Семь раз нож перешел из рук в руки. Семь раз прозвучало заклинание. Постоянно приближаясь, прогремели семь раскатов грома. Ветер нес черные тучи, небо, только что ясное, начало темнеть, скрывая звезды. Семь кусочков хлеба, пропитанных кровью, вернулись в каравай, откуда были взяты. В восьмой раз зазвучало заклинание. Огонь в темном шаре вспыхнул с бешеной силой, ослепительный белый свет, разорвав оболочку, ударил вверх, тут же встретившись с огнем небесных молний. Раздался такой раскат грома, что земля вздрогнула, и над алтарным камнем заплясал, рассыпая искры, серебристо-голубой сгусток. Семь пар рук взметнулись ему навстречу, и он застыл, сдерживаемый силой. Лес вокруг стонал от порывов ветра, Хранители низвели шар в деревянную миску с водой, и вода в ней ожила, заискрившись, соединяя в себе огонь земной с огнем небесным.
Дед Федор взял чашу, и все пошли к Теплому ключу. Их было семеро, они сидели или лежали у пригорка, где под слоем дерна бил Теплый ключ. И они были больны, очень больны. Я видел темную тень смерти за Шиной каждого из них. Люди были разного пола и возраста: от двенадцатилетней девочки до старика, которому перевалило за семьдесят. Они боялись, каждый раз вздрагивая от раскатов грома и бешеных порывов ветра. Сбившись в плотную кучку вокруг парализованного мужчины, с густым черным облаком вокруг левой стороны лица, они ждали исцеления. Кто-то молился, кто-то плакал, кто-то сидел, сжав виски руками, уставившись в одну точку.
Семеро подошли к семерым, окружив их плотным кольцом. Семеро взглянули на семерых с надеждой и страхом. Бабушка подняла руку и произнесла:
– Слушайте меня, люди. Все вы оказались здесь не по воле случая, но по воле судьбы и вашего стремления к жизни. Над каждым из вас витает тень смерти, так пусть ваше исцеление будет освящением силы Теплого ключа. Господь дает вам новую возможность, так не упустите ее. Готовы ли вы вступить в новую жизнь?
– Готовы, готовы, готовы! – после небольшой паузы заговорили семеро, лишь парализованный мужчина что-то промычал.
– Тогда примите в себя силу небесного огня, – сказала бабушка.
Дед Федор протянул миску, бабушка зачерпнула ладонями искрящуюся жидкость и тонкой струйкой начала лить ее на больных. Она попадала на их головы, руки, растекаясь по телу сияющими ручейками. Несчастные ловили ее открытым ртом, было видно, как изменяются их лица, исчезают, смываемые водой, гнойные язвы, начинают шевелиться парализованные конечности. Трижды бабушка зачерпывала воду. Трижды сверкающие струйки омывали тела больных. Потом бабушка остановилась.
– Теперь ступайте по домам, – сказала она. – Помните, но храните в тайне святую ночь.
Люди поднимались с земли, ощупывали себя, удивленно оглядывали друг друга. Они помогли встать парализованному, который еще нетвердо стоял на ногах.
Жестом сердитый старик прервал поток слез и благодарностей:
– Уходите! – приказал он звонким, высоким голосом, которого я даже не узнал.
И люди ушли в ночь. Лес вокруг стонал от порывов ветра, семеро подошли к Теплому ключу, и старик открыл его.
– Прими, Теплый ключ, огонь небесный, освящение Господне, – произнес дед Федор.
– Волею семерых отгоняю тьму, – подхватил сердитый старик.
– Волею семерых призываю свет, – продолжила бабушка.
– Волею семерых призываем жизнь, волею семерых заклинаем смерть, – закончили остальные.
Дальше последовало заклинание, выгравированное на ручке ножа. Потом дед Федор вылил остатки жидкости в Теплый ключ. Ветер взвыл с новой силой, стеля лес по земле. Раскаты грома сотрясали землю, откуда-то накатила волна леденящего холода, мгновенно покрыв траву слоем инея – как будто гигантский кот лизнул белым языком пространство вокруг ключа. Небо пылало от чудовищных молний. Казалось, стихии взбесились и собираются уничтожить землю. Теплый ключ вскипел, поднялся до самого верха, перехлестнул через край и опал. Ветер мгновенно стих, гром прекратился, тучи разошлись, открывая розовеющее небо. Я начал падать.
Сознание возвращалось медленно. Сначала послышались голоса:
– Он был там, – произнес женский голос.
– Он был там, – поддержал мужской.
– И он вспомнил, – снова сказала женщина.
– Он все забудет, он не посвящен, одного странствия мало, – проворчал сердитый старик.
– Он пройдет посвящение и обретет память, когда предначертано, – твердо возразила бабушка.
