С Натальей Александровной началась в театре и работа Андрея, она на него ставила «Распутина». Но с Андреем у нее отношения не сложились.
Когда-то давно-давно Наталья Александровна приезжала к нам в городок Морзин, тот самый, во Французских Альпах, куда мы с Татьяной Анатольевной традиционно уезжали на летние сборы. Татьяна Анатольевна пригласила Даббади поработать с тремя ее танцевальными парами: Гараниной – Завозиным, Карамышевой – Синицыным и с нами. Наталья Александровна проработала весь сбор с нами, и много поддержек, вращений, позиций вошло благодаря ей в нашу программу.
Нам с первых же дней было ясно, что она интересный человек, вскоре мы поняли, что и очень умный. Наталья Александровна каждый день говорила: «Танечка, ты так хорошо все придумываешь сама. Зачем тебе я нужна?» Она очень точно понимала, как надо расставлять акценты. И несмотря на этот рефрен: «Таня все замечательно делает сама», было видно, как ей приятно, что Татьяна Анатольевна ее пригласила. В то время она только-только перебралась во Францию, ее там еще никто не знал, и, возможно, приглашение Тарасовой помогло ей в дальнейшем попасть во французскую сборную.
Ольга Борисовна Козлова
Игорь. Возможно, оттого, что Юра Овчинников перестал справляться с моей индивидуальностью, а может быть, ему было трудно приходить в восемь утра ко мне на тренировки, он решил поставить некий опыт, и мне кажется, он ему удался – Юра подключил к работе со мной психолога. После чего все решили, что я окончательно сошел с ума. При этом всегда светский Овчинников представлял Ольгу Борисовну Козлову: «Это мой психолог». Ольга Борисовна признавалась, что ее корежило от этого заявления, но терпела ради меня.
Теперь с утра я «не заставлял» Овчинникова выходить со мной на лед, мы с Ольгой Борисовной занимались тестированием, я рисовал крестики-нолики, она мне мерила давление, пульс, дыхание, давала мне установки на ночь, на утро, на вечер. Зная мои поэтические увлечения, свои установки она давала стихами Риммы Казаковой, Евгения Евтушенко, Константина Ваншенкина.
Наташа. Ольга Борисовна первая догадалась, что Игорь в меня влюблен. И это тогда, когда мы и сами еще не знали о своих чувствах. Она ему подсовывала стихи, в которых встречалось слово «рыжая», и у него частил пульс или подскакивало давление.
Игорь. Ольга Борисовна мне показывала, как можно лечиться и восстанавливать свои силы с помощью ромашки, одуванчиков, кактусов… Она учила, как раскрыть свои энергетические способности. Она и сама когда-то каталась, потом преподавала в Институте физкультуры, где защитила кандидатскую по психологии фигурного катания. Еще Ольга Борисовна учила, как нужно лечить простуду с помощью платочка, засовывая его в нос и вытаскивая через гортань. Показывая мне это на своем сыне Антоне. Подобного, сразу скажу, я не научился делать. Но кое-что я все же освоил. Например, научился в течение десяти-пятнадцати секунд засыпать. Вне зависимости от того, где я нахожусь и какая компания сидит в соседней комнате. Ольга Борисовна научила меня ставить барьер между собой и нежелательным собеседником или присутствием кого-либо.
Понимая, что я достаточно чувствителен и раним во время соревнований, она научила меня регулировать свое состояние, уменьшая свой пульс до нормального. То, что я спокойно и четко выступил на своем лучшем чемпионате Европы и на первенстве мира, – это заслуга Ольги Борисовны Козловой. Я каждый день по ее совету вел дневник, отмечая свое состояние, описывая его в стихах или в прозе. Как ни странно, мне это помогало. Точно помню: что, когда и где происходило. Я адекватно оценивал ситуацию, не впадал в истерику, не давал выплеснуться эмоциям: победа, рядом победа! Я четко знал, что иду к намеченной цели. Такое со мной было впервые.
Наташа. Мы недавно просматривали видеозаписи того чемпионата, когда он выиграл Европу, и действительно увидели несвойственное Игорю расчетливое катание. Подход к каждому элементу высчитан. Эмоционально ровно отстроенная программа. Где надо – всплеск эмоций, где не надо – они уходят. Такой опыт полагается изучать. Психологи, которые сегодня работают с фигуристами, знают, о чем мы ведем речь. Правда, сейчас их мало.
Потом Татьяна Анатольевна пригласила Ольгу Борисовну поработать со мной и Андреем. В совместной с Игорем книге, которая так и не вышла, Ольга Борисовна описала всю эту эпопею.
