Мои взаимоотношения с товарищами по команде полностью наладились после того, как я впервые сыграл в основном составе с «Блэкпулом». Мне повезло, и я забил тогда три гола, так называемый «хет-трик». Один из них был, пожалуй, особенно примечательным. Дейв Маккей сделал один из своих коронных длинных пасов, Терри Медуин, приняв мяч, перекинул его мне, и я забил гол ударом, который потом газеты назвали «самым эффектным ударом, – „ножницами“. С этого момента и болельщики и игроки „Тоттенхема“ стали считать меня своим.
«Тоттенхем» был не только прекрасным футбольным клубом, но и просто клубом, где было приятно проводить время. У нас сложилась теплая компания, и мы часто собирались в баре «Уайт Харт» или «Белл энд Хэр», Но могу заверить, что никто из наших игроков перед матчем не пил ничего спиртного. В «Тоттенхеме» того времени все работали в поте лица, футбол для всех стоял на первом месте. Кружка пива была как бы наградой за хорошую работу. Наш менеджер Билл Никольсон и тренер Эдди Бейли знали, что кое-кто из нас частенько попивает пиво, но никто из них не интересовался, сколько мы пьем. Пока мы на матче и на тренировке работали на все 100 процентов, они были спокойны. Любой, кто видел игру нашей великолепной команды, мог с уверенностью сказать, что в ней не было ни одного слабого игрока или бездельника.
После работы на поле некоторые из нас обычно выпивали изрядное количество пива, полагая, что так легче расслабиться, снять нервное и физическое напряжение. Нашим лидером и на поле, и вне его был Дейв Маккей. Денни Блэнчфлауэр – само воплощение элегантности во время игры и красноречивый оратор после нее – был превосходным капитаном. Дейв же играл первую скрипку во всех наших делах. На поле он шел в бой как настоящий воин, но и вне игры он отдавался жизни с такой же неудержимостью и страстью. Денни совсем не пил, и поэтому командование на наших сборищах в задней комнате «Белл энд Хер» обычно брал на себя Дейв. Он всегда восседал за стойкой бара, как король на троне, и первый заказ неизменно принадлежал ему. Всем по кружке.
Мы обычно разбирали по косточкам весь прошедший матч. И… кружки по кругу. Затем мы прикидывали, как пойдут дела в следующем матче. И… кружки по кругу. Потом обмен свежими анекдотами и сплетнями. Кружки по кругу. Казалось, это нам не приносит никакого вреда. Даже сейчас я бы не стал удерживать молодых футболистов от пары кружек пива, чтобы прийти в себя после матча. Но я настойчиво им советую: после двух кружек – домой, и, безусловно, никогда не употребляйте крепких спиртных напитков. Уметь пить – это значит уметь вовремя остановиться. Мне казалось, что я знаю, когда нужно остановиться, но так получалось, что «красный свет» я начинал различать, когда было уже слишком поздно.
Завсегдатаями наших собраний обычно бывали Клифф Джонс, Джон Уайт, Бобби Смит и вратарь Билл Браун. Затем к ним присоединился новичок Алан Джилзин, которого мы быстро оценили и избрали вице-президентом своего клуба. Он единственный, кто мог пить наравне с Дейвом Маккеем.
Когда Клифф Джонс и Джон Уайт сходились вместе, они становились «грозой» для окружающих. Конечно, никакого злого умысла у них не было, просто озорничали.
Одно время они всегда селились вместе, но в паре делались такими несносными, что наш менеджер был вынужден их разделить. Помню случай, происшедший в Португалии после матча на Кубок европейских чемпионов. Мы жили тогда в шикарном старинном отеле в Эстерилье, стены там были украшены щитами и мечами, участвовавшими в какомто древнем сражении. Глубокой ночью Билл Никольсон был вызван из своего номера разгневанным управляющим отеля. Постояльцы пожаловались на какой-то лязгающий грохот. Билл взобрался по винтовой лестнице на верхнюю площадку и обнаружил там «малышей» Джонси и Уайти, которые бились на дуэли….
Эти двое были милейшие парни. Они постоянно искали случая посмеяться, но временами вели себя совершенно безответственно. Когда я поселился в одной комнате с Джоном Уайтом, он и меня незамедлительно впутал в историю. Как-то утром перед самым матчем с «Манчестер Юнайтед» на «Олд Траффорд» Джон свесился из окна нашей комнаты, находившейся на четвертом этаже отеля, и принялся звать на помощь. Была вызвана полиция, пришлось пуститься в объяснения, что отняло немало времени. К счастью, полицейские оказались футбольными болельщиками и отпустили нас на том условии, что мы достанем им билеты на матч.
