Я снова покинул Стамбул и путешествую не только с целью прикоснуться к другой культуре, узнать что-то важное. Я путешествую для того, чтобы успокоить себя. Успокоить тем, что в мире человечность еще существует. Что люди не разучились быть милосердными, искренними и верными общечеловеческим принципам.
Я успокаиваюсь, когда вижу, как в доме семьи Гафаровых не садятся за стол, пока не придет старший. Я успокаиваюсь, когда вижу, как родители малыша Али трепетно беседуют с ним, а не гонят со словами «иди в свою комнату». Я успокаиваюсь, когда вижу, как Вахиде-ханум, знаменитый адвокат Стамбула, подкармливает дворняг перед своим офисом в районе Сарыер.
Я успокаиваюсь, когда вижу грузинскую молодежь, которая, проходя мимо церкви Святого Георгия, останавливается и уважительно перекрещивается. Значит, люди не потеряли Бога в сердце. Значит, еще знают настоящее счастье, которое абсолютно не зависит от материальных благ.
А еще я приехал на остров Прощения (он на границе Турции и Греции), чтобы впитать в себя праздничную атмосферу священного месяца Рамадан. В мусульманских странах именно в Рамадан так видны основы общества: какие ценности у местных жителей, о чем они больше думают в повседневности и чему отдают главное место – роскошному вечернему застолью с десятком блюд или умению делиться благом с незнакомым человеком.
В каждой поездке меня ведет желание наблюдать, постигать, убеждаться, а потом делиться увиденным, услышанным с теми, кто, казалось бы, разочаровался. Доброго, светлого всегда больше, чем злого, темного. Просто темные цвета слишком заметны на фоне чистого светло-голубого неба, поэтому порой нам кажется, что вокруг больше темных оттенков. Это не так.
Все светлое всегда скромное, смиренное и ненавязчивое. Светлые люди, события, победы не нуждаются в афишах на полстены. Потому что свет всегда притягивает свет – не нужно рекламы на каждом шагу.
На острове Прощения всюду мандариновые рощи, воздух без соленой влажности, а люди живут не ради, а во имя. Я стремлюсь к этим открытым людям. Схожу на остановке в районе Тургутреис, встречаю по дороге небольшую пекарню, где десяток людей шумно колдуют у печи. Решаю устроиться туда на работу хотя бы на пару дней.
– Откуда ты? Чем занимаешься?
– Я работал продавцом в кондитерской. Хочу научиться печь хлеб.
– А не многого ли ты хочешь, сынок?
– Нет. Теперь уже нет.
– Ладно, месяц священный, так и быть. Беру тебя, только платить много не смогу. Будешь кушать с нами. Ночевать есть где?
– Да. Благодарю вас.
– Не меня благодари, а Всевышнего. Он и дает, и забирает.
– Благодарю.
Хальдун-бей, шестьдесят четыре года, владелец пекарни «Карадениз». Почему именно «Карадениз»? Потому что корни Хальдун-бея берут начало из Черноморского региона Турции. В одной из деревень недалеко от города Трабзон. Черноморских турок, караденизлилер, почитают за сплоченность. Они стоят горой друг за друга и берегут земли, на которых растет их знаменитый чай. Многим народам есть чему поучиться у караденизлилер.
У Хальдун-бея семь братьев, два сына и жена. Перихан-тейзе тоже трудится в семейной пекарне – смазывает лепешки-пиде яичным желтком и посыпает семенами черного тмина. Они поженились в нищете, но, взявшись за руки, смогли из нее выбраться. Печь хлеб – благородное, почти священное действие. Печь хлеб и делиться им с людьми – это древнее и благородное служение.
«Каждому времени свои люди, сынок. Но открой уши и слушай меня внимательно: человек перестает быть человеком, когда он не почитает свою землю, семью, веру и хлеб. Никогда не позволяй топтать землю, на которой растет твоя пшеница. Никогда никому не позволяй влезать в твою семью (дом), религию (сердце) и не забывай делиться частью своего хлеба с неимущими. Если бы нынешняя молодежь придерживалась этих правил, то не было бы депрессий, наркомании и детей, от которых отказались».
Семья Хальдун-бея видела войну, крах и потери. Но что бы ни случилось, они все равно каждое утро приходили в пекарню, разжигали печь и пекли хлеб. Когда времена в стране были тяжелые, часть выпечки раздавали семьям без мужчин.
В азербайджанском языке дом предков принято называть «оджаг». Оджаг – это место, куда непременно нужно возвращаться, почитать. Оджаг – это огонь каждой семьи. Пока пламя не потухло, жизнь продолжается.
Эта старинная пекарня на неприметной улочке Тургутреиса для семьи Хальдун-бея до сих пор является тем самым «оджагом». Здесь работают старики, сыновья, братья, жены, внуки.
