Кто следит?
Черти!
Мадемуазель Ю. казалось, что ее преследуют черти. Следят за ней, проходу не дают. Из-за них же женщина не ездила на черных машинах.
И если вы подумали, что мадемуазель Ю. пришла к ведьме из-за чертей или, к примеру, из-за своего бизнеса — она же как-никак «бизнес-леди», — то вы ошиблись.
— Мне нужна грудь! — воскликнула женщина, когда за ними закрылась дверь кабинета ведьмы.
Требование было таким громким и безапелляционным, что Ведьма не сразу нашлась, что ответить. Собственно как и дети Ведьмы, которые в этот момент сидели на полу, приложив уши к щели между порогом и дверью. Им нравилось подслушивать за клиентами матери. И требование новенькой поставило их в тупик: они даже переглянулись, чтобы удостовериться в том, что им не послышалось.
Нет, не послышалось. И ответ матери, которая, как всегда, держала себя в руках, даже несмотря на шок, заставил их поверить в услышанное:
— Это не моя зона воздействия, но я могу посоветовать вам пластического хирурга.
— Мне не нужен пластический хирург! — возмутилась мадемуазель Ю. — Мне нужно наколдовать грудь! Мгновенно!
— Насколько мгновенно? — устало спросила Ведьма. В ее практике попадались различные психи, которые не понимали простейших истин, путая явь с вымыслом. И ее новая клиентка была явно одной из таких.
«Бизнес-леди» щелкнула пальцами и произнесла:
— Вот так вот!
Голос у мадемуазель Ю. был высокий, даже визгливый, такой громкий, что дети Ведьмы могли спокойно сидеть под дверью и слышать каждое слово.
— Эм, — протянула Ведьма. — Понимаете, ко мне приходят люди, когда у них серьезные проблемы. Порча, сглаз, приворот, перекрытые денежные каналы…
— Да-да, — отмахнулась мадемуазель Ю, — это все очень важно, и оно мне все очень нужно. Но сначала грудь.
— Таки все? — с немалой долей скепсиса в голосе спросила Ведьма.
— Да! Но сначала грудь! — требовала женщина. — Мой бизнес зависит от моей груди!
— Так вы эскортница! — просияла Ведьма, когда картинка в ее голове сложилась.
— Как вы догадались? — потупилась мадемуазель Ю., и взгляд у нее стал испуганным.
— Я же Ведьма как-никак, — хмыкнула хозяйка кабинета и, заметив две пары коленок под дверью, улыбнулась еще шире. Прогонять детей она не собиралась. Те были уже достаточно взрослыми, чтобы знать о представительницах древней и не самой почетной профессии. Дарий так точно был в курсе, а Дрия… Дочери было полезно послушать и набраться опыта, как-никак она будущая ведьма.
— Так вы можете мне помочь? — вернула Ведьму к насущной теме мадемуазель Ю.
— Да, — ответила та, кивнув. — Только это не быстро. Я изготовлю вам мазь — будете мазать грудь утром и вечером, и она будет наливаться и становиться объемной. Придете за ней послезавтра.
Прежде, чем открыть дверь и начать выпроваживать клиентку, Ведьма тактично покашляла, давая детям понять, что их заметили и им лучше уйти. Прощаясь с клиенткой, Ведьма приметила две рыжие макушки и услышала перешептывание детей:
— Эй, Дринка, ты у мамки-то мазь попроси! А то мы тебя так никогда замуж не выдадим, кому ж нужна такая тощая жердь.
— Я бы на твоем месте поостереглась, — ответила Дрия брату. — А то мазь попрошу и тебя же ей и намажу. Кому же ты нужен будешь такой… объемный, да в ненужных местах.
Ведьма лишь покачала головой и улыбнулась. Она давно уже привыкла к тому, что дети у нее не совсем ординарные. Язвительные. У них в семье что ни ужин, то сборище остряков, которым только дай шанс поездить на нервах окружающих. Только муж ее, ангельский человек, терпел их трио. Ведьма лично считала, что Петя в прошлой жизни совершил нечто ужасное, и она с детьми досталась ему, как кармическое воздаяние.
Она проводила мадемуазель Ю. на выход и долго пыталась распрощаться с ней. Бизнес-леди от мира эскорт услуг трижды вызывала такси, и трижды от него отказывалась, потому что назначали черные машины. Собственно тогда-то Ведьма и узнала, что на черных машинах ездят только черти. Неожиданно вспомнилось, что Петя как раз купил себе новенький черный аутлендер.
