– Утро наступило, а ты все дрыхнешь, – сказал мальчик и дернул кота за длинный хвост, ленивою дугой раскинувшийся по мраморному полу.
– Ну и что? – мурлыкнул кот, не удосужившись даже приоткрыть глаза.
Не пускаясь с котом в беседу, Ром слетел по лесенке на первый этаж. Там он увидел человека, который сидел на коврике, закинув ноги за голову. Прямо перед человеком на этом же коврике лежал большой пистолет. Пистолет был черным и блестящим, как панцирь насекомого, а у человека – голубые и удивленные глаза. Словно он впервые в жизни видел этот пистолет или же недоумевал тому, что его ноги расположились на его шее.
– А, это, наверное, охранник, – сказал Ром. – Просто утренняя разминка.
Человек проворно вскочил на ноги. Но не потому, что услышал слова мальчика, а для того, чтобы приняться размахивать ногами и руками, изображая удары. Не выдержав неистового натиска, воображаемые враги пустились в бегство. Чтобы не дать им уйти, охранник подхватил пистолет и стал изображать стрельбу в них. Вдосталь настрелявшись, он встал на голову и замер. Решив не отвлекать его от этого занятия, мальчик продолжил обход замка.
Перепрыгнув через козла и покачавшись на перекладине в маленьком спортзале, располагавшемся рядом с комнатой охранника, Ром сбежал по лесенке в подвал. За одной из дверей послышался плеск воды. Открыв дверь, мальчик ступил в сводчатое помещение и замер: у его ног лежал бассейн, и в нем медленно плыла госпожа Виктория. Вода в бассейне была освещена откуда-то из глубины, и госпожа Виктория вся светилась, будто жемчужина, если смотреть сквозь нее на солнце. Вот она подплыла к самым ногам мальчика и, взявшись за поручень, стала подниматься вверх. По ровной и блестящей ее коже катились прозрачные капли воды. Не замечая Рома, она остановилась перед ним, и он коснулся мизинцем капли, дрожавшей перед его лицом. Капля мгновенно поглотила мизинец и быстро покатилась вниз, а Рому почудилось, что перед его глазами мелькают дивные узоры какого-то нескончаемого и никогда прежде им не виденного ковра. И тут же, как вихрь по дремлющей роще, – взмах халата, который госпожа Виктория накинула прямо сквозь мальчика на свои плечи.
Шаги ее звучали уже на вершине лестницы, а Ром все еще стоял, разглядывая мизинец, чудесным образом вернувшийся на свое прежнее место.
Когда мальчик поднялся наверх, госпожа Виктория уже была на кухне и деловито извлекала из микроволновой печки пышущие ароматами бутерброды.
– Будто меня по ушам хлопнули! – крикнул бутерброд с расплавленным сыром. – Я совсем оглох! И чего только эти люди не придумают!
– Что?! – прокричал бутерброд с колбасой. – Говори громче! Я ничего не слышу!
– Я всегда считала, что розничная торговля развращает нравы и накладывает отпечаток вульгарности на все, что в ней побывало, – как бы размышляя вслух, сказала белоснежная тарелочка, в которую госпожа Виктория выкладывала бутерброды.
– Вы полагаете, что розничную торговлю следует отменить? – поинтересовался нож с серебряной ручкой.
– К сожалению, розничная торговля неизбежна, – с легким вздохом сказала тарелочка.
– В таком случае, к ней, как ко всему неизбежному, нужно относиться снисходительнее, – заметил нож.
Никто не поддержал разговора, и Ром небезосновательно решил, что вещи в доме госпожи Виктории куда более неразговорчивые и даже чопорные по сравнению с теми, что он повстречал в доме Маятника.
Госпожа Виктория приступила к завтраку прежде, чем закончила приготовления к нему. Она ела бутерброды и при этом наливала в чашку молоко, в одной руке держала чашку, а в другой – нож, которым намазывала масло на хлебцы.
– Хозяйка сегодня не в духе, – промолвила конфетница, когда та вытащила из нее конфету, но вместо того, чтобы развернуть, вдруг бросила ее на стол и сложила руки на коленях.
Таким оригинальным способом госпожа Виктория закончила свой сумбурный завтрак и теперь сидела, устремив беспокойный взгляд в солнечное окно. Она была похожа на умную лайку, заподозрившую присутствие где-то рядом опасного зверя.
"Это бардовый слух во всем виноват, – подумал Ром. – Наплел невесть чего. Разве может быть покинутой такая красивая госпожа!"
На стене загорелся зеленый глазок, послышалось шипение, и кто-то пропищал:
– Викуша, открой, это я!
