Итак, начнем с нуля! Нет, даже с некоей отрицательной величины. Ведь год назад я не был перетренирован. Были и скорость, и неудержимая жажда бега, а теперь всего этого не стало. И я опять начинаю все сначала. Смысл "новой" системы очень прост. Во-первых, тренировки через день, а точнее, 3 раза в неделю. Во-вторых, а знал, что по воскресеньям должен проводиться длительный бег, по продолжительности близкий к предельному (около предельная или большая нагрузка). Дело в том, что такие нагрузки через 5–6 дней дают эффект сверхвосстановления (суперкомпенсации), в чем и состоит смысл тренировки. "Какой бы утомительной ни была воскресная пробежка, — пишет Лидьярд, — через 7-10 дней я всегда чувствовал себя значительно сильнее". Если же повторная нагрузка падает на фазу недовосстановления, развивается истощение организма, перетренировка.
Так как шести дней для полного восстановления мне явно не хватало, я решил проводить длительный бег раз в две недели, т. е. через воскресенье. Так родилась идея двухнедельного тренировочного микроцикла — стандартной, повторяющейся схемы чередования дней нагрузок и отдыха. Новая система, оказалась достаточно эффективной, через пол года я почувствовал себя лучше и снова начал получать удовольствие от бега. Еще через два года я понял, что нагрузки следует чередовать не только по длительности, но и по интенсивности. И после довольно напряженного кросса в среду устраивал разгрузочный день в пятницу — очень легкий и короткий бег. Теперь из воскресной пробежки я мог "выжать" максимум удовольствия. На то, чтобы прийти к таким выводам, мне понадобилось около пяти лет.
Я уже полгода работал в институте физкультуры, но все еще вокруг казалось новым и непривычным.
— Вам необходимо заняться научной работой, — говорит заведующий кафедрой физиологии доктор биологических наук, профессор Владимир Михайлович Волков.
— Какая может быть наука? — возражаю я, — Ведь здесь нет наркозного аппарата. Я же анестезиолог!
— Теперь вы — физиолог, и не простой, а спортивный, — настаивает он.
Решение приходит внезапно. Да ведь бег — это тоже мышечная деятельность! Мы создадим клуб любителей бега и будем изучать влияние трусцы на организм. Сочетать приятное с полезным! И я окажусь в своей родной стихии! Шеф согласен.
— Физиологическое обоснование занятий физической культурой в пожилом возрасте, — говорит он, — это актуально.
Так, в марте 1970 г. на базе Смоленского института физической культуры был создан клуб "Мы — мужчины". Назвать его иначе было невозможно — на объявление в газете откликнулось сто мужчин и ни одной женщины. Мы собирались один раз в неделю по воскресеньям на институтском стадионе и обучали наших мужчин бегу трусцой по системе Лидьярда — Гилмора, в основе которой лежит ежедневный бег с одной большой нагрузкой раз в неделю. Как раз в это время вышло второе издание книги Г. Гилмора "Бег ради жизни" (каждый получил по экземпляру). Мой кумир был в расцвете творческих сил и славы, ни о каком другом методе занятий не могло быть и речи. Все рабочие дни недели члены клуба должны были заниматься дома самостоятельно, что они и делали по мере сил и возможностей. А в воскресенье — общий групповой длительный бег!
С мая мы начали выезжать в Красный бор — прекрасный лесопарк, как будто специально предназначенный для бега. В дальнейшем там вокруг нашей базы были проложены замкнутые трассы протяженностью от 3 до 20 км. Условия для занятий были отличные, и наши мужчины вскоре начали пробегать по воскресеньям 6-10 км (40–60 мин). Дальнейшего увеличения нагрузок мы не допускали, так как некоторый опыт в этом деле у меня уже был. К этому времени из ста человек осталась ровно половина. Пятьдесят прекратили занятия. Отсеялись в основном пожилые, ослабленные, больные: они первые не выдержали ежедневных занятий. К осени большинство членов клуба стихийно начали бегать через день: 3–4 раза в неделю, что еще больше укрепило мои подозрения в несовершенстве гилморовской системы. Так было покончено с ежедневным, бегом.
За два года наши мужчины хорошо освоили азбуку оздоровительного бега и перешли к самостоятельным занятиям, изредка появляясь в институте для консультаций и обследования. Но пять энтузиастов по воскресениям по прежнему собирались для совместных тренировок. С апреля по ноябрь мы бегали по трассам Красного бора, а зимой — по городским и загородным трассам, которые проложили по шоссе. Каждая трасса имела свое название, была промерена и занесена на отдельную карточку, где ежегодно проставлялись результаты забегов.
