Ерофей Дмитриевич откланялся, а я позвал лакея, дабы он достал из шкафа мой мундир и почистил его. Вот совершенно не вовремя эти все торжества.
***
Елена Седьмая придирчиво осмотрела меня со всех сторон и почти удовлетворённо кивнула:
— Вы, принц, конечно же, и не подумали, а мы просто позабыли из-за множества дел, что вам пора новый парадный мундир шить. Вот тут немного жмёт, и вот здесь тесновато, — слегка проведя рукой промолвила императрица. — Хорошо хоть, что ваши кузены с кузинами будут на балу, и внимание многих на них обращено станет.
— Насколько я помню, лишь старшего кузена планировалось вывести в свет на бале в честь праздника урожая.
— Вы сами говаривали принц, что не следует мёртвой хваткой держаться за устаревшие традиции, — ухмыльнулась маман. — «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними». Так, кажется?
Я лишь хмуро кивнул, поскольку крыть оказалось нечем.
— Этот бал внеурочный, так что открывать его танцем, как это вы делали на прошедшем юбилейном, не требуется. А вот пребывать рядом с нами следует.
Я опять хмуро кивнул.
— У вас же, принц, никаких наград нет? Или вы себе что-то да начеканили? — продолжала ухмыляться императрица.
— Это забота о лейб-гвардейцах, — как можно равнодушнее ответил я. — Зачем мне самого себя награждать? Самолюбие тешить? За меня говорят дела.
— Если бы только дела. Вы сами виноваты, что так активно выступали против этой победоносной войны. Теперь это известно последнему шляхтичу…
Не видя смысла что-то отвечать, я промолчал.
— Идите, принц! И не забудьте, что за час до начала вы должны быть возле наших покоев.
Выйдя от императрицы, я переоделся и решил направиться к Шаликовым. По коридорам и лестницам сновало множество слуг и дворян. Все были заняты и взволнованны, так что на меня мало кто обращал внимания.
— Пётр Ипполитович ушёл как часа два назад, — произнесла Вольга Кирилловна после взаимных приветствий. — Он места себе не находил, желая оказаться поближе к поляндским коням.
— Не удивлён, — уголками губ улыбнулся я. — Даже наоборот, недоумевал, что князь так долго терпел.
Я хотел и дальше продолжить шутить, но видя расстроенную молодую женщину, сдержался.
— Жаль, что среди прибывших нет брата, — произнесла Ника, и мне снова покалась, что она подразумевает совсем другого человека.
— Мне кажется, что здесь собраны, как правило, не действительно храбро сражавшиеся, а те, кто наиболее лоялен к Августу Девятому, — сделал я предположение.
— Ты так думаешь? — несказанно удивилась девушка.
— Варианта не вижу. Зачем ляхам награждать других?
— Известно, сколько дней продлится бал? — задала более насущный вопрос Ника.
— Мне говорили про два, но всё может быть изменено. Стало известно, — я понизил голос, — что к нам скоро приедет родная сестра императрицы. Только прошу об этом пока никому не говорить.
— Я об её сёстре ни разу не слышала, — заметила Вольга Кирилловна.
— Нам предоставилась возможность не только услышать, но и увидеть воочию. Но, — я поднёс палец ко рту, — это пока официально не объявлено.
— Так тут некому и рассказывать, — грустно улыбнулась Ника. — Я мельком поглядела на гостей и мало кого из знакомых увидела.
— Просто приглашено не так уж и много людей. Как я понял, хотелось провести торжество, но и не слишком заморачиваться на его организации, поскольку времени на подготовку было мало.
Мы поговорили ещё несколько минут. Затем Ника попросила Вольгу Кирилловну о какой-то помощи, и они ушли, оставив меня с Ханной.
— Я уже почти и позабыла, каково это находиться среди такого количества людей, — вроде как пожаловалась девушка. — Да и в Саркеле редко столько человек в одном месте собиралось.
Странно. Совсем недавно я всей душой стремился оказать рядом с милой, а теперь все заготовленные слова из головы вылетели.
— Вот, — показала Ханна вуаль. — Подумалось, что не следует мне открыто появляться на людях.
— Почему?
