Платье все же снять пришлось. Не мог он положить ее в кровать в сырой одежде. Чтобы не вызвать нового всплеска негативной активности с ее стороны, он осторожно разрезал ее одежду, отделив от того, что раньше было хорошей фигурой, по лоскуткам и накрыл двумя одеялами. Он задержался взглядом на сгибе левой руки. Огромное количество проколов и обширный синяк привели его в неописуемый ужас. Зубы у нее стучали так, что ему становилось не по себе. Он снова оставил ее и ушел на кухню, чтобы поискать чай. И ведь нашел. И заварил. Пришлось, правда, отскребать кружку от внушительного налета, прежде чем налить в нее что-либо. Теплый чай он вливал ей в рот с помощью столовой ложки. Когда кружка опустела, озноб перестал сотрясать исхудалое тело, а дыхание стало ровным и спокойным, Ноэль облегченно вздохнул. Невероятная усталость разлилась по всем мышцам. Он даже думать ни о чем не мог. Мысль о том, что придется ночевать в этом гадюшнике, наполняла его отвращением, но и оставить ее без присмотра не представлялось возможным. Взгляд его упал на тумбочку возле кровати с просыпанным коксом и застывшими пятнами от чего-то сладкого. Ему казалось, что он попал в ад. А она в нем жила все это время. Почему, Лера? Что ты с собой сделала? Зачем? Закрыв лицо руками, Ноэль застонал от отчаянья и бесполезной злобы. Он приехал в Москву, чтобы поставить точку в своих сомнениях и переживаниях. Он хотел доказать самому себе, что все кончилось, что он освободился от зависимости по имени Валерия. Какой крах. Он снова здесь и снова ее спасает. А ей наплевать. Она решила все сама. Как всегда. Неужели все из-за этих шрамов? Или она не может пережить то, что сделал с ней Адеев, или не в силах простить себе того, что он так долго обманывал ее, а она ничего не замечала? Ноэль снова оглядел то, что стало для нее убежищем. Нет таких обстоятельств, которые заставили бы его так опуститься. Наплевать на себя, на друзей, на всю свою жизнь. Эгоистка. Бездушная эгоистка. Думающая только о себе, о своих страданиях и больше ни о чем и ни о ком. Он со страхом думал о том, что будет завтра, когда ее ослабленный организм начнет требовать очередную дозу наркотика. Нужно что-то решать. Не может он бросить ее в таком состоянии, хотя стоило бы, после всего, что она сделала. Он не мог и не хотел сейчас анализировать свои чувства, а просто вспомнил последние уроки отца. Ноэль обязан помогать всем, кто нуждается, в силу своих возможностей. Нельзя оставлять человека в беде, в такой беде.
Присев на край кровати, Ноэль какое-то время напряженно размышлял над сложившейся ситуацией, а потом позвонил Даниэле. Полгода он не общался с ней, но знал, что Светикова живет в Москве, и вроде, даже замуж вышла за Раденского. Их взаимные флюиды в сторону друг друга, Ноэль заметил еще, пока Лера лежала без сознания в больнице. Потом он сменил номер, и они потерялись. Точнее, он не желал, чтобы его нашли. Ему нужно было время. Чтобы успокоится и решить, как жить дальше. Дана моментально откликнулась на его просьбу приехать. Конечно, она была удивлена сверх меры его звонком и тем обстоятельством, что он находится у их общей подруги, но воздержалась от вопросов, за что он был ей очень благодарен. Она прихватила с собой Ольгу и пакет со всеми необходимыми принадлежностями для генеральной уборки.
— Ты купила обезболивающее? — это был первые вопрос, который он задал ей, едва Дана переступила порог квартиры. Она была слишком ошеломлена увиденным, и не сразу поняла, что с нее спрашивают. Ольга прикрыла рукой нос, скривив губы.
— В последний раз все выглядело плачевно, но гораздо лучше. — выдохнула она. — Обезболивающее у меня в сумке.