Итак, нас осталось пятеро: я, Саша Руссак, Миша Азимов, Толя Бочаров и Игорь Матлин, не считая Османа, собаки Игоря, точной фотографической копии Монморенси из телевизионного фильма "Трое в одной лодке". Ребята уже не признавали во мне руководителя и видели только своего товарища и единомышленника. Они стали неуправляемыми. Для них Лидьярд по прежнему оставался единственным авторитетом, никого другого они и слушать не хотели. А у меня уже существовала своя собственная система тренировки. Так наши пути разошлись: они по прежнему продолжали бегать каждый день, а я — 3 раза в неделю. (Кое-чего я, правда, все-таки добился, и лет через пять они начали отдыхать по субботам и понедельникам.)
Ребята пришли в наш клуб "не от хорошей жизни". У Саши и Миши — "юношеская" гипертония, у Толи — инфекционный полиартрит, сильные боли во всех суставах. Профессора вынесли Толе суровый приговор — полная неподвижность в будущем (кстати, недавно он сообщил мне, что окончательно "убежал" от полиартрита). И все же они были значительно сильнее меня, к тому же на 8-10 лет моложе. Бегать с ними было тяжело, и к концу дистанции я отставал на 1–2 км. Через два года ребята бегали по воскресеньям уже 2 часа, а я только час. Игорь в одиночку преодолел марафонскую дистанцию. Кроме того, все, за исключением Толи, занимались "моржеванием" — купались в Днепре почти круглый год.
До них мне было очень далеко, но я не унывал и медленно, но упорно полз к своей вершине. И вдруг захандрил Игорь. Появились вялость, сонливость, резко снизилась скорость бега. Он уже не мог поддерживать общий с ребятами темп и очень переживал! Снизил нагрузки до 20 мин в день, но ничего не помогало. Он не мог понять, в чем дело. Я же хорошо знал, что это такое.
— Ты перетренировался, — втолковывал я Игорю. — Бегай как я, через день.
Но он и слушать ничего не хотел.
— Я устаю на работе, — упрямо твердил Игорь.
— Тебя доконал ежедневный бег, — настаивал я. — Не хватает времени для восстановления.
Ничего не помогало. Игорек таял на глазах, он уже не бегал; а гулял с верным Османом, который когда-то пробежал с ним марафон. Так он мучился больше года: пытался бегать, бросал и опять начинал все сначала. Наконец он сдался и пришел ко мне за советом. Начал бегать 3 раза в неделю. Только через год он почувствовал себя лучше. Забегая вперед, отмечу, что такая система тренировок себя полностью оправдала, и в 1983 г. на VII Всесоюзном пробеге памяти академика С. П. Королева в подмосковном Калининграде Игорь пробежал марафонскую дистанцию с рекордным для наших ветеранов результатом — 3 часа 34 мин. И был счастлив!
А я понемногу начал подтягиваться. Уже не отставал от ребят, хотя это мне все еще было трудновато. Впервые пробежал с Сашей 16 км за 1 час 30 мин, появились легкость и уверенность в себе.
И тут к нам в клуб пришел еще один, шестой, участник, да еще какой! Мастер спорта, член сборной России в тройном прыжке Костя Ивлев. Он тренировался со своими ребятами в Красном бору, и нам удалось увлечь его идеей длительного бега. Мы с Костей жили рядом и начали бегать вместе. Я и Ивлев! "Это даже не смешно", — говорили наши.
Так я опять нарушил одну из заповедей — не бегать с более молодым и сильным! А Костя был очень силен. Наш знаменитый 13-километровый круг в Красном бору ("Солдат") он пробегал за 54 мин, а я — только за 1 час 10 мин. Я знал, конечно, что совместный бег c ним равносилен самоубийству, но соблазн был слишком велик. Правда, Костя вел себя благородно, бежал медленно, не давая мне отстать. Однако, когда он в конце дистанции непроизвольно увеличивал темп, было тяжело.
Спасало только то, что в следующие после воскресенья два дня у меня был полный отдых и к среде я неплохо восстанавливался.
Каждая пробежка была для нас большим событием и надолго запоминалась, а некоторые сохранились в памяти на всю жизнь. Дважды Косте пришлось труднее, чем мне. Как-то зимой, вскоре после гриппа, он был очень слаб и попросил меня поддерживать медленный темп. Мы бежали 23 км по Витебскому шоссе — до "Солдата" и обратно. Сначала медленно, а после поворота я стал постепенно прибавлять. Косте пришлось нелегко, но он молчал. Я видел это, но еще больше взвинтил темп. Наконец он не выдержал:
