— Не на работе, — еще раз повторила Таша.
Я судорожно пыталась вспомнить, кому принадлежит мужской голос. Это точно был кто-то из нашей компании. И кто-то очень знакомый.
— Здесь ты говоришь, что не на работе. Дома — что устала и не хочешь разговаривать. И что в итоге? Ты уже неделю играешь в молчанку. А я не экстрасенс! Мысли читать не умею.
— Мысли читают менталисты, — тихо поправила девушка.
Что ж… кто бы это ни был, его определенно было жалко. В моем понимании самый печальный вид мужчин именно таков: добряк, не понимающий, в чем провинился. И провинился ли? В моем представлении Таша просто не могла быть роковой женщиной, которая вертит мужчинами, как хочет. Значит, парень-добряк все-таки тупит.
И тут меня осенило. Я знала лишь одного добряка, который был тем еще тугодумом что в отношениях, что просто по жизни. Несостыковка была только в том, что, насколько я знала, у него не было девушки. Да еще и отсутствие привычных смешливых ноток сбило меня с толку.
Никита Хохмин на моей памяти никогда не говорил так серьезно. Вот это разрыв моего личного шаблона: тихоня вроде Таши и главный заводила Никита в моей голове не вязались в парочку.
Немного побаиваясь показаться бестактной, но все-таки разжигаемая интересом, я распахнула дверь пошире и вошла в кабинет. Что ж, увиденное меня немного поразило. Таша сидела за столом и делала вид, что печатает. А вот у Хохмина взгляд был, как у побитой собаки. Никита сидел на моем столе и удивленно хлопал глазами. Похоже я застала его врасплох. Но стоит отдать ему должное, заметив меня, он тут же взял себя в руки и широко лучезарно улыбнулся.
— Здравствуйте, Никита Игоревич, — я старалась говорить бодро. Интересно, он понял, что я их немного подслушала?
— А, ты уже вернулась, Саша, — Наташа подняла голову от экрана монитора и полным облегчения взглядом посмотрела на меня.
— Да, Сергей Павлович сегодня… довольно в сносном расположении духа, — я обошла свой стол и снова посмотрела на широко улыбающегося Никиту. Он смотрел на меня как-то странно, словно у нас был один общий секрет. Вот только секретов у нас не было, да и Хохмина я знала только шапочно. — Вообще то, я с вами поздоровалась.
— Да, точно… привет… — буркнул он, потрепав свои белокурые волосы.
Хохмин был эффектным мужчиной, чем-то похожим на Нину. Из той же категории: пресловутый принц на белом коне, о котором все мечтают, перечитав сказок в детстве. Такой весь с добрыми зелеными глазами и ямочками на щеках. А улыбка у него такая идеальная, зубы такие ровные, что я даже боюсь представить сколько денег он потратил на дантиста.
Кстати о зубах. Рядом с Хохминым и его обворожительной улыбкой мне стало не по себе. В голове даже проскользнула мысль: а достаточно ли белые у меня зубы? Я ведь сегодня пила и кофе, и чай, а привычки чистить зубы после каждого приема пищи у меня не было.
— А что с глазом? Подралась с кем?
Я почувствовала себя еще более сконфуженной. Подбитый глаз, желтые зубы… Что еще я должна добавить к этому списку, чтобы участвовать в кастинге на топ-модель по версии бомжей?
Что ж, может быть он и не знал о моей больной мозоли, но наступил на нее. Но незнание не освобождает от ответственности. Теперь я не особо хотела с ним разговаривать. Так что сегодня, в день моего траура, я решила стать настоящим героем и проявить невиданную до этого женскую солидарность. Возможно, в будущем мне это и аукнется, но и Таша, готовая своим молящем взглядом прожечь дырку в моем затылке, увы, не располагала к игнорированию. Поэтому я и перетянула внимание на себя, соврав:
— Подралась, — кивнула я.
— Только не говори, что с Серегой, — его глаза округлились.
— Если вы про Сергея Павловича, то, конечно же, с ним. Он меня периодически избивает, когда ему что-то не нравится, — о том, что избивает он меня только словесно, я не стала уточнять.
Никита ошалело уставился на меня, то ли не оценив юмора, то ли безоговорочно поверив мне. Из-за спины донесся сдавленный писк Таши, она явно пыталась сдержаться.
