Пока они с Ташей разговаривали, я успела доделать раскадровки и в относительно приподнятом расположении духа отправилась к Психчинскому. На то, чтобы злиться на босса, у меня не было ни сил, ни желания. Я была слишком вымотана как морально, так и физически, но все же довольна тем, что успела доделать все до назначенных пяти часов.
Заходить к боссу с подбитым глазом, как жертва мордобоя, не хотелось, поэтому на нос я нацепила большие солнцезащитные очки в черепашьей оправе, которые мне великодушно одолжила Нина.
Кабинет у Психа был просторный и светлый, как и все другие кабинеты в нашем агентстве. Много стекла и хрома. И если наш с Ташей кабинет был полон всяких личных вещичек вроде запасных туфель, книг, цветов и фотографий в рамках, то кабинет Психчинского был обезличен. Только папки с проектами на полках, да стол с креслом. Чистый лист и свободное рабочее пространство.
Еще в годы стажировки я придумала для себя объяснение его стремлению к порядку. Он пытался создать вокруг себя чистое пространство, где все лежало бы на своих местах, потому что в его голове тараканы плясали джигу на мусорной свалке.
Псих что-то увлеченно печатал на компьютере, когда я вошла и протянула ему папку с законченным проектом. Если он и заметил мой странный вид, то никак не отреагировал. А я тем временем внимательно изучала его лицо через стекла солнцезащитных очков. Хмурые брови, темные серьезные глаза, плотно сжатые губы. Весь его вид говорил лишь о том, что ему было не до меня. Ему не было жалко меня или стыдно из-за своего поведения, нет, ему было абсолютно все равно. У меня даже возникла мысль, что он забыл о своей дурацкой выходке. А еще я мысленно помолилась своим сильным предкам, чтобы он забыл и о моей не менее дурацкой выходке.
От этого мне стало как-то мерзко на душе. И причина, как ни странно, была проста: мне было обидно. Казалось бы, я изучила его вдоль и поперёк! Но в тоже время он умудрился меня обхитрить. Я не любила быть проигравшей. Была ли это уязвленная гордость или гипертрофированное чувство вины, которое мамочка сознательно во мне взрастила, я не знала, но стоять перед Психчинским и помалкивать, будто ничего не произошло, было сложно. Хотелось кричать.
— Хорошо, Александра Петровна, можете быть свободны на сегодня, — сказал он после того, как бегло просмотрел проект, и, закрыв папку, отложил ее в сторону.
И все? Ничего больше не надо переделывать? Не веря своим ушам, я все-таки спросила:
— Вас все устраивает?
— Более-менее. Я сам доработаю материал к завтрашней презентации, — сухо ответил он.
Что? Завтрашней?
У меня дернулся глаз. Значит я в поте лица доделываю ему рекламный проект, забиваю на свой подбитый глаз, забиваю на врача, а он говорит, что доделает все сам, и вообще презентацию перенесли? Это что, продолжение вчерашнего? Мне хотелось его ударить, но, затолкав агрессивные порывы поглубже, я максимально вежливо спросила:
— Прошу прощения, Сергей Павлович, но разве презентация назначена не на сегодня?
— Президент их компании улетел в Москву, поэтому они перенесли встречу, — рассеянно ответил он. — А проводить ее онлайн они не захотели.
Меня аж передернуло от его слов. Он ведь даже не подумал предупредить меня о таких существенных изменениях! В этот момент мне хотелось высказать ему все, что я думала о нем. Но нет, я промолчала, как и всегда. Я не сказала ему ни слова из того, что на самом деле вертелось на языке. Можете считать меня трусихой, но мне дороги моя работа и моя должность.
— Поняла Вас. Удачного дня, до свидания, — ответила я, стараясь не выпустить свой гнев наружу, и развернулась, чтобы вылететь из кабинета. В этот момент очки слетели с моего носа и глухим звуком приземлились на пол.
А я увидела, как округлились глаза Психа, и в них появилось нечто похожее на гнев.
— На тебя напали?
«Только если вы — ментально!» — хотелось сказать мне, но я смолчала и покачала головой.
— Ударилась в автобусе.
