Второй раз то же самое произошло на VIII чемпионате в 1966 году со сборной Англии. Удручающе невыразительным был первый матч англичан с уругвайцами на открытии чемпионата в присутствии ста тысяч соотечественников и королевской семьи. Уругвайцы тянули свою оборонительную резину, а англичане отскакивали от них, как от батуда. Нулевая ничья, которую и вспомнить-то нечем.
И начались лихорадочные пробы и замены. Мелькали в составе Гривс, Конелли, Пейн, Калахан. А в четвертом по счету, четвертьфинальном матче с Аргентиной появились центрфорвард Херст и хавбек Питере, появились, чтобы уже не уходить. И сборная Англии чудесным образом приобрела чемпионский облик, и два последних ее матча, с командами Португалии и ФРГ, украсили и даже спасли сравнительно малоинтересный до этого чемпионат.
Когда сборная ФРГ стала чемпионом мира в 1974 году, мало кто был удивлен по той простой причине, что всего за два года до этого она убедительно и красиво выиграла звание чемпиона Европы. Многим, наверное, казалось, что перед ними все та же, давно сложившаяся, сыгранная, «набившая ногу» команда. Это далеко не так: в финальном матче чемпионата мира выступили пять игроков, которых не было в финале чемпионата Европы.
Больше того, свой окончательный вид сборная ФРГ приняла лишь в предпоследнем, полуфинальном матче. До этого в ее составе побывали семь игроков достаточно известных, тем не менее они не удержались, не устроили тренера Шёна. Это чемпионы Европы Хёттгес, Виммер, Хейнкес, Нетцер и еще Херцог, Кульман и Флоэ. А в финале чемпионы мира выглядели так, словно они играют вместе всю жизнь. Опять тренерский пасьянс сошелся.
Клуб в редчайших случаях жертвует «звездами», как правило, он ими безмерно дорожит и к ним приспосабливает игру. В сборной практически все «звезды», здесь нет нужды и не принято кого-то выделять, здесь выделиться можно только игрой, построенной на равенстве, на взаимном уважении. Бразилец Альтафини, англичанин Гривс, немец Нетцер не влились в составы своих команд, хотя все они «звезды» первой величины. Самое реалистическое, умное и тонкое построение игры выдающейся сборной, по-видимому, должно основываться на том, что нет в ней главных героев, главный герой – лучшая, какую только можно сообща придумать и затеять, игра. И это не то чтобы понимали, а чувствовали каждым нервом все, в том числе и «суперзвезды», такие, как Пеле, Чарльтон, Беккенбауэр. Явившись из клубов, где они заметно возвышаются над партнерами, в сборную, все они тем самым как бы разжалованы в рядовые, возвращены в свои юные годы, но знают и умеют они при этом как генералы. В каждом матче такой сборной решительно все драгоценное, что хранится у каждого за душой, тратится и тут же переплавляется в слиток победы, один, общий. Вот и рождается игра, как произведение.
Мы повидали воочию, на своих стадионах, в серьезном деле, немало знаменитых сильных клубов: «Селтик», «Фиорентину», «Интер», «Милан», «Ювентус», «Реал» и «Атлетико» из Мадрида, «Црвену звезду», «Твенте», «Тоттенхэм», «Баварию», «Боруссию», «Кельн». Чрезвычайно интересно было с ними знакомиться. И с их «звездами», и с нестандартными игровыми вариантами, и со стилевыми национальными особенностями. И все же ни один из клубов не произвел фурора, не заставил себя запомнить на долгие годы, как это бывало со сборными Бразилии, Франции, Швеции, Португалии, Англии, ФРГ, Голландии, Польши на разных чемпионатах мира. И это в порядке вещей: два лица у футбола, клубное – обыденное, деловое, и праздничное, исключительное – сборной.
Я склонен считать, что и тренеры для клуба и для сборной должны быть разных достоинств. Клубный тренер обеспечивает в своем «театре» постоянный репертуар, состав исполнителей, репетиции, замены и ввод молодых в роли. У него тьма забот и тревог, матчи бесконечны, все должно быть в ажуре (хотя в футболе это недостижимо, поскольку дни поражений посещают всех), обязанности его не перечесть, как не выразить в часах «от и до» его занятость.
