Времени на внешний осмотр мне хватило. Прежде всего бросалось в глаза, что собака явно худа. Хорошо просматривались ребра и слишком подтянутый живот. Шерсть была в самом плачевном виде – половина ее отсутствовала, а сохранившаяся в наличии была тусклой, взъерошенной и клочкастой. Подшерстка не было вообще. Даже с учетом летней жары полное отсутствие подшерстка настораживало. В уме складывались вопросы к владельцам по поводу аппетита, составляющих рациона и о том, когда в последний раз собаке гнали глисты. Так… а дальше…
А дальше, на участках тела, лишенных шерсти, вовсю бегали блохи, кожа хоть и сухая, но покрасневшая, есть болячки и расчесы. Только из-за одних блох такого состояния кожи не бывает, значит, надо посмотреть и слизистые оболочки. Так и есть. Воспалены обе ушные раковины, а запах оттуда – хоть нос затыкай! А вот и еще штрих к картине – между пальцами на всех лапах преющие язвы. Бедняга Рольф даже стоит переминаясь. Понятно, больно ведь! По мере того как обнаруживались различные «непорядки», в голове складывался предварительный диагноз и пополнялся длинный список вопросов, которые надо задать владельцам овчарки, чтобы сделать назначения.
Краем глаза я видела ожидающие приговора лица хозяев и глушила в себе желание выдать им что-нибудь по поводу их пламенной любви к собаке, потому что уже точно знала, пес болел никак не меньше месяца. Лет двадцать назад не удержалась и сказала бы что-нибудь в назидание, но не теперь. Спасибо за то, что хотят лечить, ведь видно, что сами еле сводят концы с концами… Эх, времена… Ну что ж! Надо задавать вопросы.
– Чем собаку-то кормите, господа?
– Кашами, иногда с растительным маслом, а иногда – на бульоне.
– А мясо и овощи хоть изредка даете?
– Да, – задумчиво тянет хозяйка, – но не часто, раз в неделю, может…
– А кости? – продолжаю я выяснять ситуацию.
– Нет, давно уж не даю. Мы же знаем, что ему уже кости нельзя, семь ведь ему – стареет! – оживилась женщина. – Только вот Альберта ругаю. Он ему куриные кости дает, когда курятину ест.
Дед Альберт, до этого только кивавший головой в знак согласия со словами почтенной супруги, возмущенно встревает:
– Да я уж не помню, когда курицу-то ел! Нечего на меня-то кивать!
Постепенно выясняется вся, так сказать, история. Наконец дело доходит и до назначений. Прежде чем взяться за них, приходится покопаться в памяти и выбрать по возможности самые недорогие препараты из необходимых. Хотя все равно получается внушительный список, ничего тут не поделаешь – глистов прогнать надо? От блох избавиться надо? Гнойничковую инфекцию пролечить надо? Печень поддержать надо?
Отдавая старикам список назначений, в уме я прикидывала, смогут ли они все выполнить и по карману ли им будет лечение. Но вслух не спросила.
– Я зайду к вам недели через две. Думаю, к тому времени уже будет кой-какой результат. Подкормите только пса, ведь костями скоро греметь будет!
Мы распростились у ворот. Я отправилась домой, а дед Альберт вместе с женой принялись изучать записанный на листке бумаги курс назначений. Дед скоро отвлекся и накинулся на проснувшегося Шурика:
– Бродяга! Я тебя все-таки проучу! Вот завтра и проучу! – ворчал дед Альберт.
– Хватит, старый, ругаться! Сейчас куплю вам с Шуриком «чекушку», вы и помиритесь! – услышала я из-за забора женский голос, и невольно улыбнулась.
«Чекушка» – дело-то, в общем, неплохое! Раз на нее хватает, на лекарства тоже останется! Да и деду Альберту полезнее на чай переходить, хотя вряд ли перейдет…»
По мере того как затихали за забором голоса, занятые спором и взаимными обвинениями, в которых по очереди доставалось и Шурику, и деду Альберту, и старику Рольфу, и капиталистическому строю, и кому-то там еще, мои мысли обращались к предмету сегодняшнего визита – Рольфу.
Начинающая стареть собака – это всегда хорошая головоломка для ветеринарного врача. Почему? Ну, прежде всего, у возрастных пациентов редко бывает одно заболевание, чаще – целый букет. Надо учитывать и состояние сердца, и печени. Очень часто приходится задавать себе основной вопрос: что на самом деле первично? Лечить, опираясь на какие-либо отдельные признаки, то есть заниматься симптоматическим лечением, – дело неблагодарное и очень дорогое для владельцев. Мне самой частенько в аптеке становилось не по себе от стоимости препаратов. А если курс лечения растягивается на один-два месяца? Для очень многих это становится катастрофой.