Затем моим соседом по комнате стал Клифф Джонс; одного этого было достаточно, чтобы подтолкнуть меня к выпивке. Он обычно отправлялся в поездку, имея в багаже лишь зубную щетку. Однажды я устроил ему взбучку за то, что он разгуливал по пляжу в Израиле в моих новых дорогих ботинках. Другой раз он спустился к обеду в моем форменном костюме английской сборной. Я сказал ему, что он недостоин носить его и что только у них в Уэльсе любой, кто может шесть раз подбросить мяч в воздух, не уронив его, автоматически получает право представлять национальную команду Уэльса на международных турнирах. Но это, конечно, было далеко от правды, потому что в Уэльсе сложилась целая плеяда выдающихся игроков, таких, как братья Джон и Мел Чарльзы, Айвор Оллчерч, Рой Вернон и – как же это я забыл! – Клиффорд Джонс.
Стоит мне только вспомнить те чудесные дни, как сразу становится очень грустно – особенно при мысли о Джоне Уайте, так рано от нас ушедшем. Для всех, кто знал этого гениального футболиста и отличного парня, страшным ударом было известие, что Уайта убило молнией на поле для гольфа. О бедняге Джонни думаю почему-то чаще всего. Ведь он находился в самом расцвете своей спортивной карьеры и наверняка через год-другой стал бы одним из самых выдающихся игроков в истории футбола.
Когда ты начинаешь очередной раз впадать в уныние, Джимбо, подумай об Уайте и ощути, насколько ты счастливее.
В «Тоттенхеме» мне всегда удавалось ладить со своими соседями по комнате. Часто меня селили с Бобби Смитом, который себе на горе увлекался азартными играми, и с этой болезнью было столь же трудно справиться, как с моим пьянством. Мы с Бобби были хорошими приятелями, и у меня сохранились к нему самые добрые чувства, хотя для него наша дружба много не значила: разве что возможность одолжить денег для уплаты проигрышей.
Страсть к азартным играм может стать такой же разрушительной, как и алкоголизм, и подобно ему причиняет немало страданий окружающим. Азарт настолько сильно владел Бобби, что, даже когда он бывал за границей с «Тоттенхемом» или со сборной Англии, он все равно не мог удержаться от игры. Не раз в гостинице, ложась в постель, чтобы поспать часок перед какой-нибудь важной игрой, я слышал, как Смит громко наставляет своего букмекера[12] в Лондоне: «Это ты, Ицци? Поставь двадцать на фаворита в первом, двадцать на фаворита во втором, и у меня будет двойной выигрыш». Потом он перезванивал, чтобы узнать результаты. Он был сама щедрость, когда выигрывал, но, к сожалению, его чаще постигали неудачи. Однажды в Голландии перед матчем с «Фейеноордом» Билл Никольсон собрал нас всех в отеле и сказал, что кто-то постоянно звонит в Лондон, а счет переводит на клуб. Не успел он и слова добавить, как вскочил Смит и закричал: «Хорошо, можете не раскошеливаться! Я их сам оплачу, когда вернемся домой». Смешнее всего, что Билл Никольсон представления не имел, кто звонил, пока Бобби сам не признался.
Вокруг «Тоттенхема» группировались весьма своеобразные личности, которые вполне могли бы стать персонажами Чарльза Диккенса двадцатого века. Джонни «Шест», «Однорукий» Лу, «Толстяк» Стэн Флэшмен – всех их, конечно, следовало назвать билетными жучками, спекулянтами, но в то же время это были незаурядные люди, придающие жизни колорит и разнообразие. Тот, кто знает наш мир лишь поверхностно, обычно относится к ним с презрением, считая прихлебателями. Но на самом деле они – такая же неотъемлемая (хоть и своеобразная) часть жизни клуба, как игроки или администрация. Я прихожу в негодование, когда таких людей, как Джонни «Шест» или страстный поклонник клуба Моррис Кестон, называют прихлебателями. Они всегда очень охотно приходили на помощь любому игроку «Тоттенхема», если тот оказывался в затруднительной ситуации, и оба давали клубу больше, чем получали от него.
Джонни «Шест» особенно выделялся своим добросердечием. Сейчас его уже нет в живых (пусть земля ему будет пухом), но у меня сохранились самые теплые воспоминания о нем, как о человеке, ни разу не отказывавшем в помощи ни одному бедолаге. Единственным противозаконным действием, какое я себе когда-либо позволял, было «подкармливание» Джонни «Шеста» и ему подобных билетами на матчи Кубка футбольной ассоциации. Добряк Джонни принадлежал к самым верным моим поклонникам и даже спал в футболке клуба, которую я ему подарил. Таких, как он, больше нет.
Оценивая команду «Тоттенхем», могу смело сказать: будь она сейчас в такой же прекрасной форме, как в мое время, она бы являлась серьезным претендентом на титул чемпиона страны и обладателя Кубка европейских чемпионов. Я допускаю, что нынешняя команда «Ливерпуль» могла бы переиграть нас, но не потому, что выше по мастерству, просто они более осторожны в игре и никогда не отправляют в атаку столько игроков, сколько мы.