— Вон оно что, — протянул он, откинувшись на спинку кресла, а взгляд просветлел. Перемена была настолько быстрой, что, не знай я его много лет, — и не заметила бы. А еще заметила, что он мне не поверил — столько скепсиса было в его взгляде. Хоть ковшом вычерпывай, до дна все равно не доберешься.
Этим своим взглядом он еще больше вывел меня из себя. Поэтому и выпалила на эмоциях:
— Да, из-за вас мне пришлось сегодня ехать на автобусе. И я ударилась о локоть другого пассажира.
Скепсиса во взгляде Психа стало еще больше, и он поджал губы, явно пытаясь представить, как я могла удариться о чужой локоть. Девушкой-то я была не низкой и просто так об локоть удариться не смогла бы. И пока он не начал придумывать себе что-то из ряда вон выходящее, я решила внести конкретики:
— Я ехала в автобусе сидя. А парень держался за спинку сиденья впереди. Водитель резко затормозил, и я накренилась вперед.
Говорить, что водитель ударил по тормозам из-за полоумной бабки, которой приспичило перейти дорогу в неположенном месте, я не стала. И о том, что бабка принялась колотить свой тростью фары, а водителю пришлось выбегать и пытаться ее отогнать — тоже. Как и о том, что парень, локоть которого стал причиной моих злоключений, был очень даже ничего. Симпатичный и улыбчивый, правда очень молодой — лет восемнадцать, не больше.
— И после этого ты поехала на работу? — спросил он, подперев подбородок рукой. — Не в больницу? Рвение похвально, конечно же, но ты должна была позвонить мне, отпроситься и пойти к врачу. У тебя что, моего номера нет?
Он вскинул брови и выжидающе посмотрел на меня, мол, давай, Сашенька, оправдывайся, почему ты такая дура. Вот только Сашенька не дура и оправдываться не хочет. Тем более, что бы я ни сказала, ответ все равно будет неверный. Так что я скрестила руки на груди и просто уставилась на него тем взглядом, которым обычно смотрела на брата. И если на Дарии он обычно срабатывал на ура — тот сразу начинал мяться и пытаться сгладить углы ссоры, — то с Психичем он не сработал. Возможно, из-за подбитого глаза я была не так внушительна, как обычно. Псих посмотрел на меня так же: с долей высокомерия, недовольства и желанием придушить.
Мы переглядывались, как два незнакомых кота в подворотне. Те самые, которые, шипя, выгнули спины и готовятся накинуться друг на друга. И я уже думала, что сейчас Псих скажет мне что-то, после чего я захочу его ударить метлой или проклясть.
Однако Псих выдохнул и, махнув рукой в сторону выхода, сказал:
— Сашенька, иди в больницу.
А лаконичное «для душевнобольных» осталось за скобками.
Если бы у меня была метла, из его кабинета я бы вылетела, но так как метлы не было, пришлось выйти. И выйти, как подобает вежливой подчиненной, а не обиженной на непонятно что женщине — то бишь не хлопнув дверью. А так хотелось.
В такие моменты я радовалась тому, что делю кабинет именно с Ташей. Она была спокойной и никогда не доставляла неудобств. Так еще и действовала, как хорошая такая доза пустырника. Поговорил с ней — и тараканчики в голове расселись по своим местам.
Так что я направилась прямиком туда, в свою тихую и спокойную гавань. Хорошо, что офис уже был полупустым. Конец лета в этом году выдался довольно холодным и дождливым, так что выездные съемки организовывали редко, и в офисе обычно была настоящая толкучка. Но не сегодня. Хорошая погода выгнала из офиса практически всех, и это прекрасно, ведь сегодня день моего личностного позора, поэтому сталкиваться с кем-либо особо назойливым желания у меня не было. Не хотелось еще несколько раз объяснять, что не так с моим глазом.
До кабинета я дошла, так ни с кем и не столкнувшись. Дверь была немного приоткрыта, что насторожило меня.
— Таша, давай поговорим, — услышала я знакомый мужской голос и решила повременить, прежде чем заходить. — Пожалуйста!
— Не на работе, — последовал короткий ответ моей соседки.
— А где? Ты уже неделю меня игнорируешь! Объясни наконец, что происходит.
