— Не беспокойся, — добавляет он примирительным тоном, — нас не поймают. Мы полетим на частном самолете, и я знаю людей в аэропорту.
Я качаю головой в недоумении. Нас? Это он про меня!
— Ты хочешь, чтобы я стала бриллиантовой контрабандисткой?
Я не понимаю, какой идиот будет перевозить бриллиант через границу, но весь это разговор даже не укладывается у меня в голове. И я начинаю злиться, причем очень сильно.
— Как ты смеешь даже предлагать мне такое?
Кажется, он несколько удивлен моей реакцией.
— У тебя, что с этим проблемы?
— Да, бл*дь, у меня очень большие проблемы… с этим.
— У других не было, — спокойно отвечает он.
Я сердито смотрю на него.
— Не знаю с какими женщинами ты встречался, но видно недалекого ума. Я не буду переправлять бриллианты даже для тебя… через границу. Ты, наверное, сошел с ума, раз думаешь, что я способна сделать такое, — но потом мне озаряет совершенно другая мысль. — И где ты себе предполагаешь, я должна спрятать эти бриллианты?
— В вагине, — медленно отвечает он.
У меня отвисает челюсть.
— О Боже мой! Я не верю в то, что ты говоришь. Ты думаешь, это нормально, попросить меня напичкать свою вагину кучей бриллиантов, которые ты сможешь забрать, когда мы перейдем границу? Я была о тебе лучшего мнения.
— Ты хотя бы подумай об этом, — просит он бархатным голосом.
Это черт побери заставляет меня взорваться.
— Черт побери, неееееет, — кричу я.
— Бл*дь. Это значит, что мне придется взять вместо тебя кого-то другого? — рассуждает он, задумчиво глядя в другую сторону.
Это удар под дых.
— Ты настоящий ублюдок! — кричу я, схватив его подушку и с силой стукнув по нему. Он начинает заливаться смехом.
— Я уже подумала ты серьезно, — говорю я, продолжая избивать его подушкой.
Он хватает подушку и отбрасывает ее в сторону. Я сразу же хватаюсь за свою подушку и начинаю лупить ею, вокруг летят перья. Я встаю на колени, чтобы произвести атаку следующего уровня, но он хватает меня и молниеносно валит на постель, придавив своим телом, улыбаясь во весь рот.
— Ты мудак, знаешь ли? — фыркаю я.
— Ты на самом деле поверила, что я попрошу тебя проделать что-то ужасное? — спрашивает он со смехом.
— Я не на столько хорошо тебя знаю, чтобы играть с тобой в такие вещи, — чопорно отвечаю я.
Он вскидывает брови.
— Ты не настолько хорошо меня знаешь?! Не настолько хорошо, несмотря на то, что я сосал твою киску!
— И все-таки это была самая ужасная шутка, — говорю я, притворяясь сердитой.
Он улыбается мне.
— Прости, я ничего не мог с собой поделать. Ты восхитительна, когда так сердишься.
Я выдавливаю из себя улыбку. Он настолько хорош, я не могу на него злиться, мне даже хочется его поцеловать.
— Так зачем мы на самом деле едем?
— Потому что стоит удушливая летняя жара, а сейчас Италия — это фейерверк цвета. Осень — сезон сбора трюфелей, каштанов и тыкв, лучшее время, чтобы поесть макароны al tartufo и ризотто с тыквой.
Я смотрю на него с любопытством.
— Я могу сделать это и здесь, но почему мы путешествуем инкогнито?
— Потому что мне так нравится. Инкогнито означает, что нет необходимости в охранниках. Мы поедем на виллу, которую арендовал Борис, заплатив наличными. Никто не будет знать, где мы находимся. Мы будем совершенно свободны — будем делать, что захотим и пойдем, куда захотим.
— Только мы вдвоем?
Он кивает.
— И никто не поедет с нами? — спрашиваю я, потому что это что-то совсем новое.
Он положительно качает головой.
— Даже Ной?
Он снова кивает.
— Ни Юрий, ни Борис?
Он опять качает головой.
— Даже водитель?
— Только ты и я, рыбка.
— Это звучит очень круто.
— Я тоже так думаю, — говорит он негромко, и снова лезет в ящик. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть, что он оттуда достал.
— Что это? — спрашиваю я с любопытством.
Взяв мою руку, он надевает мне на палец платиновое кольцо с огромным камнем.
— Кстати это бриллиант, — небрежно, как бы между прочим, говорит он. Затем надевает поверх него простое колечко.
Я открываю рот, пытаясь что-то сказать, но не могу, меня настолько переполняют эмоции.
— Ну вот, подошло идеально, — говорит он.
