И вдруг, прорвавшись сквозь деловую монотонность, всплыл прелюбопытнейший вопрос, поднятый болельщиками. Было установлено, что в матчах «Спартак»— «Днепр» и «Динамо» (Киев) — «Днепр» в ворота днепропетровцев судьи ошибочно назначили одиннадцатиметровые удары. Удары нанесли спартаковец Ф. Черенков и динамовец И. Беланов, и оба — в цель. Тогда у некоторых зрителей и возникла мысль: «А что бы этим футболистам отказаться бить пенальти? Вот было бы благородно!»
Прекраснодушная наивность! Прекраснодушие в том, что людям грезится в футболе рыцарство, они мечтают о поступках безукоризненных, хотят видеть своих героев готовыми пострадать, принести жертвы ради истины. Право же, в пору, когда провозглашен сугубо практический подход к футболу, такая высокая мера требовательности восхищает.
В чем же наивность? Кроме правил, футбол подчинен еще и моральным установлениям. Одно из них: с судьей не спорят, судья всегда прав. Оно действует безоговорочно, хотя заведомо известно, что судья всегда прав не бывает, вернее сказать, и не может быть всегда прав. Оно действует именно потому, что судья ошибается: игра выйдет из повиновения, если футболистам позволят его за это судить. Это всеобщее стародавнее установление не знает исключений. Его с первых шагов вдалбливают мальчишкам. Да и мы с вами негодуем, если вдруг игроки окружат судью, галдят, размахивают руками, причем не думая, правы они или нет.
Иначе футболу не прожить, иначе ни один матч не будет доигран до конца. Самый лучший судья то и дело неверно назначает то аут, то корнер, то штрафной, но это мгновенно забывается, как мелочь.
Вспомним матч СССР — Бельгия на XIII чемпионате мира. В основное время — 2:2. Сгоряча наши комментаторы заявили, что оба мяча в ворота советской сборной забиты из положения вне игры. Спустя некоторое время, после телевизионных повторов, один мяч признали правильным. Криминальным остался второй, забитый Кулемансом. Знал ли опытный бельгийский форвард, что убежал в прорыв не по правилам? Думаю, что не знал. Во всяком случае, он не считал себя обязанным за этим следить, на то есть судьи. И хладнокровно отправил мяч в сетку.
Были произнесены и напечатаны полагающиеся в таких случаях резкие слова в адрес судей. А чуть позже вспомнили и о другом: о том, что наши защитники даже не пытались помешать Кулемансу, сами установили, что он в офсайде, и ожидали свистка. Теперь счет был предъявлен им: они нарушили то самое установление, что один судья осуществляет власть, а игрокам полагается вести борьбу, а не судить по своему разумению. Случай, кстати сказать, не единственный в практике нашей сборной.
Обидно терпеть из-за зевка судьи. Но ничего другого пока не предложено. Тренер сборной ФРГ, в прошлом игрок экстракласса, Беккенбауэр после финального матча его команды со сборной Аргентины, проигранного 2:3, заявил, что, по его мнению, один из мячей аргентинцы забили из офсайда. Глаз у него наметан. Но разве кто-нибудь его слушал?!
За годы выступлений мастера держат в памяти случаи, когда страдали из-за ошибок, офсайда или пенальти. И привыкают к тому, что всем выпадает на долю либо терять на судейских ошибках, либо приобретать, все под одним небом, сегодня ты, а завтра я. И бесполезно вдаваться в распри по этому поводу, это одна из реальностей футбола, равная для всех.
Есть и еще одна заповедь: игрок служит команде, общему делу. Предположим, игрок посчитал, что судья неверно назначил пенальти в ворота противника. А партнеры так не считают. Он откажется наносить удар. Тут же нанесет удар кто-то другой. А в ответ на объяснение, почему он не стал бить, последует реплика: «Забыл, как нам ни за что били месяц назад? Много на себя берешь, ты не один, есть команда».
Да и нельзя пренебречь, наконец, тем простым соображением, что в пылу борьбы игрок, как правило, не способен тут же, как автомат, выпалить «Да!» или «Нет!». Весь он был в порыве «забить!», и как сразу перевоплотиться в объективного оценщика?
Потому и наивно желать, чтобы футболисты брали на себя отмену решений судьи. Неспроста в печатных отзывах частенько употребляется словцо «сомнительный» — про пенальти и про офсайд. Либо был, либо не был. Видеотехника многое способна прояснить. Однако ФИФА строго-настрого запрещает считать ее аргументом: последнее слово за судьей. Вот и живет заповедь: судья всегда прав, с судьей не спорят. И Беланов с Черенковым, забивая «сомнительные» пенальти, поступили, как того требуют законы футбола.
Кажется, сказано достаточно ради торжества здравого смысла. Все же чувствую: если однажды футболист поправит судью к собственной невыгоде, признается, что сыграл неверно, я буду восхищен. Кто-то верно заметил: у аргентинца Марадоны, забившего мяч англичанам движением руки, не замеченным судьей, была возможность обессмертить свое имя, признавшись, отказавшись от гола.