— Вы знали? — в недоумении уставился на девушек Ноэль.
Дана подробно рассказала ему обо всех злоключениях Валерии, включая их с ней последний разговор и поимку Длинного и о его роли в наркотической судьбе Леры. Она время от времени всхлипывала и ругалась, не отвлекаясь от уборки. Оля распахнула все окна, чтобы проветрить квартиру.
— Тут и недели не хватит, чтобы все выскоблить. — вздохнула она, глядя на заваленный мусором подоконник. — Кого-то стошнило прямо в цветок. Я не могу. Что делать?
— Выкинь его. — бросила Дана. — Все нужно выбросить. Дурдом. Я думала, что так не бывает.
— Я тоже, честно говоря. — поддержал ее Ноэль убитым голосом. — Почему ты мне не позвонила.
— Ты номер сменил. Забыл? — задетая укоризной, прозвучавшей в его голосе, резко спросила Светикова или уже Раденская
— Я не номер сменил, а род деятельности. При желании ты могла бы меня найти. — настаивал Ноэль. Дана смерила его изучающим взглядом с головы до ног. Он выглядел слишком обессилено и подавлено, чтобы изводить его спорами.
— Ты ничего бы не смог сделать. — вздохнула она, собирая пустые бутылки в пакет для мусора. Ноэль ничего не ответил. Привалившись к спинке кресла, он мгновенно уснул.
Возвращаться в реальность было больно. Ныло и тело и душа. Неужели она все еще жива? Вздрогнув, Маринина натянула одеяло до самого горла, и растеряно оглянулась по сторонам. Что-то изменилось. Кто-то прибрался и сменил постельное белье. Лера порывисто села и тут же пожалела об этом. Резкое движение спровоцировало тошнотворное головокружение и болезненные спазмы в желудке. Она заглянула под одеяло. Из одежды только нижнее белье. Она точно помнила, что не раздевалась. Значит, кто-то ей помог. Кто-то видел ее шрамы. Она сьежилась и попыталась восстановить события прошедшего вечера. Это давалось ей с трудом. Мышцы уже начинали нервно сокращаться, требуя дозы, перед глазами пелена, зубы скрипят. Она была в клубе со своими друзьями…. Ноэль. Он был там, в клубе, в вип зале с главными тусовщиками и тусовщицами. Или ей приснилось? Что он мог делать в Москве? И все же это был он. Каменное выражение лица, полный презрения взгляд, плотно сжатые губы. Эдвард в розовой рубашке сказал ей что-то обидное. Потом она ехала домой…. Таблетки. Она, наконец-то, выпила их. Все до одной. Но почему тогда она жива? И ее снова ломает…. Нужно встать и позвонить кому-нибудь, чтобы привезли ей «успокоительное». Лера снова огляделась в поисках одежды.
— Вот, возьми. — произнес до боли знакомый голос. Она все же умерла, раз слышит его. Что-то белое упало ей в руки. Халат. Чистый и пахнущий кондиционером для белья. Прижав его к груди, слово сокровище, Лера решилась поднять глаза.
— И снова здравствуй. — ничего не выражающим тоном сказал Ноэль. Он стоял в дверях, скрестив на груди руки, и смотрел на нее холодным бесстрастным взглядом. Даже сквозь розоватый туман она разглядела, как он ошеломляюще красив. Легкие следы усталости скорее украшают, чем портят безупречное лицо, словно вылепленные из гранита черты лица. Белая майка подробно подчеркивает развитую мускулатуру плеч и живота, джинсы немного помяты, но это не уменьшает их немаленькой стоимости. Он подстриг волосы, и теперь они едва достают до шеи. Ему идет. Ему все идет. Лера почувствовала, что вот-вот разрыдается. Она готова была спрятаться под одеяло, чтобы он не увидел ее такой. Он не должен был увидеть ее такой. Она просто хотела умереть. Всем бы стало легче. Даже ему. Она несет зло всем, кто ей дорог.