— Издали видела нашего посла, и это опасно. Под вуалью же он не узнает. Правда, некоторые присутствующие подумают, что я вдова… — девушка невесело усмехнулась. Так что особо потанцевать не получится
— Вижу, что ты уже много узнала о наших обычаях.
— А то! — вдёрнула носик хазарочка. — Ника столько всего мне наговорила и заставила учить, что… Юлий, жаль, что бал скоро закончится, и мы опять расстанемся.
— Давай, я тебя представлю маменьке?
— И как ты себе это представляешь? — недоуменно посмотрела на меня девушка. — Глупости! Я здесь никто, поскольку без сопровождающих. Ещё самозванкой назовут. Да и посол, наверняка, захочет выкрасть или убить.
— Зачем ему это?
— Вряд ли кахан оставит всё так, как есть, а против его воли никто не пойдёт.
— Так, может, тебе лучше на бал не ходить? — встревожился я.
— И что? Запереться в четырёх стенах и дрожать всю оставшуюся жизнь? — с вызовом спросила Ханна, сжимая кулачки.
— Что-нибудь да придумаем. Вот торжества закончатся, и начну решать проблему.
— Ладно, иди, Юлий, — незаметно чмокнула меня в щёку девушка. — У тебя дел много. Надеюсь, ещё наговоримся.
Я покинул комнату с тяжёлым сердцем, поскольку Ханна напомнила мне о том, что уже успел выкинуть из головы. Даже если куплю ей дом в столице, она увянет со скуки. В усадьбе Шаликовых хазарочке намного удобнее жить, хоть и там имеются определённые ограничения. Но тогда придётся видеться лишь несколько раз в год, что тоже не дело. Сожалею ли о содеянном? Нет, всё делал правильно, но иногда обстоятельства оказываются сильнее, чтобы не предпринимал. Выдуманной теорией позитивного мышления не страдаю, но и отчаиваться не собираюсь.
Мысли оказались в тупике, и я решил переключиться на думы о тёте Эйлиш. Маман явно была не рада новости об её прибытии. Да и я тоже удивлён. Зачем она сюда едет? Каким именно путём добирается и когда прибудет? Я не спросил у императрицы, а та не стала вдаваться в подробности. Она явно не симпатизирует сестре, что ставит ещё больше вопросов, поскольку Елена Седьмая всегда мне казалась рассудительной. Впрочем, детские травмы могут ой как долго не заживать.
Так, пока мне известно о родственнице непростительно мало, но одна важная деталь очевидна — она, как и я, выделяется своей любовью к наукам. Правда, только со слов императрицы. На деле же «наукой» может оказаться та же алхимия в её примитивном понимании или, что ещё хуже — нечто вроде герметизма. Если первое ещё можно как-то приспособить для пользы дела, преобразовав в подобие химии, то эзотерические науки, намертво вбитые в фанатичную голову, и огнём не вывести. Джордано Бруно не даст соврать!
Остаётся лишь дожидаться родственницу. Интересно, какой дорогой она сюда добирается? Вряд ли по Дону, поскольку он по большей части ещё скован льдом. По северному водному пути — тем более невозможно. Ладно, эти рассуждения пользу не принесут.
Пошёл будить лакеев. Те, скорее всего, ночью где-то шастали, так что пришлось лоботрясов пинками понимать. Они заохали и вскочили, выпучив глаза.
— И чего это мы стоим? Не знаем, что делать? — рявкнул я на остолопов, и те бросились меня одевать.
«Пороть! Только пороть!» — пришла неожиданная мысль, после очередного нечаянного укола моего тела какой-то булавкой. — «Я слишком добр для этого мира, вот и пользуются все, кому не лень».
— Второй завтрак велю подавать в одиннадцать часов, а вот обед назначаю на два часа дня. И ничего из жирного не должно быть! — я для острастки погрозил Римме пальцем. — Ещё не хватало мне с тяжёлым желудком на балу себя дурно почувствовать. Уяснили?
Лакеи с готовностью закивали головами, надеясь, что я уйду, а они завалятся досыпать.
— Ты, — ткнул я в Карпа, — прямо сейчас отправляйся чистить моего коня. А ты, — сказал я второму слуге, — ещё раз осмотри мой парадный мундир. Если увижу хоть одну пылинку, то прикажу пороть тебя на конюшне. Расслабились вы у меня за последнее время!
