Оскар знал, поэтому и пришёл.
— Франция! — зачитал Даддлодоб с конверта. — Виль-д'Авре, рю… Так-так! Мистеру Квентину Грею?
— Мистеру Квентину Грею, — подтвердил Оскар.
Даддлодоб подошёл к нему вплотную и угрожающе (как пикси на горного тролля) посмотрел снизу вверх.
— Ты предлагаешь, — прошипел он Оскару куда-то в нагрудный карман, — чтобы я явился к сотруднику БДУРМС 1…
— Бывшему сотруднику.
— …к сотруднику БДУРМС в незадекларированных семимильных сапогах? Да ты с ума сошел, Оскар! Нет! Нет и ещё восемьдесят тысяч раз нет! Понял меня?
Оскар выразительно кивнул.
— Понял. Жду ответ мистера Грея через два часа.
Ввиду занятости работники почты не участвовали в ежегодной лотерее чудес. Даддлодоба эта участь не то чтобы настигла — но все же, обходя стороной, слегка зацепила.
В назначенное время гном, запыхавшийся и с набившимся в бороду мусором, встретился с Оскаром в переулке рядом с почтой.
— И надеюсь, что мы больше в этом году не увидимся! — заключил он, отдавая увесистый пакет и записку.
Оскар развернул послание и прочитал:
«Здравствуй, Оскар.
Занятную проблему ты мне обрисовал. Но я кое-что нашёл в нашей “Лавке чудес” — надеюсь, это поможет. Гном тебе всё объяснит.
Желаю удачи,
Квентин Грей.
П.С. Не забудь вернуться в первый день нового года.
П.С. 2 Не поцарапай “Роллс-Ройс”.
П.С. 3 Этот гном почему-то кажется мне знакомым…»
Ровно в шесть тридцать пополудни на Брентон-стрит вернулась девушка из дома номер десять.
Оскар сверился с часами: юноша из соседской квартиры отправился на работу снова в шесть пятьдесят. Сегодня Оскар за ним не поехал. Оставив автомобиль в тени деревьев (в тёмное время суток тень превращается в чёрную бездну), он пробрался к дому двенадцать — не к двери, а к стене.
Настал час испытать некоторые давно позабытые навыки. За ненадобностью они хранились на чердаке талантов и возможностей, припорошенные пылью благополучия и оплетённые паутиной человекоподобия.
Оскар приложил ладонь к стене и зажмурился. Вдох — пальцы прошли сквозь кирпичную кладку. Выдох — Оскар открыл глаза в тесном захламлённом коридорчике. По коже бегали щекотные песчинки, уши с непривычки подвернулись — волосы в них затопорщились. Он оглянулся — не из любопытства, а для конспирации, — отряхнулся и по скрипучей лестнице зашагал на второй этаж. Боковым зрением Оскар выхватывал на выцветших обоях геометрические фигуры: прямоугольники, квадраты и овалы. Фотографии в деревянных рамках. Они изображали каких-то людей, но духа их в этом доме Оскар не чувствовал.
В спальне он направился сразу к столу. Не включая лампу (без надобности), Оскар забрал стопку бумаги и заменил её на другую — ту, из посылки, которую прислал мистер Грей.
— Это зачарованные страницы, — пояснил Даддлодоб. — Стоит только начать писать, и они подскажут, что дальше.
Теперь уж точно дело сделано! С чувством выполненного долга Оскар покинул дом тем же путём, что вошёл.
Дело сделано? Мистер Грей бы закатил глаза, изогнул левую бровь драконьим крылом, хмыкнул и многозначительно произнёс: «Как бы не так».
Даже когда Оскар каждый день возил хозяина на работу в БДУРМС и обратно, его маршруты были разнообразнее.
За два дня до наступления нового года в почтовом отделении на Вестри-роуд снова было многолюдно. Оскар скромно встал в конец очереди — но, вероятно, он слишком выделялся ростом, шириной плеч и второй по степени престижности фуражкой. Стоило ему переступить порог, как раздался оглушительный, чуть ли не истеричный вопль:
— Перерыв!
Оскар преодолел полосу препятствий из косых взглядов и возмущённых перешёптываний и, минуя окошко, прошёл в уже знакомую комнатку.
