Смешиваем ингредиенты и хорошенько вымешиваем тесто. Чтобы оно чуть смягчилось, можно добавить столовую ложку молока. Затем раскатываем тесто толщиной два-три миллиметра и вырезаем из него фигурки специальными формочками или круги – обычным стаканом.
На противень, застеленный пекарской бумагой, выкладываем наши печеньки и отправляем в разогретую духовку (180 °C) на пятнадцать минут.
Еще горячие печенья мама слегка смазывает майским жидким медом. Они становятся еще ароматнее…
Я в доме своего детства. Здесь все родное, близкое и такое уютное. Это счастье, когда можно вернуться домой. Если первую секунду нахлынувшего счастья пытаюсь задержать эти ощущения в себя глубоким вдохом, то на второй секунде говорю: «Спасибо». Часто про себя, потому что в такие мгновения вслух говорить не удается.
Спасибо за это умение сказать «спасибо». За то, что я не растерял чувство благодарности в дороге, где было не так много приятного. Светлого. Столько нечистот выливали под ноги, столько было тех, кто разочаровал в пути. Но я удержал руль, не съехал на обочину. Спасибо за то, что я никогда не обманывал, чтобы обмануться самому. Да, в моей жизни была ложь. Но намного важнее, что сейчас я могу с уверенностью добавить к этому признанию: была, именно была. Теперь я не вру, но временами недоговариваю.
А еще спасибо за то, что умею ощущать счастье – без сравнений и воспоминаний, оттягивающих назад. Красный восточный чай
Мы пересекаемся почти ежедневно. Каждый вечер я спускаюсь к морю и встречаю там Сежара. Ветер перебирает его коричневые тонкие волосы, которые уже отросли до плеч. «Эй, стамбульский кулинар, ты снова здесь? Мы с тобой, видимо, самые безнадежные мужики этой провинции. Лорка сказал: «Если море тебя печалит, значит, ты безнадёжен». Не люблю этого кубинского писаку. Знаешь за что? Он пишет ту правду, которой в себе сторонишься».
Сежар тоже пишет стихи, пьет сливовое вино и говорит, что в этой жизни расплачивается за грехи своей матери Марии. Она занималась черной магией и прославилась на всю северную Испанию тем, что колдовала на банановых соцветиях.
«Мы жили в сырой каморке, я засыпал вокруг ящиков с этими чертовыми соцветиями. Их фиолетово-бордовый цвет был таким насыщенным, что ночью освещал всю комнату. Особенно в лунную ночь… Я не мог заснуть, плакал, а мать не реагировала. Она больше молчала, постоянно курила и не смотрела мне в глаза… Было ли ей стыдно за меня или за саму себя?» Когда Сежару исполнилось пятнадцать, Марию убили. Кто-то сбросил ее в каменное ущелье Адская пасть, неподалеку от Эчо, маленького испанского городка, где вырос мой сосед…
Я сажусь на одну из перевернутых лодок, Сежар откупоривает очередную бутылку вина… Глядя на море, я понимаю, что действительно прихожу сюда разделить свою печаль. Моря и океаны – наши преданные слушатели. «Знаешь, Сежар, когда я смотрю на море, мне кажется, что его волны уносят мою тоску». Сежар ухмыляется: «Вот именно, что кажется! Может, они ее и забирают, но спустя время тоска возвращается с новыми волнами преумноженной».
Я спрашиваю у Сежара, знает ли он вкус абсолютного счастья? «У тебя такое было, чтобы ты был настолько счастлив, что ни о чем не думал, кроме этого?» Он смотрит куда-то вдаль, будто пытается разглядеть то самое место, где переживал абсолютное счастье. «Как-то мы с матушкой поехали в Альхама-де-Гранада. На мой день рождения. Она их никогда не отмечала, но в этот раз я вымолил. Там бесконечные оливковые поля. Весь день я бегал вокруг могучих оливковых деревьев, смотрел на низкое небо, жевал бутерброды с козьим сыром, и меня переполняло ощущение, как будто я вырос именно там.
Матушка сидела под самым большим деревом, и мне так хотелось верить, что она тоже счастлива… Потом мы возвращались домой на поезде, и, когда мы с него сходили, она вдруг сказала: «Сын, иногда лучше жить придуманным, чем настоящим». Эти слова я запомнил навсегда, друг. Теперь так и живу. Придуманным. Выпьешь?»
Я отказываюсь.
Возвращаюсь домой. Жара. Августовское солнце изнуряет, от него хочется в осень. В такой солнцепек настоящее спасение – холодный чай. Не покупной, а собственного приготовления. Обычно в жару в восточных семьях принято пить айран [27], но у отца нездоровые почки, поэтому от соли мы практически отказались.