У тренера сборной свободного времени больше чем достаточно. Выпадают целые месяцы, когда он ходит и улыбается, позволяет себе философствовать, подтрунивать, критиковать, словно он сторонний наблюдатель. Впрочем, он и обязан быть наблюдателем, для того ему и отпускается льготное время. Он обязан наблюдать за футболом, как говорится, в мировом масштабе, постоянно размышлять о нем, быть широко осведомленным, и все это для того, чтобы готовить себя к решительным, окончательным выводам, сделать которые рано или поздно ему придется. Ему одному, уже без советчиков, на свой страх и риск, перед глазами ничего не прощающей, неумолимой аудитории. Тренер сборной – как бы специалист по бенефисам, ему полагается знать, кого пригласить, как распределить роли, чтобы долгожданный спектакль получился из ряда вон выходящим. Клубные тренеры исподволь, постепенно подбирают игроков, глубоко в душе пряча мечту, что рано или поздно те, совсем как гадкие утята, сыграют вдруг вместе так, что не оскорбят абсолютного футбольного слуха. Далеко не каждому из них суждены подобные удачи. Да и много среди них людей, готовых довольствоваться малым, «лишь бы быть живу». И наконец, вкус – понятие, применительно к клубному уровню, довольно растяжимое. Тренер сборной гораздо ближе к мечте, он постоянно бродит возле нее, ему, собственно говоря, и вменено в обязанности удовлетворять абсолютному слуху. Человеку этому полагается иметь фантазию и воображение, быть готовым к неприступной защите своих идей и принципов, что в глазах больших мастеров, с которыми он имеет дело, только и может его возвысить.
С тренерами не принято церемониться. Они, наподобие Счастливцева и Несчастливцева из «Леса» Островского, бодро кочуют из города в город, из команды в команду. Для клубных тренеров это «бродяжничество» проходит более или менее безболезненно. Точнее говоря, оно вошло в быт. Будучи признан лично и единственно виновным «в развале» и уволен, тренер этот не унывает и, глядишь, спустя год в другом месте ходит в победителях, призерах, делится производственными секретами со своими коллегами, читает им назидательные доклады на конференциях. Да, впрочем, никто и не сомневается, что он каким был, таким и остался.
С тренерами сборной тоже не слишком считаются. Но тут поспешные, грубые вмешательства непоправимы. Однажды безвинно обиженный человек уже не способен вернуться к той же работе, в нем что-то очень существенное сломано. Что именно? Думаю, что сломано его воображение, сломана его вера в идеальные футбольные построения и в то, что ему под силу их осуществить. Иначе говоря, сломано самое хрупкое и как раз то, без чего в сборной не обойтись. Если же «закаленный» и битый вернется, то он уже не фантазирует, не идеализирует, а всего лишь добропорядочно трудится. И ничего путного у него не выходит. Это сама задача сопротивляется, ей мало добросовестности и квалификации. И уж вовсе ей противопоказаны опасливость, желание не блистать, а выкручиваться. От тренера сборной требуется полет замыслов, а не ординарная прилежная служба.
Г. Качалина, имеющего наибольший стаж работы в нашей сборной, трижды приглашали и трижды отстраняли. Он твердо и безбоязненно руководил командой в годы, когда она становилась олимпийским чемпионом (1956), брала Кубок Европы (1960). Тогда играли по «дубль-ве», все должности на поле были заранее распределены, и от тренера более всего требовалось уметь сделать хороший выбор. Качалину вкус не изменял. А когда он вернулся десять лет спустя, руки его уже не чувствовалось. И времена изменились: ввод каждого нового игрока влиял не просто на качество игры, а менял ее характер, облик, и это надо было предусмотреть, предвидеть, угадать. Прежней уверенности, окрыленности не было и в помине: по привычке, словесно декларировалась атакующая игра, а когда бил час матча, делалась уступка, и мы возле наших ворот видели стоячую воду оборонительного самоограничения.
У нас в сборной, кажется, ни один тренер не работал достаточно долго и спокойно. После первого же поражения, в 1952 году, был отстранен Б. Аркадьев. Безвинно ушел в 1964 году К. Бесков. Так и не был приглашен В. Маслов, хотя у него для этой роли, думается мне, были данные. Одно время тренеры держались по два сезона, потом – по одному, и все они наперед догадывались о своей участи.
В дни мексиканского чемпионата мира в ложе прессы стадиона «Ацтека» я познакомился с обозревателем английского ежемесячного футбольного журнала «Уорлд Соккер» Эриком Бэтти. Это журналист острый, со своеобразным вкусом, переводы его статей публиковались у нас не однажды. Тогда, в Мексике, он преподнес мне свою книгу о тактике футбола, я отдал ее издательству «ФиС», и она увидела свет.
Так вот, Бэтти спросил меня, собирается ли наша команда выиграть первый приз. Я ответил, что она, по-моему, будет удовлетворена, если, как и на предыдущем чемпионате в Англии, выйдет в полуфинал. Он недоверчиво помолчал, подумал, поблистал стеклами очков и, медленно выбирая слова, видимо, желая упрятать иронию и выразиться наиболее тактично, произнес: «А у меня сложилось впечатление, что ваши, приезжая на чемпионаты, нацеливаются на «Золотую богиню». Иначе почему же всякий раз у вас меняют тренеров?»