— Ну и чего на этот раз? — вопросил Даддлодоб. — Не может быть, чтобы самозаполняющаяся бумага не сработала! Это же у-ух какая вещь! Особенно всякие объяснительные писать…
— Может, — заверил Оскар.
Его писатель желал заполнять пустые страницы самостоятельно. Строчки, которые предлагала бумага, категорически ему не нравились, и дорогие, редкие, волшебные страницы смятыми клочками отправлялись в угол комнаты. Унизительная и бессмысленная кончина.
— Что же нам теперь делать? — Даддлодоб приподнял козырёк фуражки и почесал лоб. — Может, музу ещё разок спросить? Она из другой касты, конечно, но всё же девушка. Я мог бы… — Он потанцевал бровями и игриво улыбнулся, сверкнув алмазным зубом, — ну… обаяние своё природное подключить.
— Хм… — ёмко ответил Оскар.
— А если колдуна найти? Чары, внушение, всё такое?
— Не работает с ним всё это.
Любопытно, заметил ли Даддлодоб, когда «я не собираюсь тебе помогать» превратилось в «что мы будем делать»? Оскар не стал спрашивать, чтобы не спугнуть. Он перешел к главному.
— Нужно доставить ещё одно письмо.
— Я полагаю, сегодня? — Гном обречённо вздохнул. — Хотя бы не во Францию? Во Францию, да… Эх… Снова мистеру Грею? — Он уставился на конверт и, погладив бороду, присвистнул: — На этот раз миссис Грей.
— Миссис Грей, — подтвердил Оскар.
Самая мудрая женщина из тех, что он встречал. Хоть она и выбрала в мужья хозяина…
На этот раз Даддлодоб вернулся раньше — с его пухлых щёк даже не успел сойти смущённый румянец. Оскар искренне понадеялся, что гном не стал в беседе с мадам включать своё природное обаяние.
— Вот, тебе просили передать. — Даддлодоб нехотя расстался с круглой жестяной коробкой. Из тоненькой щели под крышкой доносился дивный ванильный аромат.
— Самое вкусное печенье от мадам! — Оскар взял коробку и едва удержался, чтобы не погладить её. — Но где же ответное письмо?
— А миссис на словах велела сказать… — Даддлодоб вдруг глупо захихикал. — Чудо твоё влюбиться должен, вот так вот!
Прежде Оскар никогда не проходил сквозь стены днём. Свет как будто подглядывал за ним и засвидетельствовал все преступления сквозь кухонное окошко: как он заходил, как растирал уши и разминал пальцы, стряхивая невидимые колючки, и как остановился у вешалки и засунул руку в карман чужого пальто.
Чтобы не разбудить спящего хозяина квартиры, Оскар переступал по скрипучему полу на носках. Он ничего не брал — всего лишь искал часы. Одни висели на стене в прихожей и тикали громче его шагов. Другие, наручные, обнаружились в спальне на прикроватной тумбочке. Посетовав, что не умеет летать, становиться невидимым, насылать чары сна, двигать предметы на расстоянии и оставаться безучастным к человеческим проблемам, Оскар снял на пороге ботинки и ступил на коврик.
Писатель тихо посапывал, отвернувшись к стене. Ему бы научиться спать ночью. И шторы приобрести. И рубашку вешать в шкаф, а не на спинку стула. Оскар снова не одобрил.
Волшебство случилось или же обычное везение, но все же он сумел незаметно пробраться к тумбочке и перевести часы на двадцать минут назад.
Теперь оставалось ждать.
Последняя история любви, которую он наблюдал, смешалась из занятного набора ингредиентов: игра, смертельная опасность, одна необычная лампа, один хитрый колдун, чужая тайна и долгая, замешанная на чувстве вины разлука. Оскар не мог повторить такой сложный коктейль, но знал, что любая история начинается с встречи.
Сидя на уже привычном месте в ветвях огромного дуба, он отсчитывал последние минуты. В шесть тридцать, как и всегда, вернулась девушка из дома номер десять. Только она успела отряхнуть от снега сапоги, как распахнулась соседняя дверь, и оттуда кубарем выкатилось нечто суетливое, взъерошенное, в распахнутом пальто и с волочащимися по земле шнурками. Писатель с трудом затормозил в футе от соседки, едва не сбив её с ног. Оба подпрыгнули от неожиданности и часто заморгали.
