И еще немного надеялся увидеть Аделиту.
Глава восьмая
Шушу я на зимнюю прогулку не взяла, посчитав, что странная девица на лыжах и с шиншилячьей клеткой в руках будет смотреться совсем уж дико. А потом, я предполагала, что мне пригодятся обе руки. Чтобы держать ими лыжные палки, выставлять их, когда буду нырять физиономией в сугробы, обхватывать попадающиеся на пути стволы деревьев. В общем, настроение с утра у меня было бодрым и жизнерадостным. А еще я проспала завтрак, что не добавило дружелюбия.
Радовало, что я не одна такая. С утра на территории гостиницы, неподалеку от веселенького оранжевого домика, где хранился лыжный инвентарь, собрались зевающие и не до конца протрезвевшие, но упорные участники конференции, которых не испугали ни валящий снег, ни порывистый ветер.
Кстати, народу было больше, чем на лекции Магнуса, человек двадцать. Среди них Истон, кутающийся в полушубок, его помощница в ярко–розовом лыжном комбинезончике; почти вся группа поддержки Магнуса (впрочем, без самого гуру) во главе с жизнерадостной рыжей девочкой, и изрядно помятый Вестейн, который был на удивление молчалив. Мне он лишь едва заметно кивнул и снова погрузился в думы. Только натянул пониже отороченный мехом капюшон, чтобы защититься от непогоды. Вот гад. Знала бы, сделала бы вид, что проспала. Причем и вид можно не делать. Я действительно проспала. Могла бы не торопиться, зашла бы позавтракать, потом неторопливо оделась и все… дело сделано. Лыжная прогулка в метель началась без меня. Но я была ответственной особой, теперь вот стояла, сдувала с носа снежинки и ненавидела весь белый снег и зимние развлечения.
Единственным жизнерадостным человеком в нашем сборище унылых индивидов был инструктор. Наряд он подбирал, видимо, под лыжный домик. Красная куртка, ярко–оранжевая шапка с помпоном, желтые штаны и такие же рукавицы.
– Уважаемые гости нашего замечательного отеля! – с воодушевлением начал он. – Сегодня мы совершим с вами легкую прогулку на свежем воздухе! Погода стоит просто замечательная, и я уверен, вам непременно понравится. Нам предстоит добраться до ущелья серебряного дракона, проехать по совершенно безопасному туристическому маршруту, любуясь чудесными видами заснеженной долины и замерзшего водопада, а уже к обеду мы вернемся на базу.
Замечательная погода подула ветром и сорвала с моей головы капюшон. Где–то в этот момент я начала подозревать, что мое понимание прекрасного совершенно не сходится с пониманием прекрасного нашего инструктора, но назад почему–то не повернула. Хотя мама, которая в нашей семье была самой молчаливой и вежливой до зубовного скрежета особой, часто мне говорила: “Лита, всегда слушай свой внутренний голос, он дурного не скажет! Это самое ценное в даре ведьмы, который ты унаследовала”.
Когда мне выдали лыжи и палки, я поняла, что пути назад нет, а как ехать вперед я не очень понимаю, потому что стояла на этом чуде инженерной мысли только в глубоком детстве, и чем тогда все закончилось, вспоминать не любила не только я сама, но и вся моя родня. После того как я на лыжах влетела в соседский забор, снесла забытое с лета пугало, соседа и собачью будку, лыжи мне больше не выдавали, да и деревенские собаки обходили стороной. Кто же знал, что лыжи меня настигнут сейчас, когда деревенская жизнь со всеми ее забавами осталась позади!
– Помочь? – из задумчивого созерцания лыж меня вывел веселый голос Истона. Я уже почти кивнула, когда его оттеснил недовольный Вестейн.
– Я сам!
Это удивило, но я промолчала. Зачем спорить с начальством из–за пустяков? А вот Истон молчать не стал. Он гаденько хихикнул, заставив меня смутиться.
– Я справлюсь… – неловко начала я и получила гневный взгляд.
– То есть перед Истоном, ты трепетная не способная закрепить лыжные ботинки лань, а со мной уверенная и независимая? Так, Аделита? А какая ты на самом деле?
Где это он видел лань в ботинках? Пить надо меньше.
