В период между тем, как Карл Дим стал директором института и началась Вторая мировая война, очень сильно поменялся внешнеполитический статус Германии. Произошла также радикализация внутренней политики. Национал-социалистический режим взял курс на складывание «великогерманского рейха», что означало присоединение части европейских территорий. Аншлюс Австрии, присоединение Судетской области, аннексия остатков Чехословакии, которые в рамках рейха стали протекторатами Богемия и Моравия сопровождались усиленным преследованием евреев. Казалось бы, Германия вновь оказалась в международной изоляции. В этой ситуации как гром среди ясного неба вновь было заявлено о возможности проведения Олимпийских игр на территории Германии. Спорт вновь предполагалось использовать для внешнеполитических целей.
Проблема заключалась в том, что 9 июня 1937 года Международный олимпийский комитет постановил провести зимние Олимпийские игры 1940 года в японском городе Саппоро. Однако Япония оказалась втянутой в продолжительные и кровопролитные военные действия, которые она вела против Китая. Когда вооруженый конфликт принял форму войны, то олимпийские представители Японии отказались быть страной, принимающей игры. Сразу же после этого было решено, что зимняя Олимпиада будет проводиться в Санкт-Морице (Швейцария), который уже давно рассматривался в качестве «запасной площадки». Но тут начался конфликт, который ранее не имел аналогов в истории Олимпиад. На повестке дня оказался вопрос о «любителях» и «профессионалах». Здесь столкнулись интересы Международного олимпийского комитета и Международного лыжного союза. Многие лыжники, которые могли принять участие в Олимпиаде, работали либо преподавателями физкультуры, либо воспитателями в спортивных клубах, а потому их нельзя было рассматривать в качестве спортсменов-любителей. Швейцарские устроители Олимпиады прекрасно понимали, что лыжный спорт был основой всех зимних игр, а потому предложили все-таки провести соревнования, но не выдавать по их итогам именно олимпийских медалей. Как оказалось, этот компромисс никого не устраивал. И меньше всего он устраивал Третий рейх, спортсмены которого могли претендовать на определенное количество медалей именно в лыжных видах спорта.
Как результат Германия пригрозила бойкотом зимних игр. Отсутствие сборной Германии, которая провозгласила себя «мировым центром всего олимпийского движения», фактически означало срыв всех игр. В этих условиях граф Байе-Латур направил 21 апреля 1939 года в Швейцарию письмо, в котором сообщал, что если в Санкт-Морице не будет проведено полноценных лыжных соревнований, то не исключалась возможность переноса места проведения зимних игр. Из Швейцарии не слишком-то спешили с ответом. Он пришел только две недели спустя. В нем сообщалось, что Швейцария была готова отказаться от приема зимней Олимпиады. Граф Байе-Латур пребывал в растерянности — он ожидал совершенно другого ответа. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, он обратился к Карлу фон Хальту с просьбой рассмотреть возможность проведения Олимпиады на территории Германии. Фон Хальт в срочнейшем порядке информировал об этом предложении имперскую канцелярию и Имперского руководителя спорта. Гитлер воспринял это как «подарок небес». С одной стороны, новая Олимпиада (пусть только зимняя) позволяла выйти из изоляции, так как британское правительство Чемберлена объявило об окончании «политики умиротворения». Шансы на успех были весьма велики, так как в Международном олимпийском комитете, как никогда, были сильны уже не скрывавшие своих симпатий к Германии Байе-Латур, Эдстрем и Брэндедж. Они даже были готовы отказаться от гуманистических принципов олимпийского движения в пользу складывания нового движения, контролируемого «олимпийской Германией».
Но даже в этой обстановке игры 1940 года могли быть проведены на определенных условиях. Гитлер никак не хотел, чтобы на них в качестве самостоятельной команды была представлена чешская сборная. Однако МОК настаивал на противном. Окончательное решение по «чешскому вопросу» (в его спортивном разрезе) намеревались вынести в июне 1939 года на заседании МОК, которое должно было проходить в Лондоне. До этого же казалось, что Гитлер не был готов пойти на компромисс. Как не покажется странным, но позицию фюрера смог изменить генерал Вальтер фон Райхснау, который в тот момент был членом МОК. Именно он уговорил Гитлера хотя бы на время предоставить чешской команде внешнюю независимость. После этого немецкая делегация могла спокойно направляться на переговоры в Лондон.