— И часто это происходит? — спросил он, скрестив руки на груди.
Я задумалась. Я честно думала, что он поймет, что я пошутила. Не зря же он носит титул главного комика всея агентства? Но мужчина принял мои слова за чистую монету. И, похоже, мою заминку он принял за нежелание отвечать, потому что вдруг требовательно попросил:
— Саша, можете все рассказать мне, как есть?
— Эм… бывало, — удивленная его реакцией, произнесла я, а потом поняла что брякнула что-то не то, но было уже поздно: Хохмин вылетел из кабинета, как ракета.
Мы с Ташей переглянулись, когда за ним закрылась дверь.
— И куда это он? — задала я логичный вопрос.
— Эммм… я думаю, что бить Сергею Павловичу морду, — грубое слово из уст Таши меня удивило, а моя соседка рассмеялась в голос. Громко так, с душой. И это было первым настолько ярким проявлением эмоций, которое мне приходилось от нее видеть. Я захлопнула рот, не зная, что мне делать.
Нет, понятно, что бежать. Но куда? Я успею оформить визу за пятнадцать минут и свалить в Коннектикут? Или все-таки на Луну? А может лучше к маме? Марфа Васильевна женщина непробиваемая — и против танка выйти может.
Зато я однозначно перетянула на себя внимание. Так сказать, женская солидарность на максималках. Таша возьмет на себя ответственность, когда Псих придет меня закапывать? Судя по тому, что она продолжала ржать, помощи от нее я не увижу.
— Саш, — позвала она меня, отсмеявшись, — ты не переживай. Никита и Сережа с универа дружат. Так что не думаю, что для тебя это может закончиться какими-то проблемами. Да и у Сергея Павловича хорошее чувство юмора. Специфическое, но хорошее.
— Я сомневаюсь, что специфическое может быть хорошим, — бросила я и принялась торопливо собираться. Из офиса нужно было бежать. Глядишь, до завтра Псих отойдет и не убьет меня.
Под тихий смех Таши я выбежала из кабинета и понеслась прочь из офиса, благо начальник меня уже отпустил. И пока я бежала, мысленно проклинала Психа. Потому что, если бы не он и не его вчерашняя дурацкая выходка, ничего бы не произошло. Я бы спокойно доехала до работы на машине, у меня бы не было подбитого глаза, и я не брякнула бы Никите Игоревичу, что меня избивает начальник.
Длинный язык вкупе с природной язвительностью и специфическим чувством юмора когда-нибудь сведут меня в могилу, и мне понадобятся услуги Гробовщика. Именно такого — с большой буквы. Потому что Кладбищенская Проститутка вскоре после появления на пороге нашего дома обзавелась парнем. И не абы каким, а Гробовщиком. Собственно, из-за него и нашей семейной черты — той, которая язвительность, — мы с братцем и нарекли Юленьку таким потрясающим прозвищем.
Из офиса я выбралась без потерь, и Псих не смог бы уже меня догнать, хотя я не знала, пытался ли он. Возможно, Хохмин так треснул его в бубен, что Псих просто упал и больше не поднялся. Во всяком случае, я на это надеялась.
А в больнице мне удалось уломать доброго доктора, пожилую тетечку, дать мне больничный. Она почему-то посчитала, что меня избивает сожитель, и на волне все той же женской солидарности откликнулась на мою просьбу. В итоге, вкупе с выходными я не появлялась на работе несколько дней. И то были счастливые блаженные дни моего неведения. Псих мне не звонил и не писал, и я начала думать, что моя выходка не обернется катастрофой.
Вот только за все те годы, что мы работаем вместе, мне пора бы уяснить одну истину: Псих такой же злопамятный, как и я. И понедельник заставил меня понять свой промах.
Глава 4. Будни Психа
— Скажи мне, Хохмин, ты мне достался, как воздаяние за грехи прошлых жизней? — гнусаво спросил Сергей.
Почему гнусаво? Да потому что сидел он в своем удобном кресле, запрокинув голову на спинку и зажимая кровоточащий нос пальцами.
— Что такого сделал тебе мой нос? Ты чуть ли не дважды в год пытаешься мне его сломать!