— Да, — шепчу я и совершаю глубокий вдох. Мне стоит вести себя, словно ничего особенного не произошло, и не выплескивать наружу свои бешенные эмоции. Я должна оставаться совершенно невозмутимой. Возможно, стоит даже немного пошутить:
— Ты же понимаешь, что не получишь этих малюток назад после путешествия, не так ли?
— Они твои, — говорит он, со странной интонацией.
Я с трудом сглатываю. Он вообще понимает, что говорит? «Быстро смени тему, Далия».
— Ты уверен, что поездка с поддельными паспортами безопасна? Что мы будем делать, если нас поймают?
— Это настоящие паспорта. Люди с этим именем погибли в автокатастрофе, и их семья продала их имена фальсификаторам. Эти точно такой же документ, который используют агенты Моссада. Никто не сможет определить разницу, если не будут очень глубоко копать, но никому и в мыслях не придет найти подвох. Мы всего лишь собираемся провести выходные в Риме.
— Хорошо, но если мы окажемся в тюрьме... — спрашиваю я его.
Он опускает голос до шепота.
— Это своего рода приключение, рыбка.
Его руки раздвигают мои бедра, я продолжаю сердито смотреть на него.
— Я все еще злюсь на тебя.
Он скользит пальцем внутрь моего входа, конечно, же я мокрая.
— Нет, ты не злишься, — со смешком отвечает он.
Вот, черт. Трудно сердиться, когда испытываешь такое неземное удовольствие.
Я давно была в Венеции, но не в Рим, как говорит Стелла, специально поставив не там акценты, это «ужасно интересно». Мы напоминаем двух туристов, на самом деле я вжилась в эту роль. Я ловлю себя на мысли, и сама себе удивляюсь, что превратилась в Далию Живанецкую. Даже в моих самых смелых фантазиях я никогда не могла себе представить, что буду путешествовать по фальшивому паспорту с русским мафиози.
Должна признаться сердце стучит как угорелое, когда нас попросили предъявить паспорта, Зейн даже глазом не моргнул, полностью оставаясь спокойным. Мы выдохнули, в прямом смысле, после беглого осмотра таможенником наших паспортов. Адреналин сошел на нет, и в этот момент я понимаю самую суть предстоящего приключения. Знаете, сколько я нарушила международных законов при переходе границы, это известно одному Богу? Но во мне бурлит совершенно потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство радости и возбуждения.
Скорее всего именно так чувствовали себя «Бонни и Клайд».
Как и другие туристы мы забираем свой багаж и проходим таможню. Мы не держимся за руки. Мне кажется на данном этапе наших отношений — это не столь важно, но вдруг он хватает меня за руку... и я начинаю паниковать... «Боже мой: мы держимся за руки!»
Погода в Риме прекрасная — ярко светит солнце и тепле. Мы садимся в такси, и Зейн называет адрес. Двадцать минут спустя мы оказываемся в сказочном Риме. Вау! Насколько удивительный город. Я разглядываю великолепные здания с богатой историей и неповторимые в своей красоте. Мы проезжаем мимо Колизея, и я выворачиваю шею в такси, глазея на него.
— Мы посетим его завтра, — добавляет Зейн.
Я поворачиваюсь к нему. Отлично. Я всегда хотела посмотреть на Колизей.
— Это одно из самых красивых мест на земле, — тихо говорит он.
* * *
Вилла расположена в Формелло, примерно в двадцати километрах от Рима, и утопает в зелени. Кованые ворота открывает маленький седовласый человек, который сдержанно нам кивает, пока мы проезжаем к великолепному с желтовато-красным фасадом дому, с белой каменной балюстрадой и деревянными ставнями на окнах, окрашенных в зеленовато-голубых тонах. Возле дома стоит старая зеленая Мазда.
Мы выходим на дорожку из гравия, и крошечная женщина появляется из больших деревянных дверей, улыбаясь в знак приветствия. Человек, открывший ворота приближается к нам, таксист вытаскивает наши сумки из багажника.
— Benevenuto Senor e Senora Zhivanecskaya, — говорит женщина. Ее лицо все испещрено морщинами, карие глаза слезятся, но ее улыбка настоящая, радостная.
— Grazia, сеньора Росси, — отвечает Зейн.
Я молча улыбаюсь.
Бодрый старичок смотрит на нас, и его обветренное лицо озаряется приветливой улыбкой. Он хватает руку Зейна обеими руками. К моему удивлению Зейн бегло говорит с ним по-итальянски. Через некоторое время мужчина поднимает руки в воздух, желая нам всего хорошего, прощаясь. Женщина, скорее всего его жена, кивает, они оба садятся в старенькую машину и уезжают.
