Кук вздохнул.
— Зачем я читаю это?
Но по взгляду Сакса он понял, что это важно, поэтому продолжил:
26 (?) января 1955
Я не писала уже несколько дней. Не хочу писать. Я так здесь одинока, и мне кажется, что я утратила разум. Я не знаю, где я. Этот корабль называется «Циклоп», вот и все, что мне известно. Он исчез во время Первой мировой. Помню, я слышала что-то об этом. Но не помню, что именно.
Это место — чистилище или лимб, пограничная область на окраине Ада. Возможно, это Бог наказывает нас. Не знаю, почему. Мы с Робертом были хорошими людьми. Мы не делали ничего плохого. Мы не заслуживаем того, чтобы нас бросили в этом ужасном месте.
Боже милостивый, почему? Почему?
Что мы сделали?
Роберт очень болен. Думаю, он умирает. Его лихорадит, он ничего не соображает. Думает, что я его мать. Я уже сама не знаю, кто я. Мой разум, словно, блуждает где-то, и я не знаю, где сон, а где явь.
Прошлой ночью, а может, несколько дней назад… не знаю точно… я ходила по палубе и увидела нечто похожее на огромную блестящую змею. Когда я подошла ближе, она пошевелилась и уползла за борт. Наверное, это было щупальце какого-то морского чудовища. В тумане есть ужасные вещи. Странные звери и другие, более опасные существа, которые пытаются залезть мне в голову. Но я не пущу их к себе в голову.
О, боже, слышу звуки. Звуки на корабле. Но я не должна их слышать. Наверное, они у меня в голове.
Я так напугана.
Так напугана.
Если Роберт умрет, я останусь одна.
О, боже, дай мне силы, лишить себя жизни. Пожалуйста!
27 (?) Января 1955
Я не одна здесь.
Есть еще кто-то.
Женщина.
Я слышала ее ночью.
Она что-то напевала про себя в коридоре.
Напевала, напевала, напевала.
29 (?) января
Роберт мертв. Думаю, что мертв. Он не двигается и очень холодный. Сейчас нет четкой структуры. Жизнь превратилась в лабиринт, в арабеск, и я не могу найти из него выход.
Я не могу спать.
Когда закрываю глаза, я слышу, как Роберт зовет меня. Почему он зовет меня, если он умер? Иногда мне кажется, что он шевелится, но мертвые не могут шевелиться, и мне уже начинает казаться, что я тоже умерла. Возможно ли такое? Потому что я не уверена, что жива.
Нет, я не могу спать.
Вчера ночью или сегодня, не знаю точно, я очнулась, почувствовав горячее дыхание у уха. Пахло так, будто что-то гниющее наклонилось ко мне. Я не видела, что именно, но что-то там было. Оно говорило мне ужасные вещи. Хотело, чтобы я совершила самоубийство. Я слышу его ночью, слышу, как оно шепчет в коридоре. Я крепко запираю дверь и прижимаюсь к Роберту. Но оно видит меня сквозь дверь, и я чувствую, как оно мне улыбается.
Кажется, это женщина.
Да, так я и думала.
Думала, что тот другой — женщина.
Возможно, она сумасшедшая. Возможно, она тоже заперта здесь. Но она опасна. Она безумна. Она пряталась в черных, зловонных недрах корабля. Думаю, она ест крыс. Наверняка, промышляет крысами. О, боже, как же она выглядит после всех этих лет, питаясь крысами и живя как гриб во влажной тьме?
Она не может быть человеком. Таким, как я.
А голоса? Как давно я слышу те голоса?
5 (?) февраля
Теперь я боюсь постоянно.
Эта женщина не оставляет меня в покое. Даже днем… если здесь есть такое понятие, как день… она преследует меня. Гоняется за мной по всему кораблю. Сегодня я едва смогла вернуться назад. А потом она скреблась ко мне в дверь. Она знает, как меня зовут. Откуда-то знает мое имя.
Еды становится все меньше. Что я буду потом есть? Я не буду есть то, что она предлагает мне.
Роберт открыл глаза и заговорил со мной. Он сказал: «Если проголодаешься, ты будешь есть все, моя прекрасная крошка.»
Нет, нет, нет. Я не буду записывать это. Ничего не буду.
Роберт мертв, мертв, мертв. Я не должна забывать, что он мертв, а мертвые не разговаривают.
Мне это не нравится.
Мне это не нравится.
Мне это не нравится.
10 (?) февраля
Да, я боюсь все время.
Сколько еще можно боятся, пока не перестанешь?
Осталось лишь немного заплесневелого хлеба. Плесень я тоже съем. Да, съем. Смотрите, как я ем плесень. Она зеленая, и на вкус как дрожжи. От нее меня выворачивает наизнанку.
Я убила крысу.
Вкусно.
11 (?) февраля
Я уже не боюсь эту женщину.
Она хочет быть моей подругой, она так и сказала.
Вчера или сегодня ночью, а может, на прошлой неделе, я слышала, как она напевала в коридоре. Это непрекращающееся, безумное пение. Я взяла нож. Нож и свечу. Я остановлю это пение, или оно доконает меня.
Я видела ее.
Уродливое, карликовое существо в лохмотьях. Лицо белое, как у трупа. Желтые глаза. Она ждала меня в темной каюте. Я хотела убить ее. Она не разговаривала со мной. Только напевала. У нее есть кукла. Я видела. Маленькая кукла на проволоках, которые заставляют ее танцевать. Боже милостивый, это не кукла… это мумия ребенка. У нее тоже желтые глаза. Она улыбается мне и начинает пускать слюни. Она завернута в грязное одеяло, и я видела, как под ним что-то шевелится. У куклы-ребенка слишком много ног.
Я заперлась у себя в каюте.
Что-то объело труп Роберта. Крысы. Должно быть, они приходили, когда я отсутствовала. Пришли и объели его.
Ужас.
15 (?) февраля
Эта женщина мне не подруга. Она мне не нравится.