Татьяна Анатольевна пригласила Ольгу Борисовну, наверное, по протекции Юры Овчинникова. Теперь и ей уже было ясно, что мы с Игорем вместе. Для меня наступили тяжелые времена: с одной стороны, неудовольствие Татьяны Анатольевны, с другой – Игорь не разводился, полная неопределенность. Лето, сбор в Ворохте (это Западная Украина). Андрея отпускают отдыхать, а я должна ехать с группой заниматься, потому что я толстая, я плохая, я влюбилась не в того человека. В общем, весь букет комплексов, и они вместе со мной отправились в Ворохту. И туда же послали Ольгу Борисовну Козлову – нового для меня человека. Она приехала с сыном, он был тогда еще совсем маленький. Первый раз, когда Ольга Борисовна усадила меня рядом и мы с ней начали разговаривать, она сказала: «Боже ты мой, надо же девочку до такого состояния довести!» Это была ее первая фраза после того, как она посмотрела на меня. Вероятно, вид у меня был затравленный.
С чего мы начали вместе работать? Она просто со мной разговаривала. Я не помню ребят, которые были на сборах, зато отлично помню Ольгу Борисовну, помню, как я приходила к себе в номер после наших занятий. Потом я удивлялась, почему сразу не заметила, что она маленького роста. Наверное, тогда она произвела на меня такое впечатление, что я не замечала, как она выглядит. В Ворохте она была для меня олицетворением красоты, изящества, мудрости. И потом, еще немаловажная деталь, она же работала с Игорем…
Я не была такой способной ученицей, как Игорь, я все равно плохо спала и должна была совсем не есть, чтобы похудеть. Я мало почерпнула нужных навыков, мне важна была ее оценка той жизненной ситуации, в которую я попала.
Я и с Татьяной Анатольевной разговаривала на все волнующие меня темы, но позиция моего тренера, самого близкого мне человека, хотя я ее понимала, была для меня неприемлемой. Поэтому, когда я принимала важные в своей жизни решения, совет Ольги Борисовны оказывался решающим. Она исходила не из текущего дня, не отталкивалась от «самой главной нашей победы» – победить и умереть… Таков смысл жизни Татьяны Анатольевны, любого настоящего тренера, а Тарасова не просто настоящий – выдающийся. Но – «умереть сейчас же». А главная идея Ольги Борисовны – жить. Она вселяла любовь к жизни. Она не раз говорила, что ей непонятна позиция Елены Анатольевны Чайковской, потому что в ее программах сквозит постоянный надрыв (исключая танцы Пахомовой и Горшкова). Я тогда не очень понимала – о чем она. Но сегодня я сама это вижу и точно так же, как Ольга Борисовна, – не принимаю. Есть вещи, которые человеческий глаз либо воспринимает с удовольствием, либо нет. Мне сразу возразят: ваш танец с Андреем в кульминациях тоже походил на «разрыв аорты». Но разница есть – даже в трагедии мы выглядели оптимистично…
Игорь. Я попробую объяснить, что хотела сказать Наташа. Предположим, я имею некий тембр голоса, выше крикнуть не могу. Программы, которые не принимает Наташа, танцоры начинали с того, «выше чего крикнуть нельзя», и все четыре минуты катали на этом крике. Действительно больно смотреть. И это не кульминация, таков весь танец. Поэтому, когда на него смотришь, то через минуту устаешь от страшного надрыва. Кульминационные моменты нужны, но они должны быть оправданны.
Наташа. Наталья Михайловна Ульянова, наш хореограф-репетитор, она хорошо знала эти законы. Мы выступали с «Цыганкой» сотни раз. На сто первый Наталья Михайловна после выступления сказала: «Как же ты так рвешь с первых шагов? Если ты уже так начала, чем закончишь? Два одинаково поставленных движения начни: первое – с силой, а второе – обязательно еще сильнее. Но если не можешь прибавить, значит, первое ослабь».
Есть, есть в мире какие-то законы, которые на бумаге не записаны, а Ольга Борисовна их выводила чисто психологически, и они своей мудростью помогали каждую жизненную ситуацию увидеть под правильным углом. Много лет спустя, уже после спорта, если я попадала в какую-то тяжелую ситуацию, мне ее позиция помогала. Андрей не любил, когда она присутствовала на тренировке, в отличие от меня он ее абсолютно не воспринимал, хотя она пыталась работать и с ним. Наверное, считал, что она слишком много видит или во многое вникает. А он не подпускал никого к себе близко, свое состояние регулировал сам. Плюс к этому ему не нравилось ее влияние на меня, и по-своему он был прав. Потому что, когда она приходила на тренировку, я от радости впадала в такое состояние, что могла забыть снять чехлы с коньков и выйти на лед. Возможно, сейчас Андрей или Татьяна Анатольевна оценивают ее по-другому, ее значение и ее влияние.