...У футбола есть свойство, которое я назвал бы опережающим знаком. Нисколько не сомневаюсь, что социологи, политологи, если бы не пожалели времени на то, чтобы повращаться в футбольных кругах, поспрашивать, послушать, получили бы уйму любопытных сведений для своих диагнозов и прогнозов. Да и что удивительного, коль скоро большой футбол самым естественным образом, неминуемо соприкасается, смыкается с политикой, экономикой, национальными отношениями. И как я многократно убеждался, футбольные факты, вероятно в силу того, что их как-то не принято скрывать, утаивать, становились знаком недалеких перемен, выходящих за пределы интересов самой игры. Понимаю, что для такого обязывающего умозаключения требуются примеры.
Я уже упоминал о своей поездке в Ворошиловград летом 1972 года. Все шло к тому, что тамошняя «Заря» вот- вот отпразднует свое чемпионство. Перед отъездом я был зван на домашние пельмени к тренеру «Зари» Герману Семеновичу Зонину, ленинградцу, здесь проживавшему на казенной квартире. Человек увлеченный, напористый, громкий,. дома он вдруг притих. Вскоре я понял, почему. За столом его жена, Нина Максимовна, к слову сказать, майор милиции, но не ворошиловградской, а ленинградской, чуть не со слезами на глазах обратилась ко мне:
— Прошу вас, повлияйте на Германа, пусть уезжает, я бы его хоть завтра увезла, нечего ему тут делать, он как слепой, ничего вокруг себя не видит. Это же плохо кончится...
Хотя и ходили темные слухи о «Заре», все же в тот момент страхи Нины Максимовны показались мне преувеличенными.
Позже, когда была разоблачена коррупция в партийной верхушке Ворошиловградской области и был разжалован первый секретарь обкома Шевченко, покровитель «Зари», я не мог не вспомнить вечер у Зонина и проницательность его жены......Однажды весной, перед сезоном, я ездил на Черноморское побережье. Жил в Сочи. В воскресенье наметил поехать в Хосту на контрольный матч. Зашел на стадион в надежде на попутную машину. Желающих не оказалось, и я направился к автобусу. И тут крик: «Подождите! Из Хосты позвонили, что на матч пожаловал первый секретарь крайкома Медунов, шефствовавший над «Кубанью». И в один миг, несмотря на воскресный день, все черные «Волги», которые только имелись в Сочи, рванулись в Хосту, одержимые, по Некрасову, «холопским недугом».
Жалкое было зрелище: чуть ли не коленопреклоненно внимали «воеводе» люди, вполне возможно, нисколько футболом не интересующиеся, а когда все они повторяли его жесты, вслед игре, то это уже был чистейший фарс. До Медунова мне дела не было, я думал о том, что при таком «хозяине» «Кубани» не сдобровать. Ну, а при желании не трудно было представить, каков вообще этот «краевед» и чего от него ждать.
...В 1960 году, в Париже, вечером того дня, когда сборная СССР выиграла Кубок Европы, я сидел в номере гостиницы вместе с руководителями и тренерами. Общее настроение можно было выразить коротко — потирание рук в предвкушении похвал и торжеств. И тут стук в дверь. В комнату тихонечко, даже робко, не вошли, а проскользнули, как позже выяснилось, депутаты от победителей. Если мне память не изменяет, были там Нетто, Яшин, Масленкин. Они помялись, опустив глаза, потом один из них, решившись, выдохнул, видимо, заготовленную фразу: «Надо бы подкинуть, такая победа...» Им было отвечено: «Ребята, мы за вас, но требуется разрешение из Москвы».
До чего же было неловко за героев Кубка Европы, которых по сей день принято вспоминать в возвышенных тонах, а тогда пришедших с протянутой рукой, ибо причитавшееся им вознаграждение даже мне, сроду не получавшему валютных премий, показалось несуразно бедным. Можно посочувствовать мастерам, а с другой стороны, разве не угадывается за этим тот нищенский оборот, в который были взяты мы все.
...В 1971 году из бакинского «Нефтчи» в ереванский «Арарат» перешел Эдуард Маркаров, чудный, оригинальный форвард. Годом позже из Баку уехал Александр Мирзоян, прочный защитник, которого помнят по бесковскому «Спартаку». На первый взгляд, ничего особенного. Но именно тогда в «Нефтчи» взяли курс на «чистоту рядов». Этот с позволения сказать курс обернулся для азербайджанского клуба потерей места в высшей лиге, да и до сего дня он себя так и не нашел, тогда как ранее, будучи по составу игроков интернациональным, «Нефтчи» котировался высоко. Так что молния, пусть еще без грома, без выстрелов, сверкнула задолго до грозы — над футбольными полями.