Госпожа Виктория подошла к горящему глазку и, нажав на него пальцем, загасила. Сначала внизу, а затем по коридору быстро зацокали каблучки, и в кухню впорхнуло создание, которое можно было вполне принять за слух. Оно было невелико размером, с зелеными и тоненькими, как стручки акации, ножками. Из головы создания торчало несколько огромных пластмассовых сосулек, на которых покачивалось нечто вроде черного абажура от лампы. А под ним, словно языки пламени, колыхались рыжие пряди волос и огнистые перья.
– Ах, Викуша, ты просто не представляешь! Это было совершенно умопомрачительно! – воскликнуло создание, сбрасывая белое меховое манто с плеч и бросаясь к госпоже Виктории с поцелуями. – Потрясный раут!
"Ба, да ведь это же не слух, а тетенька! – с некоторым удивлением подумал Ром. – Ничего себе вырядилась!"
– Я просто падаю от усталости! Всю ночь – на ногах! – пропищала удивительная гостья, но вместо того, чтобы упасть, вдруг оттолкнула хозяйку и кузнечиком выпрыгнула на середину кухни. – Ну, как тебе мой прикид?! Ведь, правда – полнейший отпад?! Двадцать тысяч баксов!
– Двадцать? – в голосе госпожи Виктории звучало сомнение.
– Разумеется. Ты думаешь, приняла бы я какую-то дешевку от Виктора?! Ни за что! Старичок просто не посмел бы! Прикид от самого Дювалье! «Огонь и лед» называется!
Она надменно выпятила нижнюю губу, отставила вбок ногу и, влепив в потолок высокомерный взор, застыла. Госпожа же Виктория стала медленно обходить ее и, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, оценивающе осматривать. И даже персидский кот, дремавший на подоконнике, вытаращил глаза на гостью и заводил усами.
– А вот эти воланы… – сказала госпожа Виктория, приостанавливаясь. – Я думаю, что они…
– Разумеется, ты права! – вскричала гостья и задрожала, словно куст у подножия разбуженного вулкана. – Конечно, эти воланы…
Тут она заговорила о своем новом наряде и его особенностях так быстро и с таким напором и жаром, что слова стали наскакивать друг на друга и сливаться во что-то невообразимое. Она говорила и говорила, пока, наконец, у нее совсем не пересохло в горле. Тогда она повалилась на стул и, закатив глаза, простонала:
– О, как я устала и хочу пить. Я просто умираю от жажды.
– Есть кофе с лимоном, – сказала госпожа Виктория.
– Хоть чего-нибудь! Меня всю мутит от салатов с крабами и икры. Ты даже себе представить не можешь, как мутит! А это у тебя что? Бисквиты? – гостья нанизала воздушное бисквитное пирожное на свой тонкий палец, как на палочку и поглотила одним махом. Затем она облизнулась и сказала нарочито невинным голосом. – Кстати, Викуша, где твой супруг? Я слышала, что…
– Он в Норвегии, – холодно сказала хозяйка, но ее рука, разливавшая кофе по чашкам, дрогнула.
– В Норвегии? – протянула гостья и, увидев, что госпожа Виктория отвернулась, быстро ополоснула в ее чашке свой палец. – Неужели же в Норвегии?
"Ну и мерзавка", – подумал Ром.
– Странно, – гостья неторопливо взяла свою чашку и с удовольствием отхлебнула из нее. – Признаться, я слышала совсем другое. Я слышала, что твой супруг…
Она не успела договорить, потому что на голову ей обрушился персидский кот, брошенный мальчиком. Гостья взвизгнула и, уронив чашку на ноги, подпрыгнула со стула.
– Твой кот взбесился! – закричала она, одной рукой стряхивая капли кофе со своего бардового платья, а другой – поправляя на голове покосившееся сооружение с сосульками.
– Так высоко я еще никогда не прыгал, – мяукнул кот и важно повел усами.
– Теперь попрыгаешь! – и Ром бросил его на стол.
– Какой ужас! – зазвенели тарелки и чашки под котиными лапами. – Это просто форменное безобразие!
– Это не безобразие, это война миров! – весело закричал Ром.
– Это война миров, – повторил кот за мальчиком. Надо сказать, что кот, вообще-то, не отличался сообразительностью. Он любил есть и спать и не утруждал голову размышлениями. А если говорил, то – о вещах самых очевидных. Или же просто повторял чужие слова.
Госпожа Виктория всплеснула руками:
– Лео, что с тобой случилось?
– Разве со мной что-нибудь случилось? – кот с беспокойством посмотрел на мальчика. – Уж не похудел ли я?
– Он сошел с ума! – закричала коварная гостья, пятясь. – Его глаза горят безумным огнем!
– Ну, так уж и безумным, – усмехнулся Ром, и окунул лапу кота в хрустальную вазочку с вареньем.
– Лео! Лео! – закричала госпожа Виктория.
Но было уже поздно.
"Я, – вывел кот на стене, вновь обмакнул лапу в варенье и дописал: – не кот".
