Девочки согласно покивали, выстроившись клином и потихоньку напирая на противника.
– Почему вы живы? – продолжал искренне недоумевать африканец. – Женские особи фикакуса настолько ядовиты, что убивают колючками в течение пары минут!
Натуралист проклятый! Это он нас спрашивает?!! Почему мы, такие-сякие, до сих пор не окочурились?! До-обрый дедушка! Все тут такие… добрые. Заботливые – аж жуть!
На секундочку задумалась: в самом деле, почему? И легко отыскала блондинистый ответ – потому, наверное, что зараза к заразе не липнет!
– Почему?.. – эхом греческой трагедии долдонили свое «волхвы».
– Нам за это извиниться?.. – надменно вздернула я бровь, застегивая цепочку на своей шее. На матерную конструкцию я не способна в принципе, но и смолчать в такой ситуации – прямой позор.
– Но от яда фикакусы нет противоядия!!! – напирал бедуин.
– А почему, позвольте вас спросить, во дворце спокойно разгуливает столь ядовитое существо?!! – Кувырла вспомнила, что она пострадала больше всех, и пошла в лобовую. Раз уж не умерла, то надо хоть какую-то компенсацию стребовать!
– Это безобразие!!! – громко возмущалась Шушу, поддерживая потерявшую сознание эльфийку и подпирая ослабевшую орчанку хвостом.
– Сей момент! – Деды снова собрались в одну могучую кучку. Посланники с грехом пополам сообразили: лучше сбежать, пока не поздно. Иначе сейчас будут бить! Больно и долго. Троица со всей возможной скоростью вымелась за дверь, забыв попрощаться.
– Что это было? – Лично мне этот вопрос давно не давал покоя, но только сейчас появилось время его задать.
– И кто ж его знаить! – разочарованно ответила за всех Кувырла, нервно почесываясь и разглядывая с непередаваемой гримасой опушенные колючей зеленью руки.
– И все же? – попробовала я настоять, подходя к дивану и залезая на него с ногами.
– Не о том, дева, думаешь! – наставительно подняла палец с колючками Кувырла. Вот еще один политрук на мою голову нашелся! Мало нам евнуха и прочих должностных лиц, я уж не говорю про шмырга!
– Извините, что перебиваю, – отозвалась я, потирая раненую шею. Обратилась к орке, она казалась не сильно пострадавшей: – Эсме, не поможешь вытащить колючку?
– Не вопрос! – с беззаботной улыбкой матерой садистки отозвалась орчанка и в порыве милосердия цапнула меня железной хваткой за горло.
– Хр-р-р… Пр-родолжайте, – прохрипела я Кувырле, отчетливо понимая – настал мой последний час.
– Завтра новое испытание, – ухмыльнулась бабуля и сграбастала со столика бумажку в рамочке. – Вот, «оценка способностей к развлечению». То бишь нужно спеть, сплясать и складно че-нить набазлать.
– Набаз… чего-о-о?! Что сделать? – До меня доходило туго. Правда. Во-первых, я жутко устала. Во-вторых, мне немножко перекрыли доступ кислорода к мозгу. А в-третьих, я блондинка, если кто не помнит.
– Объясняю специально для тюти Лели, – фыркнула Кувырла. – Спеть песню на тему «Как я рада быть здесь!». Повилять бедрами под музыку, плотски завлекая князя. И навесить ему на уши длинную бахрому, рассказав, что лучше тебя только ангелы, однако тела оные не имеют и в гарем не стремятся.
Я поняла: это не мой последний час – это затишье перед последним и решающим боем! Срочно зачесались руки, ртом чуть не пошла пена, а в голове стали формироваться кровожадные диэроубийственные замыслы. А, чуть не забыла – эльфоубийственные тоже!
Слава богу, меня от них отвлек вопль орчанки.
– Вот она! – радостно заорала мне на ухо Эсме.
– Ой! Первая контузия… – поведала я миру очень громко и почти безэмоционально, пытаясь попутно сообразить, слышу ли я хоть на одно ухо и берут ли инвалидок в любимые жены. Положительные ответы на оба вопроса вызывали острые сомнения.
– Я хочу есть! – приступила я к самому главному.
– А что ты любишь, ребенок? – тут же подлетела Ар’Инна с блокнотиком.
– Эльфов! – наябедничала Шушу.
– В каком виде? – деловито осведомилась няня, искоса поглядывая на Миримэ.
У меня между лопатками пробежал холодок.
Миримэ проявила мудрую осторожность и на всякий случай укрылась за спиной орчанки.
– Так в каком? – продолжила клевать меня горе-няня.
Она что, и впрямь не шутит?!
– Что значит – в каком?!! – Мои закрывшиеся было глаза широко-широко открылись. Да-а-а-а… «Долог путь до Типперэри»…
– В жареном, тушеном, отварном?.. – на полном серьезе перечислила няня под тихое хихиканье остальных.