И что он завелся? Я вообще не могла понять, как реагировать, поэтому просто молча протянула ему ногу. Вестейн обиженно засопел, но быстро справился с креплением. Поставил меня на ноги, вручил в руки палки и отошел в сторону, а я с тоской посмотрела, на выстроившихся цепочкой людей. Ну что же, вперед в зимнее приключение.
Сначала всё и все шли довольно бодро. И я на лыжах, и остальные участники этого снежного безобразия. Мне даже начало казаться, что в лыжной прогулке нет ничего страшного, особенно, если встать на лыжню где–нибудь в конце процессии таких же нелюбителей активного зимнего отдыха. Тогда можно ехать в своем ритме, не подгоняемой слишком резвыми лыжниками.
Ветер дул в спину, придавая ускорения, снежок кружился и даже не всегда прилетал в лицо и под капюшон. Я катилась по проторенному маршруту и все шло отлично, пока мы не вывернули на склон и не обнаружили, что вниз лыжи едут быстрее, чем вперед.
Отсюда открывался потрясающий вид на темнеющие внизу ели, на извилистую реку, лед на которой был похож на черный глянцевый мрамор, местами украшенный снежными перемётами.
Здесь ехать стало сложнее. Лыжня разделилась на три или на четыре, снег был укатан до такой степени, что лыжи скользили особенно сильно и часто в разные стороны. Ветер сменил направление и теперь мощными порывами дул в мой левый бок. Чтобы ехать прямо приходилось прилагать много усилий. Снег летел в лицо, и я вспомнила, почему все это не люблю. Цепочка участников прогулки растянулась по всему склону. Истон, Вестейн и розовый комбинезон Дарины уже давно скрылись за возвышающимися впереди валунами. Среди невысоких сосен с кривыми стволами я видела группу поддержки Магнуса. Ребята держались вместе и ехали бодро, но не вырывались вперед, видимо, наслаждались, открывающимися пейзажами.
Я же скреблась где–то в конце вереницы, среди безнадежно отстающих. Очень скоро я осталась совсем одна. Горная тропа петляла между скалами и деревьями. Справа возвышалась практически отвесная стена, слева был склон – достаточно пологий, чтобы не именоваться обрывом, но уходящий далеко вниз, к реке.
Я устала, измучилась и очень хотела есть. Наверное, повернула бы назад, если бы уже не проделала такой длинный путь. Вдруг до конца маршрута осталось меньше, чем мы уже прошли, а я плохо запомнила дорогу и уеду на совсем крайний север?
Я даже не заметила, как из–за ближайшего валуна в мою сторону метнулась черная тень. Вскрикнула и испуганно попятилась, едва устояв. Я бы рванула прочь, но сделать это на лыжах было невозможно, а тень (оказавшаяся вполне себе человеческой и имеющей плоть) схватила меня за плечи.
– Говори, где твоя идиотская шиншилла! – заорал незнакомый мужик и сильно встряхнул меня. Так, что из рук выпали лыжные палки. Одна покатилась по склону и исчезла где–то за снежными барханами.
– К–кто? – проблеяла я, оторопев настолько, что даже забыла, что нужно вырываться.
– Где твоя истеричная белка? В номере ее нет!
– Зачем вам Шуш… Шуша?
Спросила я, чувствуя, как страх сворачивается в желудке холодным комком. Хоть бы кто–нибудь проехал мимо!
– Где она? – снова рыкнул мужчина. На нем был серый лыжный костюм и такая же маска, поэтому я не могла разглядеть его лицо.
– Да не знаю я! Она свободная шиншилла, где хочет, там и ходит! – дернулась сильнее, надеясь вырваться, но сделать это, стоя на разъезжающихся лыжах, было невероятно сложно. Я только потеряла равновесие и упала бы, если бы меня не удерживал нападающий. По–моему, настало время кричать.
– Помогите! – заголосила я. Страх становился сильнее, и боялась я за Шушанну больше, чем за себя. Если ее нет в номере, то куда она делась?!
– Чего ты орешь, идиотка? – разозлился нападающий и дернул меня снова.
Я рванулась из его рук, махнула лыжиной, попала все же по мужику, он разжал руки и я оказалась на свободе, но не смогла удержать равновесие, полетев в белое снежное марево, кувырнулась через голову и покатилась вниз по склону, без возможности затормозить. Тщетно шарила руками по сугробам, но так и не сумела ни за что ухватиться.
