Энн Райс - Мумия

Он придвинул стул и сел справа от Рамсея, спиной к двери, выходящей во двор.

От коптящей лампочки пахло горелым маслом. В руке у Рамсея был зажат стакан. Еще один чистый стакан стоял на столе рядом с бутылкой без этикетки.

– Где она? – спросил Рамсей.

– Я не собираюсь говорить вам, где она, – ответил Эл­лиот.

– Да? Каковы тогда правила вашей игры? Или я в любом случае останусь в проигрыше?

Эллиот некоторое время молчал. Он снова подумал о своем решении. Стоит рискнуть. Ничего, минуту стыда он перетерпит. Он откашлялся.

– Вы знаете, чего я хочу, – сказал Эллиот. – Вы знали это с самого начала. Я поехал в Египет вовсе не для того, чтобы блюсти девичью честь своей будущей невестки. Это абсурд.

– Я думал, вы благородный человек.

– Я таким и остался, хотя сегодня мне пришлось стать свидетелем таких вещей, которые свели бы с ума даже монстра.

– Вам не следовало выслеживать меня в музее. Эллиот кивнул, взял бутылку, откупорил ее и наполнил стакан. Виски. О да! Он сделал большой глоток.

– Знаю, что не надо было идти за вами. На такие глупости способны только очень молодые люди. Но, может, я опять мог бы стать молодым… вечно молодым.

Он посмотрел на Рамсея. Белое одеяние сделало царя еще более величественным. В его облике было что-то библейское, более значительное, чем сама жизнь. Однако голубые глаза покраснели: он очень устал, измучился. Это было очевидно.

– Мне нужен эликсир, – вежливо проговорил Эллиот. – Как только вы дадите его мне, как только я его выпью, я тут же скажу вам, где она. И она перейдет в ваше распоряжение. Поверьте, я не завидую вам. Я сделал для нее все, что мог.

– В каком она состоянии? Мне нужно знать точно.

– Исцелилась, но не до конца. Она очень красива и в то же время отвратительна. Она убила Генри и его любовницу-египтянку Маленку.

Рамсей помолчал, потом снова заговорил:

– Выражаясь современным языком, молодой Стратфорд получил по заслугам. Он убил своего дядю. Он пытался убить свою кузину. Я вышел из гроба, чтобы остановить его. Он не лгал, когда рассказывал, как я душил его.

Эллиот вздохнул. Он снова почувствовал облегчение, будто тяжкая ноша свалилась с плеч, но ему было горько, очень горько.

– Я догадывался… насчет Лоуренса. А вот насчет Джулии даже не предполагал.

– Моими же ядами, – добавил Рамзес.

– Я любил Лоуренса Стратфорда, – прошептал Эллиот. – Когда-то он был моим… любовником, а другом оставался всегда.

Рамзес понимающе кивнул.

– Ей легко удавалось убивать? Как это происходило?

– Она обладает поразительной силой. Я не уверен, понимает ли она, что такое смерть. Она убила Генри, потому что тот стрелял в нее из пистолета. Убила Маленку, потому что та испугалась ее и орала не переставая. Им обоим она сломала шею. Точно так же она убила и уборщицу в музее.

– Она разговаривает?

– Разговаривает, и вполне нормально. Она училась английскому у меня, причем очень быстро – впитывала слова, как губка. Она сказала мне, кто она. Но с головой у нее не в порядке. Она не понимает, где находится, что с ней происходит. И очень страдает. Она страшно мучается из-за огромных язв на теле, в ранах видны кости. Она испытывает физические и душевные муки. – Эллиот сделал еще один глоток виски. – Ее тело разрушено, и мозг тоже наверняка поврежден.

– Вы должны немедленно привести ее ко мне!

– Я отдал ей то, что оставалось в сосуде, в том, который вы легкомысленно обронили в музее. Я полил эликсиром ее лицо и руки. Но ей нужно гораздо больше.

– Вы видели, как он действует? Раны затянулись?

– Да. Кроме того, ей здорово помогло солнце. – Эл­лиот замолчал. Он пристально смотрел на кажущееся бесстрастным лицо Рамсея, в обманчиво спокойные голубые глаза. – Для вас это наверняка не тайна.

– Вы ошибаетесь.

Рамзес машинально налил виски в стакан и выпил.

– Сосуд был заполнен на четверть, – сказал Эллиот. – Этого хватило бы мне, если бы я сам выпил его, вместо того чтобы дать ей?

– Не знаю.

Эллиот горько усмехнулся.

– Я не ученый. Я всего лишь царь.

– Ладно, я сделал вам предложение, ваше королевское величество: вы даете мне эликсир в том количестве, которое разрешит все мои сомнения, а я возвращу вам вашу Клеопатру, царицу Египта, и делайте с ней все, что хотите.

Рамзес сурово взглянул на Эллиота:

– А вдруг я убью вас, если вы не скажете мне, где она?

– Убейте. Все равно без эликсира я очень скоро умру. Я думаю сейчас только о двух вещах: о смерти и об эликсире. Я не уверен, что у меня осталось много времени на размышления. – Еще один стакан виски, больше он выпить не сможет. Эллиот выпил и поморщился. – Послушайте, я буду с вами откровенен. Мне совсем не понравилось то, что я видел сегодня. Я терпел все эти передряги только ради эликсира, ради своей мечты.

– Да, я понимаю. И я хорошо все помню. Ей эликсир был не нужен. Она выбрала смерть. Своего обожаемого Марка Антония. А ведь я предлагал ей эликсир. У нее была возможность стать бессмертной.

– Значит, она не понимала, что такое смерть. Рамзес улыбнулся.

– В любом случае, она мало что помнит, в этом я полностью уверен. А если что и помнит, то воспоминания ее не тре­вожат. Она жива и мучается, страдает от ран, от голода… – Эллиот замолчал.

Рамзес наклонился вперед:

– Где она?

– Дайте мне эликсир, и я помогу вам. Я сделаю все, что в моих силах. Мы же с вами не враги. Мы ведь не стали врагами, правда?

– Нет, не враги, – прошептал Рамзес. Голос его был спокоен, но глаза полыхали гневом. – Но я не могу дать вам эликсир. Он слишком опасен. Вы просто не понимаете этого.

– И тем не менее вы подняли ее из мертвых, словно какой-нибудь дрянной алхимик! – горячо заговорил Эллиот. – И вы предложите его Джулии Стратфорд, разве нет? И своему преданному другу Самиру?

Рамзес не ответил. Он прислонился спиной к стене, уставившись на графа немигающим взглядом.

Эллиот встал:

– Я буду в отеле. Когда вы приготовите эликсир, позвоните мне. Я узнаю вас по голосу. Но будьте осторожны. И мы снова встретимся.

Опираясь на трость, он, не оглядываясь, зашагал к выходу. Лицо горело от стыда. Но это был его последний шанс, последняя призрачная надежда. Он разыграл все как по нотам, но сейчас чувствовал себя жалким ничто­жеством.

Шагая в одиночестве по темному переулку, Эллиот в какой-то момент почувствовал страх. Привычная боль в суставах никогда не давала о себе забыть, а сейчас он подумал и о том, что его уже начала одолевать обычная старческая слабость. Сказывался преклонный возраст. Потом ему показалось, что Рамзес преследует его.

Эллиот остановился и прислушался. Из темноты не доносилось ни звука. Он пошел дальше.