Так она теперь, чтобы мне угодить, за эльфами и прочей потенциальной разумной «пищей» с копьем и топором охотиться станет? Мой взгляд наполнился ужасом.
– В живом! – сообщила я, успев вклиниться в опасный перечень.
Шмырг с уважением посмотрела на меня и выдала:
– Так с эльфами даже драконы не поступали!
– Я хуже дракона, – сообщила я. И попросила: – Мне бы пока салатика… перед эльфами… И фруктов.
– Бегу! – обрадовалась няня и умелась доставать прокорм на пищеблок.
Вернее, попыталась это сделать. Потому что за дверью попала в «пробку».
– Чего это вы тут выстроились, дармоеды?! – послышался гневный возглас шмырга.
– Да, дорогая! – ответила обученная часть воинства.
– Приказали! – бойко отрапортовала другая.
Несмотря на усталость, я все равно поползла к выходу – поглазеть, кто там такой говорливый, зачем мужиков тут поставили и что из этого можно извлечь.
– Э-э-э… мм! – сказал усатый страж, когда из-за дверного косяка появились пять голов, одна над другой: Кувырла, Миримэ, Эсме, Шушу и я. Один хвост. О! И еще один топор, зажатый в ладошке, утыканной маскировочными колючками.
– Правильнее говорить «Ом»! – пожалела я мужика.
– Да, дорогая! – бойко грянула обученная половина стражи.
Ар’Инна прокладывала себе дорогу локтями и громко рассказывала сказки на новый лад, используя некоторые интересные литературные приемы.
– Че-то я не поняла! – Кувырла выползла перед строем и разогнулась с некоторым трудом. – Ой, уморили старушку…
– Ом! – Усатый уставился на нее преданными глазами. И ненавязчиво попытался отодвинуться подальше от колючек.
– Говорливый какой! – едко заметила ляга. Обратилась к остальным: – А более общительные тут есть?
– Да, дорогая! – грянул стройный хор.
– Это усиленный наряд! – робко пискнули откуда-то сзади придушенным фальцетом.
– Мила-а-ай! – расчувствовалась Кувырла. – Ты вернулся! Иди ко мне, я все прощу!
Лесом рук к нам вынесло бедуина.
– Я на пять минут! – заявил дедуля, прилипая к щитам. Ага. Предусмотрительно. Типа «кто к нам с вестью придет, тот на щите и повиснет!».
– Успеешь? – игриво подмигнула Кувырла, приглаживая вздыбленную прическу.
– Не перебивать! – взвизгнул дедуля. – Мне некогда! У меня дела!
– Да ты что? – вытаращилась лягуля. – И давно?..
– Молчать!!! – рявкнул дед. – Иначе вы все познакомитесь с моим склерозом!
Ой, боюсь-боюсь… Там еще много с кем знакомиться придется. Мне уже заранее страшно.
– Кстати! – Бедуин махнул рукой.
Из-за широких спин воинского строя вышли несколько дюжих молодцов без оружия, но при полном параде. Одна часть хлопцев держала опахала, другая просто глазела по сторонам, лукаво постреливая шкодливыми глазками в сторону дам.
– Вы! – Дед ткнул в нас узловатым ссохшимся пальцем. – Подверглись внеплановому нападению!
Я с трудом подавила порыв встать по стойке «смирно» и отрапортовать: «Йес, сэр!» Видимо, перед отбытием в этот дурдом пересмотрела боевиков.
– Стесняюсь спросить… – подала дрожащий голос эльфийка.
– Стесняешься – не спрашивай! – отрезал бедуин, раздувшись от собственной важности.
– И все же, – продолжала настаивать Миримэ. – У вас и плановые нападения есть?
– У нас все есть! – брякнул дед.
Миримэ посмотрела на нас, моргнула ресницами и отправилась в обморок.
Эльфийскую деву поймал один из отряда спасения и протянул второму под вентилятор из опахал.
– Р-разумно, – пробормотала я, подавляя на корню стойкое желание почесать темечко.
– Итак, – бедуин проследил за оказанием первой помощи пострадавшим от его речи, – возвращаемся к нападению! К вам была внедрена опасная женская особь фикакуса, по внешнему виду совершенно не отличимая от мужской особи.
– Понятно. Унисекс! – кивнула я.
– Кто о чем! – поморщился вестник. – В гареме о сексе говорить неприлично!
– Опа! – вытаращилась я на него. – Во-первых, я о нем не говорила, а во-вторых – о чем тогда говорить в гареме?
– О мужчинах! – поведал нам бедуин. Все остальные, причисленные к мужскому полу, закивали в поддержку.
– То есть о мужчинах, но без секса? – уточнила я, мотая головой, будто лошадь, укушенная оводом. Соображать я перестала гораздо раньше, поэтому процесс впитывания новых познаний проходил куда легче и безболезненней.
