Матус зло хмыкнул:
- Он читал мои записки, которые я отправлял Государю нашему! – народ на упоминании статуса почти святого, заколыхался вмиг. Казначей упрямо вздернул нос. – Он предатель! Он прихвостень врагов!
- А вы? – негромко уточнила я.
Старик недоуменно сдвинул брови:
- Я власть!
Ну вот ты и попался, «власть»:
- Вы власть? – ехидно уточнила я. – Тогда вы знать должны наши законы. И знать должны, что Зубок по должности своей подчиняется лишь Государю, а в его отсутствие и по Указу – мне. А значит и наказывать его возможно только нам двоим. Ведь так? – и вот теперь мы подыграем всей собравшейся толпе. – Так, крайлабские люди?!
- Так!
- А по-другому то нельзя!
- Не выше ж Государя прыгать?!
- Так-так, Владетельная госпожа!
- Вы слышали, господин Матус? Но, вам захотелось стать и Государем здесь и государственным судом! Вы знать должны и то, что наказание детей плетьми в государстве нашем незаконно! Но, я скромная! Я отдаю вас Государю самому. Ну а пока, воины мои! Нет!!! Те, что прибыли со мной! Взять казначея! Его в тюрьму, а дочерей и жену казначееву в палаты под арест! У нас суд будет справедливый и законный! Я правильно сказала, люди крайлабские?!
И вновь поднялся одобренья гул. Я выдохнула, поклонилась и пошла. И подумаешь, колени подгибаются.
- Госпожа моя! – догнал по дороге в замок Хонза. – Что еще прикажете?
- А ты мне доверяешь в этом деле? – криво усмехнулась я. Мужчина же в ответ кивнул. И так уверенно, что грех его доверье подвести. – Всех, кто участвовал в этом действе ты запомнил?
- Да.
- Отстрани пока от службы. Разбирайся с каждым. Нам не нужны здесь потворствующие избиению детей. За казначеем глаз да глаз. Все документы его в одно место и под ключ. Про комнату их семейную в подземелье не забудь. И вот еще…
- Владетельная госпожа?
Не знаю, я прощу ли ей когда-нибудь. Стоит заплаканная и поникшая.
- С тобой мы после побеседуем, Дорота.
И дальше по ступеням и к родной, уже родной двери, и лишь краем глаз скользнуть по стоящей женщине поодаль. С приятными чертами и заинтересованным таким зеленым взглядом. А Хонза, вдруг, запнулся. Наверное, впервые в памяти моей. Всё после. Отдышаться и опомниться бы только…
Не так я представляла свое возвращение домой. Ой, не так. А теперь сижу в своей уютной комнатке и видеть не желаю никого. Все время перед глазами лицо ребенка. Взгляд такой… такой отстраненный по-взрослому, но при этом совершенно детские сжатые, трясущиеся от страха губы. Чень кудлатый!.. А я ведь даже ругаюсь про себя уже по-местному. Так значит, вроде как должна понять Дороту… Ох уж мне этот домострой! Ведь все полномочия у нее имелись – я бумагу перед своим отъездом написала. Если б захотела, могла б сама Матуса по голой заднице плетьми и под замок. Ан нет! Рыдала, но смотрела, как он собрался пацана…
- Ты здесь?
- Проходи, содружница.
Девушка удивленно вскинула свои собольи брови. Но, промолчала на подобное приветствие. А я что, вслух так никогда не говорила?
- Я вот пришла, - уведомила и плюхнулась по-хозяйски на другую сторону кровати. Секунду посидела и неожиданно подпрыгнула на ней. Да с удовольствием таким, что я невольно улыбнулась. – Мягкая. Отвыкла от подобной повседневности. И… Дарья?
- А где Зубок?
- Зубок? С отцом своим. Щебечут. Как ты думаешь, они вместе жить будут? Или отдельно? Какие палаты Юраю выделять?
- Дорота спрашивает? – догадалась я.
Бозена, вздохнув, кивнула:
- Совершенно верно. Она тебя боится. Говорит, не оправдала доверие твое.
- И правильно.
- Боится? – уточнила девушка.
- Не оправдала, - пояснила я. – А что боится… мало приятного. Мне ее некем заменить, - и, вдруг, сама подпрыгнула, да еще и с разворотом. – Бозена!
- Ты чего? – вмиг оживилась та.
