Холод царил везде, когда Александра открыла глаза, ей показалось, что она уже никогда не сможет пошевелить пальцами. Она вытянула перед собой руку и загнула один палец, потом другой…
– Лиль! – позвала она подругу. Но та не отвечала, Александра повернула голову – Лилька спала, и во сне у нее было такое спокойно-умиротворенное лицо, каким оно никогда не было в жизни. Видно, сны ей снились всю ночь хорошие, в отличие от Александры, которую мучали кошмары.
– Лиль! – позвала она чуть громче.
– М-м-м… – пробормотала она во сне, не открывая глаз. – Слава, Славочка…
Александра приподнялась на локте: а если бы Лилька спала в одной палатке с Кириллом, что тогда? Чем она объяснила бы эти слова?
Но она не успела развить свою мысль, как страшный крик прорезал тишину.
– Подъ-е-ем!
Александра выскочила из палатки.
– Что-то случилось?
Все, кроме Лильки, были уже на месте.
– Командир пропал, – сказал Петр Васильевич, окидывая их тяжелым взглядом. – А с ним Игорь.
– Они ушли вместе? – спросила Александра.
– Никто не знает. Мы проснулись, а двоих нет. И никто не знает, как они ушли. Николай ушел на лыжах. Его пары нет, а Игорь… Игорь… пошел своим ходом. Если бы не метель, разыгравшаяся под утро, мы бы могли найти следы.
– Господи! – раскачивалась на одном месте Татьяна. – Что теперь?
Все остальные смотрели в снег, не желая встречаться взглядами друг с другом.
– Что такое? – Лиля стояла позади Александры и улыбалась. – Всем доброе утро! Да что произошло-то?
После недолгого совещания было принято решение: разделиться на группы и отправиться на поиски пропавших товарищей. Все, как по негласному умолчанию, взяли оптимистичный тон и пришли к выводу, что эти двое почему-то, выйдя ночью ненадолго, заблудились и не нашли дороги обратно. Почему они вышли, никого не поставив в известность, об этом в группе не думали и не гадали. Так было проще. Так можно было сосредоточиться на конкретной задаче – поисках.
– Чайку попьем и двинемся! – сказал Петр Васильевич.
Кипяток обжигал небо, горло и все внутренности. Они пили чай как ритуал, молча, быстро, всем не терпелось отправиться поскорее на поиски пропавших.
И здесь Александра вдруг поняла, почему Петр Васильевич настоял на чаепитии. Это была чисто психологическая минута расслабления перед тяжелыми моментами. Они стояли в кругу и набирались сил… Круговая порука…
Кружки торопливо убрали в рюкзаки, через пять минут они уже все были готовы.
– Значит, так, – командовал уральский пенсионер. – Разделяемся по двое и уходим в разные направления. Через… – он посмотрел на часы, – час возвращаемся обратно. Осматриваем все внимательно, каждый кустик. Их могло уже… – он понизил голос, – замести снегом. – При этих словах Татьяна дернулась, но ничего не сказала. – Разделяемся так. Вы – туда! – Палка тыкнула в Лилю и Кирилла, а потом взмах палки указал на север. – Вы, – следующий взмах был выпад рапирой в сторону Иннокентия и Татьяны, – на запад. Вы, – он обозначил Александру и Вячеслава, – на восток. Я пойду на юг. А ты, – он указал на Дмитрия, – останешься здесь. Кому-то надо охранять лагерь, пока мы будем заниматься поисками. И не будем терять время, лучше всем уже разойтись…
* * *
Небо снова затянулось тучами. Александра шла за Вячеславом, они прошли метров сто, когда он неожиданно обернулся к ней.
– Что ты обо всем этом думаешь?
– О чем? – вздрогнула она.
– О событиях, которые здесь происходят.
Ей ужасно хотелось поделиться с ним открытием насчет Светланы, но она промолчала.
– Не знаю, – протянула она.
Он кивнул, как будто бы удовлетворенный ее ответом.
– И я не знаю. Но все как-то странно.
– Да, странно… – эхом откликнулась она.
Небо, затянутое тучами, неожиданно прорезали солнечные лучи и осветили склон горы.
– Давай за мной! – крикнул Вячеслав. – Э-ге-ге…
«Не надо бы шуметь», – мелькнуло в голове у Александры, но тут же эта мысль пропала: она залюбовалась Вячеславом, который съезжал, нет – слетал с горы… На фоне пепельно-серого неба обрисовался четкий, словно вырезанный из картона, силуэт.