Нам с Рольфом придется пройти по длинному пути, по очереди избавляясь от напастей. Начать придется с глистной инвазии, ибо она дает постоянно присутствующую интоксикацию от жизнедеятельности малоприятных сожителей – гельминтов. Цепочка может протянуться и к работе сердца, и состоянию печени, а самое главное – может снизить иммунитет, что, собственно, и произошло. Самый простой способ понять, как чувствует себя собака, – это оценить состояние ее шерсти и кожи. Особенно когда дело касается внутренних незаразных болезней. Это классика. Для моего сегодняшнего пациента необходимо подержать под контролем кормление. Кормить надо хорошо и правильно всегда, а собаку в возрасте – особенно.
У стареющих животных в силу возраста длительность почти любого заболевания увеличивается. И сроки выздоровления – тоже. Силенки для выздоровления нужны. А что дает силу? Еда. Раз дед Альберт не часто плотно кушает, то что, интересно, на самом деле достается четвероногому «старцу»? Надо не забыть занести хозяевам овчарки оставшиеся от других собак препараты. Если мне не изменяет память, кое-что из «благотворительной аптеки» может пригодиться Рольфу. Как-то так давно сложилось, что оставшиеся медикаменты от выздоровевших пациентов возвращаются ко мне в дом и используются в таких вот случаях, как с Рольфом.
Погруженная в ветеринарные мысли, я не заметила, как подошла к своему дому, благо, что спускаться вниз гораздо легче, чем ползти наверх. Напоследок почему-то вспомнился Шурик. Вот еще одна собачья жизнь…
Там, на складе, теплая компания все-таки.
Опять кавказец, или летом надо отдыхать
– Все! Завтра едем на дачу, а то и лето пройдет! – накануне утром торжественно провозгласила я. В городе уже не оставалось дел, требовавших присутствия. У нас с мужем наконец-то начинался отпуск, а у дочери – каникулы. Восторг выразили все, и собаки! Они веселились за компанию, не понимая причины. Точное знание придет тогда, когда в доме начнут собирать вещи. Вот тогда у собак будет одна забота – крутиться под ногами, чтобы их – не дай бог! – не забыли дома. И только у меня перед глазами мысленно вставала картина зарослей сорняков, которые в начале июня должны были полностью заполонить наш небольшой участок. Ну еще бы! Как говорят, у кого чего болит, тот про то и говорит, а участок, как ни крути, это моя вотчина. Осуждающие взгляды соседей со своих чистеньких грядок меня волновали меньше. А вот то, что половина отпуска пройдет в прополке – такова уж моя жизнь, сама ведь хотела! Одна отрада – шоколадного цвета на моей шкуре хватит до глубокой осени.
Сказано – надо выполнять! Стимул был у всех, поэтому сборы закончились в рекордно короткие сроки, и на другой день ближе к вечеру наша красная «шестерка» пылила по направлению к «фазенде».
«Что за черт меня сюда принес?» – первое, что сказала я утром, увидев объем работ в доме по уборке, еще не выходя на участок. Побывав там, к первой фразе я добавила нечто более крепкое, но уже про себя. Но обратно ведь уже не уедешь, да и «общество» не даст. Так что ворчи или нет, а приниматься за обустройство запущенного жилища надо. Дочь благополучно усвистела к дачным приятелям, пообещав скоро вернуться (как же, жди только к ночи), муж занялся машиной, а у меня и выбора не осталось. Со мной остались два моих бультерьера. Они, позавтракав чем бог послал, отправились спать.
По приезде на дачу у домашних свой ритуал: исчезнуть на первое время с моих глаз, чтобы ненароком не припахали. И только собаки обладают поистине ангельским терпением и охотно составляют мне компанию.
Совсем забыла сказать, что перед каждой поездкой на дачу муж торжественно напоминает мною данное слово: на даче никто не должен знать, что я ветеринарный врач, в противном случае – прощай отдых и все такое прочее. Несколько сезонов я честно держалась. Но как-то однажды…
Однажды, что-то около полудня, когда солнце жгло так неимоверно жарко, что не очень спасало лежание на берегу озера, где вода была уже противно теплой, кое-как натянув на мокрый купальник длинную майку, а остальное барахло покидав в сумку, я брела вдоль забора и лениво посматривала по сторонам. Забор был Ленкин, в том числе и участок с домом, который он огораживал. Из-за забора слышался поросячий визг. Я не выдержала и заглянула через забор. В мозгах уже щелкнуло данное слово, но любопытство оказалось сильнее.