Карл Дим уже давно вынашивал планы относительно того, чтобы перенести зимние Олимпийские игры из Санкт-Морица в Гармиш-Партенкирхен. Хотя бы по этой причине жесткие требования Байе-Латура, равно как и весь конфликт, в который оказался втянут МОК, можно рассматривать как цепи одной хорошо спланированной операции. На то, что немецкие спортивные функционеры вели очень хитрую дипломатическую игру, указывает несколько фактов. Когда они уже находились в Лондоне, то до них дошли сведения, что Гитлер отказался от своих слов. Поводом для этого послужило убийство немецкого полицейского. Если бы эти сведения были оглашены, то, вне всякого сомнения, члены МОК не стали бы избирать местом проведения зимней Олимпиады 1940 года Гармиш-Партенкирхен. Немцы решили прибегнуть к обманному маневру. Чтобы отвлечь внимание от Гармиш-Партенкирхена, они стали настаивать на переносе штаб-квартиры Международного олимпийского комитета из Лозанны в Берлин. Это предложение не было принято, но по вопросу о Гармиш-Партенкирхене фактически не было никаких обсуждений. Все это позволяет говорить о том, что к началу 1939 года Карл Дим было не просто спортивным функционером, не просто пропагандистом — он стал своеобразным дипломатом, который проводил линию, выгодную национал-социалистическому режиму.
Сразу же из Лондона Карл Дим направился в Париж, где хотел несколько дней посвятить научным исследованиям.
Однако все его мысли были заняты предстоящими зимними играми в Гармиш-Партенкирхене. Дим рассчитывал, что получит должность генерального секретаря организационного комитета по подготовке игр. 14 июня 1939 года его в срочном порядке из Парижа вызывают в Берлин. В столице рейха Дима уведомляют, что предстоит совещание у Гитлера, на котором будет рассматриваться вопрос о предстоящей Олимпиаде. Для обсуждения Диму пришлось направиться в Оберзальцберг. На совещании кроме него и Гитлера также присутствовали: Имперский спортивный руководитель Ганс фон Чаммер, представлявшие интересы Германии в МОК фон Хальт и фон Райхенау, Герман Эссер и уполномоченный по делам зарубежного спорта граф Вольф фон Шуленбург (не путать с послом в Москве графом Вернером фон Шуленбургом). Дим прибыл на эту встречу исполненный самых смелых ожиданий. В своем дневнике он записал: «Наверное, это самый важный день в моей жизни». Ход этого совещания известен в основных своих чертах, а потому можно приблизительно восстановить перечень обсуждавшихся вопросов. Гитлер в очередной раз решил временно предоставить чехам спортивную независимость. По крайней мере в Гармиш-Партенкирхене чешской команде было разрешено иметь свой собственный флаг, а при необходимости мог исполняться национальный гимн. На дополнительное строительство новых объектов было запланировано выделить 6 миллионов рейхсмарок (затем эта сумма увеличилась до 10 миллионов). Это было приблизительно в четыре раза больше, нежели потрачено на зимнюю Олимпиаду 1936 года. А это указывало, что игры 1940 года были очень важны для рейха. Кроме этого Гитлер выдвинул ряд новых идей, а именно: учреждение почетных медалей имени Кубертена, а также организация «лыжного дня», в ходе которого проходили бы массовые заезды.
Казалось, мечты Карла Дима сбывались. Он был назначен генеральным секретарем организационного комитета, в то время как президентом Олимпийского комитета являлся Карл фон Хальт. Дим решил привнести в церемониал игр новые, им самим выдуманные элементы. По образцу с олимпийским огнем, доставлявшимся из Олимпии, он решил провести аналогичный ритуал, за тем лишь исключением, что огонь должен был доставляться в Гармиш-Партенкирхен из Шамони, где состоялась первая зимняя Олимпиада. Массовый заезд на лыжах должен был превратиться во что-то фантастическое. По сигналу в десяти различных направлениях и по разным трассам должны были одновременно стартовать 10 тысяч человек. Конечно, собрать такое количество одних спортсменов было затруднительно, а потому планировалось привлечь части вермахта. Но всем этим планам пе было суждено сбыться. 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу — началась Вторая мировая война.
Вовлеченный в дипломатические игры Третьего рейха Карл Дим был вынужден поставить на карту свою многолетнюю репутацию. Когда в первых числах августа 1939 года в Гармиш-Партенкирхен прибыл граф Байе-Латур, желавший лично убедиться в том, как идет подготовка к Олимпиаде, то Дим продолжал свою миссию. Тогда уже ни для кого в Европе не было секретом, что отношения между Польшей и Германией были предельно натянутыми. Однако на вопрос графа о возможности начала войны Дим ответил: «Едва ли фюрер стал бы приглашать в страну зимнюю Олимпиаду, если бы планировал начать военные действия». Сейчас такой аргумент кажется наивным. Но Дим был настолько искренним, что Байе-Латур все-таки поверил в «миролюбие» рейха. Три недели спустя бельгийский граф поймет, что стал жертвой пропагандистского обмана и что Карл Дим больше ценил преданность своей стране, нежели следование олимпийским принципам.
