дернувшись вверх, Анна с размаху ударилась головой о прилавок и прикусила язык. Боль взорвалась во рту злющей вспышкой! Анна схватилась за щеки и на секунду крепко зажмурилась, а потом увидела перед собой самые необычные в мире глаза – желтые, с темным ободком и чернильной капелькой зрачка.
– Привет, – шепнул Беленус. – Пришлось обойти всего-то сотню миров, чтобы тебя отыскать.
Он сидел на корточках рядом с Анной, широко расставив колени и опершись на них локтями. Длинные светлые волосы струились по плечам, обтянутым белой футболкой с какой-то надписью. Анна прочитала ее и не смогла сдержать влажный, похожий на всхлип смешок.
«Очень приятно, Бог».
Беленус положил руку ей на голову и слегка потер шишку:
– Больше так не делай.
– Не биться головой о прилавок? – промямлила Анна. – Ничего не могу обещать.
– Больше не жертвуй собой ради меня.
Анна почувствовала, как глаза защипало от слез. Закрыв лицо ладонями, она подалась вперед и уткнулась лбом в крепкое теплое плечо. Беленус обвил ее руками и подтянул поближе к себе – так близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке и услышала тихое сдавленное хрюканье.
Стоп. Что?
Анна слегка отодвинулась. Недовольный карликовый поросенок втиснулся между ней и Беленусом и настойчиво пошевелил пятачком, выпрашивая ласку. На его спине чернели сложенные крылья, похожие на крылья летучих мышей, а на попе – возле завитушки хвоста – виднелось знакомое темное пятнышко.
Анна прижалась щекой к мокрому пятачку и, наконец, расплакалась. Она плакала и улыбалась, а Беленус – такой родной, живой, настоящий – улыбался ей в ответ.
– Добро пожаловать домой, – сквозь слезы прошептала Анна, приподнимая лицо.
– Спасибо, что дождалась.
И губы Беленуса крепко прижались к ее соленым губам.
Энни Дайвер
О ведьмах и оборотнях
1. Пять ассоциаций со словом «ведьма»?
Колдовство, травы, лес, обряды, род.
2. Существует ли в жизни настоящая любовь?
Конечно! Иначе я не была бы замужем! А если серьезно, то-о-о… настоящая любовь всегда существует, нужно просто не закрывать от нее свое сердце.
3. О чем эта история?
О том, как после одной встречи жизнь меняется к лучшему.
– Просыпайтесь, Ольга Валерьевна, у нас тут не отель, – прозвучало над головой. Кто-то щелкнул пальцами несколько раз перед ее лицом и отступил.
Оля и правда вздремнула, да так крепко, что не без удовольствия досматривала сон, в котором все было мило, тепло и местами даже ванильно. Тело размякло, голова потяжелела. Реальность в Морфеевы иллюзии вторгалась грубо и неласково.
– Может, по щекам похлопать, чтобы проснулась? – окончательно разрушил чары сновидения хриплый неприятный голос, и Оля встрепенулась. Не хотелось ей, чтобы какие-то незнакомцы трогали ее щеки, как и любую другую часть тела.
Тело ныло, шея, казалось, вот-вот отвалится – тянущая боль не позволяла выпрямиться. Плечи затекли, но размять их получалось плохо – запястья были сцеплены наручниками за спиной.
Странно. Последнее, что она помнила, – как ждала такси у офиса, а дальше – туман.
Сон сняло как рукой.
Возмущение всколыхнулось в груди, поднимаясь волной истинного негодования. Где это было видано, чтобы с потомственными ведьмами так обращались? Да