«Сынок, делай по жизни как можно больше добра, остальное не от тебя зависит. Каждому из нас надо перестать надеяться на себя, лучше довериться Создателю. Однажды мы с беременной Перихан неделю ели один хлеб. Больше ничего не было, война вокруг. На третий день она упала в обморок. Упадок сил. Отчаянье чуть было не задушило меня. Но я сказал: “На все воля Аллаха. Он поможет”. На следующее утро у двери нашего дома лежал мешок с картошкой. Кто его принес и откуда? Кто-то скажет “неизвестно”, но я-то знаю, чья это щедрость».
Я не буду рассказывать о том, как нелегка работа в пекарне, особенно когда на улице +37. Я не буду рассказывать детально о процессе. Я хочу рассказать о главном, «соли», которую извлек за дни работы.
Счастье всегда есть и будет в мире. Задача каждого из нас приумножать его – вспахивать новые земли, сеять пшеницу с верой, что будущее поколение (дети, внуки, правнуки) будет продолжать начатое дело. Ведь будут ли они это делать, зависит и от нас – будущее начинается с настоящего. Завтрашний день рождается сегодня.
Поэтому мы должны беречь своих матерей, отцов, дедушек, бабушек и детей. Мы должны почитать своих мужей, жен. Мы должны каждый день говорить своему сыну или дочери: «Знай, что я люблю тебя. Я всегда рядом с тобой. Когда тебе трудно, не ищи понимания на улице, лучше приходи домой. Здесь тебя всегда ждут».
Слышать голос сердца
Я все еще на острове Прощения. Прохожу все больше километров неспешным шагом, срываю с ничьих деревьев зеленоватый, но медовый внутри инжир и молчу о том, о чем хочется говорить. Молчание – лучший лекарь тех, кто спешит, бежит, возмущается. Молчание – это не подавление, а смирение. Именно со смирением приходит покой. Вспоминаю прочитанный накануне совет: «Если увидите человека, часто хранящего молчание, то подойдите к нему – поистине, он изрекает мудрости».
Учусь молчанию спустя двадцать девять лет, прожитых в крайностях, скитаниях, с большим количеством бесполезных слов на устах и не только. Вот в чем причина усталости, раздраженности, конфликтов. Обычно эти неприятные симптомы лечат лекарствами, терапией – чем угодно, но только не молчанием. Все самое главное на поверхности, а мы почему-то ныряем вглубь. Один из правителей Рима как-то написал: «Для меня легче отказаться от того, что не сказал, чем от того, что уже сказал». На острове Прощения мое молчание не беспечное – оно полно размышлений.
Мы идем с Дилай по солнечно-желтой земле острова Прощения, она снимает сланцы и продолжает путь босиком. Я наблюдаю за ней и жду, когда мой Наставник посоветует и мне разуться. Но она молчит. «Ходжам [31], почему вы не посоветовали мне снять сандалии?»
Дилай, улыбнувшись, останавливается. «Ты всегда ждешь наставления, Эльчин. Поступай по воле собственного сердца. Получать, принимать знания важно. Равняться. Но подражать даже самому праведному человеку, а это значит говорить не своим голосом, – это пренебрежение своим счастьем. Знания – это не то, что ты изучил, а то, что принесло пользу».
Я не снимаю обувь; мы продолжаем путь. На мандариновых деревьях острова Прощения уже набухли зеленые плоды. Прикасаюсь к ним руками: шершавые, упругие, аппетитные. Теперь на моих ладонях терпкий аромат – цитрусовое счастье. В каждой крошечной частице красоты, что нас окружает, живет божественное. Уметь благодарить за каждое прикосновение к этой красоте – важно.
По острову Прощения разливается азан. Мы замираем, закрываем глаза и поднимаем лица к небу. Дилай полушепотом говорит: «Небесные врата открыты. Благодари и проси». Я так полюбил эти священные мгновения с Дилай, что теперь произносить слова благодарности и пожелания во время призыва к молитве стало моей традицией.
Дилай переехала на остров Прощения семнадцать лет назад. В инвалидной коляске. У автобуса, на котором Дилай ехала с работы, отказали тормоза, и он вылетел в пропасть. Из всех пассажиров остались живы только двое детей и мой Наставник. Перелом позвонков. Врачи пообещали ей инвалидную коляску до конца жизни, а она стала одним из лучших йога-мастеров страны.
«Люди не только себя, но и друг друга обкрадывают ограничениями. Будучи прикованной к коляске, я молилась и просила не исцелить меня, а показать путь, который готова была сама пройти. Однажды я начала делать обычную зарядку. Руками, шеей, плечами. Каждый день усиливала нагрузку. На третий месяц тренировок смогла привстать с коляски. Спустя два года я на своих двух гуляла по Кадыкале».