– Ну как? – спросил он, подъезжая к ней.
– Здорово! – Она из всех сил старалась не смотреть ему в глаза. – Где ты так научился?
– Люблю кататься на горных лыжах.
– В Куршевеле?
Он рассмеялся.
– Что, кроме Куршевеля, нет других мест? Как скажешь, что ты катаешься на горных лыжах, так все сразу: ах, Куршевель!
Александра испугалась, что она сделала что-то не так.
– Это я просто так сказала, – торопливо сказала она. – Прости.
– Да не за что, – пожал он плечами. – Можешь даже не извиняться. Давай за мной…
И почему она только не повернулась в последний момент? Что-то пронеслось у нее перед глазами, и через секунду она уже лежала на снегу. Вот позорище! Он так красиво летел ласточкой, а она лежит на снегу, как корова. Александра перевернулась на живот и, взяв горсть снега в ладонь, отправила ее в рот. От этого вселенского позора даже слезы на глазах выступили. Снег был чисто-белый, а на вкус – сладковатый. Вячеслав подкатил к ней и упал рядом снег.
– Ты чего?
– Ничего. – Она снова перекатилась на спину и уставилась в небо. Облака накладывались одно на другое, как плотная серебристая вуаль. Солнце то прорывалось через них, то снова пряталось ото всех.
– Это из-за падения? Брось! У каждого бывает.
– Нет, – солгала она. – Не из-за него.
– А тогда из-за чего? – Он поправил ей шарфик. – Все в порядке? Ничего не болит?
– Не дождетесь.
Он расхохотался. А потом сделал то, чего она от него никак не ожидала: взял и поцеловал ее. Поцелуй был кратким, как легкая пауза. В нем не было страсти, скорее он был чисто дружеским. И от этого она почти обиделась.
– А это зачем? – Александра и не заметила, как сказала эти слова вслух.
– Просто так.
– Это ваш стиль общения с девушками?
– Мы же вроде на «ты». К чему церемонии?
Вторая горсть снега тоже отправилась в рот. Мысли были как патока, приторно-сладкие, впервые он был от нее на расстоянии ладони, а может, даже ближе, она слышала его дыхание, и от этого внутри все кружилось, неслось вскачь в легкомысленном галопе.
– Вкусный?
– Что? – спросила Александра, с трудом выныривая из омута своих мыслей.
– Снег вкусный?
– А ты разве никогда не ел? – удивилась она. – В детстве я все время ела снег. Меня родители даже ругали за это, а я не могла удержаться, он был для меня как мороженое или даже вкуснее.
Вячеслав взял маленькую щепотку снега и лизнул языком.
– Здорово, да?
– Как вода из колодца.
Он продолжал лежать рядом с ней, а она уже не могла смотреть на небо, его лицо, которое так близко, было намного интересней. На подбородке оказалась маленькая ямочка, как же это она ее раньше не замечала, серые глаза, брови, на правом виске – родинка. Легкая щетина… Она дотронулась до подбородка рукой.
– Не побрился… – и сама удивилась собственному жесту.
Он схватил ее пальцы зубами и слегка сжал их. Сколько мгновений прошло с тех пор – минута или вечность? Серую пелену снова рассекло солнце и бросило горсть лучей на снег. И он мгновенно заиграл, заискрился, как иллюминация, – золотистым, ярко-розовым, мерцающе-голубым… Его глаза притягивали, и манили, и были близко-близко… И вдруг он резко встал.
– Ну что, пошли? – И подал ей руку.
Она встала, отряхиваясь. Волшебная минута (или вечность?) миновала…
– Первый блин комом, – буркнула она.
– Ты о чем?
– А вот о том! – задорно крикнула Александра, снова взбираясь на гору. Она оттолкнулась палками от склона. Ветер ударил в лицо и засвистел совсем рядом, она неслась, обгоняя ветер, и кажется, ей это удалось, она слилась с горой, пространством, серым плотным небом, с лыжами – внутри нее кто-то пел тонкую песню, становившуюся все громче и громче… Она скользнула палками по склону, придавая себе еще большую скорость, и здесь, вытянувшись в струнку, – взлетела. Под ней был снег, сосны, белые взметнувшиеся волны снега, серебристый воздух… «Есть!» – торжествующе сказал кто-то внутри нее, и в этот момент она краем глаза посмотрела вниз. И сгруппировалась, как учил ее отец. И еще через мгновение лыжи уже врезались в снег, поднимая взметнувшуюся снежную пыль. Все! Она сделала это…