- А как ты думаешь, Юрая на место Матуса можно определить сейчас? Пока не вернется Государь. А дальше пусть он сам уж думает.
- А почему бы и нет?
- Отлично!
- Круто! – опять это, присквозившее за мною слово. – Дарья, а ты знаешь?
И почему я уже примерно «знаю»? Ведь о Дороте будет речь:
- Не знаю, говори.
Бозена призадумалась. Наверное, слова другие подбирала. Потом доверительно так качнулась ко мне через постель:
- Они с Отилией на коленях стояли перед этой крысой, чтоб он наказание отменил Зубка. Но, добились только относительного снисхождения – вместо двадцати ударов плетью десять. И всё.
- Бозена, Дорота могла всё это шоу вовсе отменить.
- Шоу? – нахмурилась она. – Что это?
Вот, чень кудлатый! Опять!
- Не обращай внимание. Это – плохое слово. И не отвлекайся.
- Хорошо, - кивнули мне снисходительно. – Ну отменила бы Дорота и… и всё! У казначея власть. Действительная власть. И ты правильно сделала, что поставила в караул к нему людей от Хонзы.
А ведь и правда. Послушались бы ключницу, когда Матус десятилетьями прокладывал свои каналы и налаживал контакты? Десятилетьями! Вот же, чень! Но, и оставить было некого кроме Дороты. И у меня есть два выхода: прокладывать и налаживать свои или дождаться Боху и тихонечко сидеть… А нужна мне эта власть?
- Содружница?
- Чего? – тихонько засмеялась я.
- Так что, прощаешь нашу няньку? А? У нее отчет официальный и просто новости там всякие разные.
Так вот зачем мне эта власть…
- Прощаю. Зови, послушаем.
Бозена очень быстро с места подскочила. Да так, что я, удачно завалилась на на бок. А потом перевернулась на спину, раскинув руки… Моя перина… Красота!
В общем-то, все было очень даже хорошо (пока забуду о Матусе и его семейке). Замок постепенно готовится к ремонту: замешивается известь, краски разводятся, часть налогов я еще накануне отъезда распорядилась брать досками половыми и стеклом. Свечи обмакиваются без выходных и есть уже большой запас из нескольких размеров, составов и цветов. Но, об этом мне лучше Бонифак расскажет. Они там в мастерской вместе с Зофи уже работают над спиртом, перепортив вёдра ржачи. И запах через трубы вентиляционные из мастерской валит такой, что местный конюх Водзик под ними ночует. Остальная пара моих помощниц не вылезает из книгохранилища столичного, но Дорота уже отправила к ним записку с Алехом, чтобы пришли. Он, кстати, жив-здоров. Как и Мурло… А дальше вышла странная заминка в повествовании. Мы с Бозеной в это время дружно попивающие чай, переглянулись:
- Это весь отчет, Дорота? Вряд ли Алех в него входил как пункт.
- Вестимо, Дородная госпожа! Но, только…
- Что «но, только»?
- Бозена, погоди, - и сама в раздумье замерла. – Ты не сказала еще: кто эта женщина, стоявшая во время наказанья на крыльце.
Реакция Дороты подтвердила все мои догадки:
- Истинно, Владетельная госпожа. Всё так. Ее зовут Исель по мужу Заужиха. Вдова тридцати трех годов по возрасту. И из Вошки она. Оттуда же, откуда и Павол.
- Ну и что? – хмыкнула содружница моя.
- А то, что приехала эта Исель уж шестидёву как назад с одной лишь целью.
- И какой? – теперь не выдержала я интриги.
- Обжениться!
- И кто же кандидат?
- А все дело в том, Владетельная госпожа, что сам наш Государь.
- Это который Государь?
- «Сам наш Государь» и дальше что? Дорота, ты предложение закончи.
Вот есть в нас с Бозеной особенность – тупить в неожиданный или шоковый момент. Чем мы и занялись. Задорно так. Дорота только ахнула, прослушав наши «умные вопросы»:
- Она не просто так примчалась то сюда, госпожи! Ее на это дело осенила Ностиным благословением сваха их городская, Ужения.
И я, вдруг вспомнила ее:
- Дорота, а… так разве можно?
Та всплеснула руками:
- Говорит, что можно. Раз у Государя нет невесты, можно. Таков закон у нас! Собираются все прентенденки по стране и предстают перед очами Государя.
- Дарья?
- Что, Бозена?
