— У тебя вся куртка испачкана. — Мила окинула мужа обескураженным взглядом. — Да что же это?! — Вопрос так и остался без ответа. — Сейчас…
Она раскрыла свою сумочку и, после долгих поисков, вытащила нарядный вышитый платок.
Андрей, стирая грязь с Милиного носа, расстроенно предложил:
— Домой?
— Нет, — отрезала Мила, — если решили пойти в храм, значит, так и сделаем!
Вечерняя служба еще не началась. Несколько старушек сидели на лавочке, от нечего делать наблюдая за редкими посетителями. Под прицелом недобрых взглядов Мила потянулась к подсвечнику. Боковым зрением она заметила метнувшуюся к ней пожилую женщину, ткнувшую зажженной свечой в рукав ее шубы. В ту же секунду мех ярко вспыхнул. Мила сбила огонь и, заставив себя промолчать, отошла к алтарю. Затуманенный обидой взгляд скользил по иконам. «Зачем? Зачем она это сделала?!» — с горьким недоумением вопрошала девушка саму себя. Злой, бессмысленный поступок старухи окончательно испортил ей настроение.
— Вам не нужна моя помощь?
Мила, готовая вот-вот расплакаться, услышав рядом мягкий, участливый голос, удивленно обернулась и, встретившись взглядом со священником, покраснела от смущения.
— Вы выглядите такой расстроенной! Я не мог не подойти, — улыбнулся мужчина.
— Спасибо…
— Скажите, как вас зовут?
От теплоты его тона Мила очнулась.
— Людмила.
— Очень хорошее имя, — похвалил батюшка, — людям милая.
— Странно, никогда раньше не приходило в голову!
— К сожалению, мы часто не замечаем очевидных фактов. Вон тот молодой человек, — он указал взглядом на Андрея, нерешительно переминающегося с ноги на ногу, — не с вами случайно?
— Да.
— Зовите, — радушно предложил отец Алексий.
— Андрей! — окликнула его Мила. Приблизившись, муж скованно поздоровался со священником.
— И вы, здравствуйте, Андрей!
Отец Алексий не произнес ничего особенного, но в его интонации, в особом ударении на слово «здравствуйте» заключался давно утерянный, глубинный смысл пожелания друг другу здравия душевного и телесного.
— Скажите, — порывисто обратилась к батюшке Мила, — я могу исповедаться у вас?
— Конечно! А ваш…
— Супруг, — подсказала она.
— Тоже хочет исповедаться?
— Возможно, — неопределенно проронил растерявшийся Андрей.
— Так хотите или нет? Для Таинства Исповеди необходима именно ваша воля, и ничья другая!
— Знаете, наверное, я еще не совсем готов…
— Вы ведь крещеный?
Андрей кивнул.
— Тогда объясните почему вы не готовы?
— Батюшка, разрешите ответить! — От волнения Мила густо покраснела. — Очень боюсь исповеди! Не представляю, как мне удастся пересилить себя…
Отец Алексий ободряюще улыбнулся:
— Через подобные переживания проходит каждый человек! Если раскаяние будет чистосердечным, прежние страхи исчезнут, Господь одарит вас необыкновенной душевной легкостью! Но, поверьте, ничто не сравнимо с внутренней радостью Святого Причастия!
Искреннее воодушевление священника невольно передалось Миле.
— А в отношении грехов не найдется ни одного, которого бы не простил Господь. Достаточно вспомнить Евангелие. Первым, после Иисуса Христа, в Царствие Небесное вошел не праведник, а грешник из грешников, разбойник, с руками, по локоть, в крови! Как вы думаете, почему Господь дал ему обещание: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю»? [81]
Священник не торопил с ответом.
Наконец Мила нерешительно предположила:
— Он раскаялся…
— Конечно! — поддержал ее отец Алексий. — Искренне раскаялся, будучи распятым на кресте! Претерпевая невыносимые муки, разбойник, тем не менее, посчитал их достойным наказанием за совершенные преступления!
Молодые люди переглянулись.
— Так просто? — недоумевая, произнес Андрей. — Всю жизнь грабил и убивал, а потом раскаялся и сразу попал в рай?!
— Думаете, просто? Попробуйте спросить самого себя: какого наказания заслуживаю я?
— Но мы говорим сейчас не об обычных людях, а о разбойнике! Убийство — исключительный грех! На него способны единицы!
— Вы считаете? Тогда что вы скажете об абортах?
— Не знаю, — помрачнел Андрей.
— Со смертными грехами дело обстоит яснее, их невозможно не увидеть, но вот что делать с остальными, незаметными, «бесчисленными, как песок морской»? [82]Прошу вас, молодые люди, никогда не пытайтесь оправдать собственную греховность, руководствуясь человеческой «справедливостью»! Только тогда ваше раскаяние не утратит искренности. Это война, которую вы будете вести, с самими собой, всю жизнь…
Теперь, позвольте, вернусь к вашей просьбе. — Священник обратился к Миле: — Подождите минуту, я сейчас. — Он вынес ей небольшую книжку. — Прочтите внимательно, здесь все написано о подготовке к Исповеди и Причастию. Извините, нет возможности дольше говорить, опаздываю на встречу! Но я не прощаюсь! В следующее воскресенье приходите на Литургию!
— Обязательно! — Мила благодарно посмотрела на отца Алексия. — Спасибо за все!
— Божие Благословление на вас, — перекрестил их священник и быстрым, легким шагом направился к выходу.
— Ты что-нибудь понимаешь? — обескуражено спросил Андрей. — Сначала машина, потом ненормальная бабка, а в довершение священник… Странно!
— Я понимаю, — задумчиво ответила Мила, — нас не пускали в храм, к Богу.
В автобусе они почти не разговаривали. Вечерело. Мила всматривалась в мелькающие городские огни и улыбалась. Сегодня она получила самое главное, чего ей так не хватало, — надежду.
Дома, у самых дверей, их атаковал любвеобильный Оппи. Андрей выставил вперед руку и пробурчал:
— Ну, хватит, хватит…
— Иди на место! — строго прикрикнула на терьера Мила.
Пес одарил хозяйку преданным, любящим взглядом. Не встретив взаимности, он, всем своим видом выражая печаль, расстроенно поплелся к меховому кругу.
— Нельзя же быть таким надоедливым! — вслед ему добавила девушка. В ее интонации послышались извиняющиеся нотки. Оппи замер на полдороги и, нерешительно завиляв коротким хвостом, обернулся.
— Ну, иди, иди ко мне, поглажу! — сдалась Мила.
Собачье счастье заставило терьера, от избытка чувств, осесть на задние лапы. Он подобострастно подполз к хозяйке и, тоненько поскуливая, заглянул ей в глаза.
— Хороший, хороший мальчик!
От Милиной похвалы пес восторженно повалился навзничь и начал тереться спиной о ковер.
