Андрей Васильченко - Нордические олимпийцы. Спорт в Третьем рейхе

Нельзя не отметить, что под общим влиянием тинг-движения представители олимпийского движения стали делать собственные постановки, которые были во многом схожи с политически ангажированными тингами. Так, например, в 1936 году одна из таких постановок была инициирована лично Карлом Димом, который являлся главным организатором Олимпийских игр в Берлине. Речь идет о спектакле «Олимпийская молодость», с которого пошла традиция театрализованных открытий Олимпиад. В нем принимало участие около 10 тысяч человек, в том числе полторы сотни профессиональных танцоров (мужчин и женщин). Хореографию этого действия ставило сразу несколько человек: Харальд Кройцберг, Мари Вигман и Доротея Гюнтер. Последняя могла считаться звездой мирового масштаба. Еще в середине 20-х годов Доротея Гюнтер совместно с композитором Карлом Орффом основала школу гимнастики, ритмики и художественного танца. По большому счету она никогда не была национал-социалисткой. То же самое можно сказать и про Мари Вигман, которая была в свое время активисткой и участницей пролетарских самодеятельных культурных коллективов. Действие «Олимпийской молодости» происходило под музыку Карла Орффа и Веренера Этка.

Если говорить о самом действии, то его сценарий в окончательной версии выглядел следующим образом.

Картина первая. Игры детей. Раздастся звон олимпийского колокола, который возвещает о созыве молодежи всего мира. Праздничный транспарант «Добро пожаловать!», натянутый между двумя башнями «марафонских ворот», как бы призывает зрителей на стадион. По лестнице «марафонских ворот» на стадион устремляются 25 000 девочек и 900 мальчиков в возрасте от 11 до 12 лет. Они бесконечной рекой вытекают на стадион, где внезапно выстраиваются в хороводы, которые на газоне образуют олимпийские кольца. После этого звучит Олимпийский гимн:

Картина вторая. Девичья грация. После того как дети скрылись в «марафонских воротах», несколько мощных прожекторов выхватывают из темноты 2300 девушек в возрасте от 14 до 18 лет. Они в танце спускаются на стадион по восточной лестнице и образуют кольцо. Оказавшиеся в центре этого большого кольца девушки вальсируют. Когда заканчивается вальс, начинается синхронно исполнение гимнастических упражнений с мячами, с обручами и с булавами. Вторая картина завершается общим танцем.

Картина третья. Серьезные соревнования юношей. После того как девушки отходят к кромке поля стадиона, тем самым как бы образуя своеобразное обрамление, по восточной и западной лестницам на поле выбегают тысячи юношей. Они должны как бы символизировать апогей юношеской романтики. Несколько групп молодежи у импровизированных костров исполняют народные песни. В то же самое время на поле происходят юношеские игры. После того как закончились эти символические состязания, по лестнице «марафонских ворот» спускается тысяча людей, которые несут знамена государств, которые принимали участие в Олимпийских играх 1936 года. Они разделяются на два потока и устремляются по двум сторонам беговой дорожке мимо трибун и к противоположной стороне стадиона, где в итоге вновь сливаются. Сбор знамен происходит у олимпийского огня. В этот самый момент один юноша исполняет «Гимн олимпийского огня».

Картина четвертая. Героическая борьба и почитание павших. Эта сцена открытия Олимпийских игр была исполнена глубокого символического значения. Она была самой «серьезной» и сопровождалась словами:

У всех игр есть священный смысл:

Отечества высочайшее распоряжение.

При необходимости Отечество Может отдать предельный приказ:

Пожертвовать собой!

Под эти слова с двух сторон к центру стадиона приближаются две костюмированные колонны, которые символизировали собой воинов. По мере приближения к центру поля из каждой колонны выходит по человеку — «полководцу-предводителю». Два человека сходятся в танце-поединке. Один, сраженный, падает. Второй исполняет торжествующий танец победителя, однако «от полученных ран» тоже падает на землю. Павшие герои уносятся с арены, после чего на поле появляются скорбящие женщины, которые «оплакивают» павших героев. Траурные танцы происходят не по центру, а но краям поля стадиона. Танец женщин показательно монотонный.