Ведьма улыбнулась своим мыслям и наконец-то спровадила мадемуазель Ю. Четвертой назначенной ей машиной оказалась красная шестерка.
Ведьма повернулась к детям, которые с чертиками в глазах посматривали на дверь, за которой скрылась новая клиентка матери. Тогда они еще не знали, что мадемуазель Ю., в дальнейшим известная, как Кладбищенская Проститутка, станет неотъемлемой частью их жизни на ближайшие пару лет.
— Дрия, собирайся, мы едем за куриным пометом! — сказала мать, и дочь унеслась в спальню, не горя желанием присоединяться к столь увлекательному занятию…
У меня горело лицо, а уши скатывались в трубочку от иррационального чувства стыда. Хотелось спрятаться под стол и сделать вид, что меня здесь нет. В этот момент я чувствовала себя игроком в покер, которому нужно удержать лицо. А Нина все смеялась и смеялась, гыгыкая в те моменты, где я юмора даже не вкладывала. Я же всего лишь расписала историю появления сумасшедшей Юлечки на пороге нашего дома. Вот только слушать эту историю из уст другого человека было стыдно. Стыдно не потому, что я считала свою работу никчёмной или не заслуживающей внимания. Это чувство возникало из боязни, что я не оправдаю ожидания людей. Как бы я ни убеждала себя, что спокойно отношусь к критике, это неправда. Я боюсь ее до чертиков.
И пока меня трясло от страха, Нина ухахатывалась так, словно обкурилась чем-то, еще и за живот хваталась. А Таша мило улыбалась, прикрывая лицо ладошкой.
— Я бы не сказала, что это очень смешно, — сказала Таша, поправляя очки на переносице, — но женщина интересная. Неординарная. Мне кажется, если бы такая проститутка существовала, спросом бы она не пользовалась.
Я уставилась на стол, стараясь спрятать улыбку за распущенными волосами. Я даже губы плотно сжала, чтобы сдержать смех, потому что Юля существовала и даже пользовалась успехом в узких кругах. Хотя остальные ее клиенты, с которыми ее столкнул злой рок, не иначе, платили деньги лишь бы она ушла и не возвращалась никогда.
— Ниночка, пришли мне профиль автора, я попозже сама почитаю, — попросила Таша.
— Хорошо.
Я подняла глаза и посмотрела на коллегу. В ее взгляде не отражалось ни презрения, ни непонимания или чего-то другого, что говорило бы, что ей не понравилось. Нет, в ее взгляде был лишь интерес. Интерес и немного смеха.
Что ж, знаете, это весьма неплохо. Теперь я воочию увидела, какое впечатление мои тексты производят на читателей. И в глубине под пеленой страха зародилось что-то вроде уверенности.
— Александра Петровна, а вам как? Понравилось? — обратилась ко мне Нина. Голос у нее был слегка надломленным, и между словами то и дело проскакивали смешинки.
— Неплохо, — коротко ответила я, решив не заниматься самолюбованием и не нахваливать себя. В моей больной фантазии это выглядело бы так: подходит, значит, не-вполне-Удачливая-Ведьма к зеркалу и начинает нализывать свое отражение и приговаривать, что краше в мире точно нет. От такого сравнения меня аж передернуло, и Нина, наверное, как-то не так восприняла мою реакцию, потому что горько вздохнула и прикрыла тему.
А я облегченно выдохнула, когда стажерка принялась во всеуслышание обсуждать мой синяк и то, на какие жертвы я иду во имя работы. Все-таки эта тема была куда безопаснее, и плевать, что мой глаз успели сравнить со всеми овощами фиолетового цвета. Я лично считала, что фиолетовыми могут быть только баклажаны, но благодаря Нине узнала, что фиолетовыми могут быть даже помидоры.
Собственно у родителей Нины оказалась своя ферма, что немало меня удивило. Вот не вязался у меня образ идеальной Ниночки — блондинки, которой впору на обложку журнала, — и фермы. Даже моя больная фантазия не могла представить Нину в костюме доярки. В обтягивающем платье, на каблуках и возле богатого папика — без проблем. В резиновых сапогах и платочке в горошек на грядочке с помидорчиками? Увольте.
