– Репетицию устроим у меня дома, – предложила Лили. – Нам надо как следует поработать, иначе на конкурсе победит Хью.
Кристина обернулась ко мне.
– Почему ты вчера не пришел?
– Я… мне нездоровилось, – ответил я. Этот вопрос напомнил мне о «Мгновенном загаре». Интересно, растет ли шерсть у кого-нибудь из моих друзей? Мне не терпелось выяснить это.
Но если я спрошу и узнаю, что шерсть досаждает только мне, тогда меня совсем задразнят.
– Помните то средство для загара? – нерешительно начал я.
– Нечего сказать, отличное средство! – хмыкнул Джеред. – От него кожа становится только бледнее!
Кристина тоже усмехнулась.
– Оно совсем не подействовало. Ты был прав, Ларри. Все дело в том, что срок годности давно истек.
– Посмотри на нас, – вмешалась Лили. – Мы все белые как снег. Никаких следов загара.
«Ау вас, случайно, не растет черная шерсть?» – вертелось у меня на кончике языка.
Но никто из ребят ни словом не упомянул о шерсти.
Может, им, как и мне, стыдно признаться?
Или шерсть растет только у меня?
Я сделал глубокий вдох. А если все-таки спросить?.. Но как? Кто по своей воле признается, что у него на руках появилась шерсть?
Я открыл рот и осекся, вдруг заметив, что ребята сменили тему разговора. Всех волновал предстоящий конкурс.
– Может, принесешь ко мне свой усилитель? – спрашивала Лили у Кристины. – Мэнни пообещал принести свой. Но у него только две розетки для подключения гитар.
– Лучше я принесу… – начал я, и тут ветер сорвал с моей головы капюшон куртки.
Я вскинул руку, чтобы снова надеть его, коснулся шеи и ахнул. Сзади вся шея заросла густой шерстью.
– В чем дело, Ларри? – удивилась Лили. Я не знал, что ответить.
– Что случилось с твоим шарфом? – вмешался Джеред. – Слишком туго затянут? – И он потянул за концы шерстяного шарфа, которым я закутывал шею.
Этот кусачий шарф мне приходится носить только потому, что его связала моя двоюродная бабушка Хилди.
Я совсем забыл, что сегодня надел шарф! Прикоснувшись к нему рукой, я подумал…
– Как ты побледнел! – воскликнула Лили. – Что с тобой, Ларри?
– Ничего, – пробормотал я, чувствуя, что опять краснею. – Шарф меня чуть не задушил! – Шутка получилась неуклюжей.
Но я должен был придумать хоть какое-то объяснение. Не мог же я сказать, что принял шарф за шерсть, растушую на шее!
«Ларри, прекрати думать о шерсти! – приказал я себе. – Иначе ты сойдешь с ума!»
Меня передернуло.
– Идем в класс, – предложил я, разматывая мохнатый шерстяной шарф.
Перед началом уроков я забежал в туалет, чтобы причесаться. Пока я смотрел в зеркало на свои волнистые светлые волосы, мне в голову вдруг пришла кошмарная мысль.
Что, если у меня выпадут волосы? И вместо них вырастет чудовищная колючая черная шерсть?
Что будет, если однажды утром я проснусь и увижу, что вся моя голова покрыта отвратительной шерстью?
Я долго смотрел на себя в зеркало. Кто-то измазал его мылом, и я видел собственное отражение сквозь грязно-белые мазки.
– Хватит! – приказал я себе и направил на свое отражение указательный палец. Гладкий, безволосый палец. – Перестань думать о шерсти, Ларри! – посоветовал я отражению. – Просто перестань думать о ней. И все будет в порядке.
«Мгновенный загар» давно уже сошел с кожи.
Прошло уже несколько дней после того, как мы с товарищами намазались этим сомнительным средством. С тех пор я трижды принимал душ и дважды – ванну.
Лосьон давно смылся, уверял я себя. Все кончено, и хватит волноваться.
Я в последний раз оглядел себя в зеркало. Волосы опять отросли. Вот и хорошо: мне не нравятся короткие стрижки. Я люблю, чтобы боковые пряди прикрывали уши.
Пожалуй, стоит отпустить их еще подлиннее, решил я, сунул расческу в рюкзак и отправился в класс.
Все шло прекрасно, пока мисс Шиндлинг не раздала нам тетради с сочинением по истории.
Нет, меня расстроила вовсе не оценка. Я получил девяносто четыре балла из ста возможных – совсем неплохо. Правда, Лили наверняка будет хвастаться, что получила девяносто восемь или даже девяносто девять баллов. Но Лили отлично пишет сочинения.
А мне хватит и девяноста четырех баллов.
Так что с этим все в порядке. Но когда я стал листать тетрадь, чтобы просмотреть замечания, то на третьей странице обнаружил черный волос.
Неужели это мой волос? Может, один из тех, что росли у меня на ладонях?
Но у мисс Шиндлинг тоже черные прямые волосы. В тетрадь вполне мог попасть один из них.
А может…
Я смотрел на волос, боясь прикоснуться к нему.
Это какое-то наваждение! Я помнил про свою торжественную клятву больше не думать о шерсти, но ничего не мог с собой поделать.
Мне хватило одного вида короткого черного волоска, прилипшего к третьей странице тетради, чтобы испытать новый приступ страха. Я поднес тетрадь к лицу и сдул волос.
Мисс Шиндлинг что-то объясняла классу, но я не слышал ни слова. Когда прозвенел звонок, я сорвался с места и побежал в спортивный зал.
Мне не помешает как следует размяться.
– Сегодня играем в баскетбол! – объявил тренер Рафферти. – Надевайте шорты, и на площадку!
Я не очень-то люблю баскетбол – в этой игре приходится слишком много бегать туда-сюда по всему залу. А еще я редко попадаю мячом в. корзину. Поэтому всегда смущаюсь, когда товарищи по команде пасуют мне мяч, а мне не удается сделать точный бросок.
Но сегодня баскетбол пришелся как раз кстати. Вот она, возможность набегаться до упаду!
Вместе с остальными ребятами я направился в раздевалку. Мы открыли шкафчики и вытащили шорты и футболки.
Где-то в другом углу раздевалки кричал Хью Хервин:
– На себя посмотри! На себя посмотри! Кто-то из ребят лупил его полотенцем. «Так ему и надо, – подумал я. – Болван!»
– На себя посмотри! – надрывался Хью. Кто-то велел ему заткнуться, но Хью не унимался.
Я присел на скамью и стащил ботинки, а потом принялся снимать джинсы.
Спустив их до колен, я застыл от ужаса.
Оба колена обросли пучками жесткой черной шерсти.
– Как ты ухитрился войти в спортзал в джинсах? – спросил Джеред.
– Что? – Его вопрос застал меня врасплох. Джеред задал его на следующий день, когда мы с тяжелыми футлярами брели по скользкому тротуару к дому Лили, чтобы как следует порепетировать.
– Ты что, забыл, как отказался надевать спортивные шорты? – удивился Джеред, перекладывая футляр с синтезатором в другую руку.
– Просто… было холодно, – промямлил я. – У меня закоченели ноги, вот и все. Не знаю, почему тренер Рафферти заставляет нас надевать шорты.