Каркаде идеально подходит для летнего чая. И цвет насыщенный, и вкус с бодрящей кислинкой. Кроме этого он выводит из организма токсины, ненужный жир и обладает омолаживающим эффектом. Поэтому сегодня будем готовить красный айс-ти, который будет ароматнее и красивее, если бросить в бокалы клубнику, разрезанную вдоль на две части.
В холодный чай мама непременно добавляет специи. Поэтому, перед тем как начать его заваривать, она составляет необходимый букет. Две палочки корицы, пять гвоздичек и столько же звездочек бадьяна. Не забывает Сария-ханум и о душистом перце (шесть-семь горошин) и молотом имбире.
Все эти специи она смешивает с тремя столовыми ложками сухого чая каркаде и закидывает в кастрюлю с одним литром холодной воды. Добавляет семь столовых ложек сахара (желательно смесь белого и коричневого), ставит кастрюлю на маленький огонь и доводит до кипения. Варит еще десять минут, после чего дает чаю остыть. Охлаждает в холодильнике, разливает в бокалы, добавляет клубнику – и наш спасительный эликсир готов.
Я поднимаюсь на чердак, к тому самому окну с видом на море, и слова Сежара о придуманной жизни не выходят из моей головы. Я не хотел бы такой жизни. Я стремлюсь быть счастливым в настоящем и по-настоящему. Счастье ведь само не придет, не взорвется хлопушкой над головой. Счастье нужно воззвать, разглядеть, принять, но не отвоевать.
Я за стремление. Стремление – это движение вперед, к цели. Что бы ни происходило – а произойти может абсолютно все.
Сырно-кабачковая запеканка
Порою так хочется исчезнуть. На время подняться выше себя и размеренно плыть по небу на дирижабле из облаков, совершенно не беспокоясь о происходящем на Земле.
Я все еще в доме детства – все тот же чердак, все те же воспоминания и море за окном. Внутри стало тише, но мысли по-прежнему запутанны. И я ничего не собираюсь с этим делать – просто необходимо пройти этот этап, принять себя другого и еще больше полюбить жизнь. Жду наступления осени. Осенью мне всегда легче.
Мы все такие странные. Живем в вечном ожидании. Зимой мысленно торопим лето, летом скучаем по осени. Слишком много надежд вкладываем во временные промежутки и никак не научимся жить мгновениями.
Мы с мамой собираем инжир, она торопится и меня подгоняет. «Сынок, поторапливайся, под инжирным деревом нельзя долго находиться. Обессилеешь. И конец тому, кто под ним заснет. Забирает жизнь из человека, хоть и делится с нами своими сладкими плодами. Ловушка природы».
Возвращаемся домой с двумя полными ведерками. Сейчас будем варить варенье – инжир нельзя оставлять на завтра, быстро киснет. Мама не очищает инжир от кожицы, как это написано во многих рецептах варенья. Пусть он и останется чуть жестковатым, но зато плоды не разварятся и будут красиво смотреться в пиале.
«Сынок, для того чтобы стать сильнее, надо первым делом избавиться от тех страданий, которые мы сами на себя навлекаем. Людям в определенном возрасте свойственен излишний драматизм – это романтично, грациозно. Но это затягивает – драматизм может перерасти в изнуряющее нытье. Лет тридцать назад я тоже потакала своей тонкой душевной организации. Хорошо, вовремя оттолкнулась. Не следует считать неразрешимыми проблемы своей жизни, даже самые серьезные. Не стоит, оказавшись на дне, от безысходности пытаться опуститься еще ниже. Беги к счастью, сынок, и ты обязательно его догонишь!»
Сегодня приготовление обеда я беру на себя. Сария-ханум противится. «Ты приехал домой отдыхать, а не кухарить. Тебя так долго не было… Все сам да сам! Хочу за тобой поухаживать».
С трудом уговариваю маму, надеваю фартук, принимаюсь за готовку. В такую жаркую погоду хочется чего-нибудь легкого. Сырно-кабачковая запеканка в самый раз. Обычно для этого блюда кабачки натирают на крупной терке, что делает запеканку водянистой и кашеобразной. У нас такого не будет… Итак, приступаем.
Первым делом очищаем кабачки от семечек. Удалив мягкую сердцевину, нарезаем их на тонкие ломтики. Отдельно нашинковываем репчатый лук и обжариваем его на сливочном масле до золотистого цвета. В жарящийся лук можно добавить и два средних помидора, но тогда жарим овощи до полного испарения жидкости. Остужаем.
Нашу луково-помидорную массу добавляем к нарезанным кабачкам. Туда же – три-четыре дольки чеснока, мелко нарезанный укроп и пару столовых ложек муки. Взбиваем яйца до однородной массы (вкуснее будет, если добавить к ним чайную ложку сметаны) и заливаем наши ингредиенты. Солим, перчим. Не забудем и пару щепоток хмели-сунели и красного перца.