– Мы поможем ему! – прогремел дед Федор.
Я открыл глаза.
– Семь сливаются в одном, – в один голос сказали люди с раскосыми глазами.
– Один становится носителем, – продолжил дед Федор.
– Да будет так! – неохотно произнес сердитый старик.
– Бабушка! – пропищал я со своего сундука.
Все обернулись в мою сторону. Было видно, что минувшая ночь обошлась им недешево. Они как будто состарились лет на десять. Под глазами залегли круги, у некоторых дрожали руки. Я тоже чувствовал себя неважно. Голова была тяжелой, тело ломило, вставать с сундука не хотелось. Преодолев лень и слабость, я все-таки слез с сундука и подошел к столу. Бабушка посадила меня на колени и спросила:
– Что ты помнишь, миленький?
Я потряс головой (сон еще не совсем ушел) и начал рассказывать. Какие-то моменты ночных видений я помнил очень хорошо, некоторые смутно, иные почти стерлись и маячили на самом дне памяти, как и предрекал сердитый старик. Воспоминания вернулись через много лет, когда я сам участвовал в мистерии освящения Теплого ключа.
Все внимательно слушали. Когда я закончил, дед Федор кивнул:
– Да, он был там.
– Мы видели и узнали его даже в другом облике, – сказали люди с раскосыми глазами.
Все переглянулись. Их слов я не понимал и не хотел понимать – тянуло спать, чувствовалась дикая усталость и слабость. Дед Федор взял меня на руки и отнес на сундук, где я тут же уснул.
Следующий день прошел в дреме. Пару раз я просыпался и снова проваливался в темноту. Только к вечеру я окончательно очнулся от ощущения приятной свежести. Бабушка сидела рядом и обтирала мое лицо и руки влажным полотенцем. За чувством прохлады возникло знакомое жжение, вызванное живой водой Теплого ключа. Сон как рукой сняло. От нахлынувшей волны бодрости и силы хотелось прыгать, орать и кувыркаться. Я захихикал, соскочил с сундука и запрыгал вокруг бабушки не хуже Васьки. Она покачала головой и засмеялась.
– Вижу, выспался наконец, – бабушка легонько шлепнула меня по спине. – Марш мыться! Будешь столько спать – пролежни лечить придется.
– Ба, а где деда Федя и остальные?
– На станцию уехали, да иди ты, непоседа.
Я быстро умылся и вернулся в дом. Бабушка налила мне большую кружку молока, дала хлеба и творога.
– Садись, поешь, проголодался, наверное. Почти два дня ничего не ел, – сказала она.
Есть не хотелось, но я сел к столу.
– Ба, а Теплый ключ снова работает?
– Работает, работает, миленький, – улыбнулась бабушка. – Как же ему не работать!
– А кто были эти люди?
– Люди, знающие тайну Теплого ключа.
– Посвященные?
Бабушка внимательно посмотрела на меня.
– Вот что, миленький, расскажи-ка еще раз, что ты помнишь о прошедшей ночи?
Я стал вспоминать. Бабушка слушала и задавала вопросы. Воспоминания были нечеткие – так, отдельные фрагменты, и вообще все это напоминало сон. Казалось, вот-вот все минувшее встанет перед глазами, но события куда-то убегали, проваливаясь в глубины памяти. По мере того как я говорил и отвечал на бабушкины вопросы, прошлое возвращалось, но детали все равно оставались сокрыты в тени. Бабушка внимательно выслушала мой рассказ, подумала и сказала:
– Много помнишь, свою память открыл, свое прошлое вспомнил.
В своем недолгом прошлом я не мог обнаружить ничего подобного, но уже привык к тому, что бабушка говорит много непонятных вещей. В таких случаях она скорее выражала собственные мысли, чем хотела сообщить мне что-то.
На дворе раздался шум – со станции вернулся Федор Иванович. Он распряг лошадь и вошел в дом.
– Проводил, – сказал дед Федор. – А вы, Аннушка, может, задержитесь на пару деньков? Пусть мальчонка по лесу побегает, да и мне веселее!
– Нет, Федя, и хорошо бы, да домой пора. Своих дел невпроворот. Да и ему, – бабушка кивнула в мою сторону, – скоро в школу собираться. Я и сама не рада, что взяла его с собой, уж больно глубоко ушел.
– Ну что ж, – вздохнул дед Федор, – видно, так надо.
Я вышел на улицу и отправился посмотреть на камни. Они были на месте, правда, ветер уже заносил их листьями, а по нижнему краю большого камня легла тонкая патина мха, скрывая цепочку непонятных знаков. Я смахнул листья – знаки виднелись и на поверхности малых камней. Послышались шаги. На поляну вышел дед Федор.