Когда завершается сцена скорби, звучит заключительный гимн. Он представляет собой смесь из «модернизированной» Девятой симфонии Бетховена и песни, положенной на стихи Шиллера. Все участники представления, открывающего Олимпийские игры 1936 года, выражают радость по этому поводу. Внезапно вспыхивают мощные прожектора, установленные по краям стадиона, лучи которых устремляются в небо. Лучи прожекторов постепенно сходятся над центром стадиона, образуя знаменитый «световой собор», — прием, который не раз применялся на партийных съездах в Нюрнберге. По краю поля зажигаются мелкие светильники, которые подкрашивают светом развевающиеся знамена стран — участниц Олимпийских игр 1936 года. Хор торжественно исполняет кантату: «Это видят миллионы! Это поцелуй всего мира! Радость, дарованная прекрасными, божественными искрами!»

Сложно сказать, было ли случайным или ист, но церемония открытия летних Олимпийских игр 1936 года заканчивалась той же самой песней, что и церемония 1-й рабочей Олимпиады 1925 года. Несмотря на то что рабочие Олимпиады, которые курировались социал-демократической партией, и тинг-представления, участники которых даже до 1933 года не скрывали своих симпатий к национал-социалистам, были с политической точки зрения диаметрально противоположными явлениями, в их эстетике было много общего. В первую очередь можно было отметить стремление к так называемому модерновому эллинизму. Позже эти общие черты можно заметить во всех церемониях открытия Олимпиад: общее культурное представление, новое пространство для игры, ритмика, массовость и т. д. Именно национал-социалисты в 1936 году создали тот воображаемый образ, который продолжает тиражироваться до сих пор: «Когда приближалось окончание церемонии открытия и лучи прожекторов, подобно гигантскому куполу, накрыли собой стадион, сотни тысяч людей почувствовали себя причастными к ритму мощнейшей идеи. Эта идея способна объединить все человечество настоящими товарищескими узами. Медленно, почти осторожно массы направлялись к выходу стадиона, расходясь по домам. Как ни покажется странным, но даже городские улицы и движение по ним изменили свой облик. В них можно было заметить мерцание нереальности, которая тонким, золотистым блеском преображала будничную жизнь и ее события».

Церемония открытия Олимпийских игр 1936 года, которая была неразрывно связана с постановкой спектакля «Олимпийская молодость», однозначно указывала на то, что олимпийские ритуалы не были мертвыми, они развивались, приобретая со временем все новые и новые черты. По большому счету развитие олимпийских ритуалов происходило с начала XX века до 1936 года, когда это развитие достигло своего апогея. Принято считать, что движущей силой в развитии олимпийских обрядов был сам барон Пьер де Кубертен, инициатор возрождения Олимпийских игр. Нельзя не отмстить, что французский барон ориентировался не столько на уже сложившиеся ритуалы, сколько на некие новообразования. Хотя бы по этой причине можно говорить о том, что он находил «понимание» у властей национал-социалистической Германии. Пьер де Кубертен исходил не из социальной значимости спорта, а из его сакрального подтекста. Когда он хотел восстановить античные Олимпийские игры, то уделял большое внимание их прошлому религиозному и мистическому содержанию. Он открыто заявлял: «Для меня спорт является религией с присущей ей храмами, догмами, культами, но в первую очередь с религиозными чувствами». Однако физическое совершенство не являлось характерной для христианства «религиозным чувством». По этой причине де Кубертен с самого начала оформлял «олимпийскую идею» некими местными обрядами. Когда в 1908 году в Лондоне Олимпийские игры открылись англиканским богослужением, в 1912 году в Стокгольме — общей молитвой и чтением псалмов, де Кубертен не мог скрыть своего разочарования. Он даже не пытался утаить своих противоречивых чувств. По этой причине он решил полностью изъять из олимпийских ритуалов христианское богослужение. В 1920 году в Антверпене и в 1924 году в Париже церемония открытия была полностью «секуляризированной». Одновременно с этим спортивные ритуалы стали дополняться «свободными культовыми элементами». Еще в 1894 году де Кубертен предложил в качестве девиза Олимпиад латинскую формулу «Быстрее, выше, сильнее». По большому счету этот девиз занял промежуточное положение между лозунгами XIX века, прошедшего под знаком французской революции, хотя было бы правильнее говорить о французских революциях («Свобода, равенство, братство»), и лозунгами XX века, который был ознаменован появлением фашизма. В данном случае можно было бы обратить внимание на трехчастный лозунг итальянских фашистов: «Верить, повиноваться, бороться». Некие шаблонные элементы можно было бы обнаружить в ранниих олимпийских ритуалах, что в первую очередь касалось открытия и закрытия Олимпиад, а также чествования (награждения) победителей игр.