— Да, напечатать, но не книгу, а что-то вроде билетов в театр.
— Ну-у-у... — разочарованно протянула Нюра, но раздумывать над вопросом не перестала. — Я не знаю, но можно спросить у дяди. Министерство двора иногда что-то где-то там печатает, визитки разные и прочее.
— Хорошо, спроси, — киваю я. — Я ещё хочу в город съездить и посмотреть, как народ живёт.
— А чего на него смотреть? Ничего интересного там нет.
— Если мы оба заинтересованы в том, чтобы я правил, то народ должен помнить обо мне, видеть, узнавать. Это называется популярность.
— Ты хочешь монеты раскидывать по примеру ромейских цезарей? — удивилась Анна.
— Для начала надо эти монеты заиметь, но общее направление моей мысли ты поняла почти правильно.
— За каретой к дяде точно идти надо. Ещё лучше, чтобы карету нам дали в постоянное пользование, тогда и выпрашивать не надо будет.
— Нам? — улыбнулся я.
— Нам, — не обращая внимание на иронию ответила женщина. — Я тебя одного в город не отпущу. Да и нельзя тебе без сопровождающих. Этикет.
***
Гвардейцы стояли в три шеренги, и их лица выражали некоторую озабоченность, поскольку не так часто в последнее время кто-то из знатных интересуется их выправкой. Я подошёл к Пуговкину и стал ожидать доклада. К чести младшего сержанта моё молчание он понял правильно.
— Ваше Высочие! Взвод гвардейцев для демонстрации строевых приёмов с оружием построен.
— Молодцы! Командуй! — как можно важно ответил я и стал наблюдать.
Гвардейцы что-то там делали с пиками и алебардами, махали саблями и прочими кинжалами. Даже строем походили по плацу туда-сюда. Конечно, всё выглядело так себе, но старались. Я даже похвалил младшого и нескольких рядовых. Ну а что? Мотивация для солдата очень важна. Зато примерно представляю, что такое эта дворцовая стража и чего от неё можно ожидать. Жаль, что из серьёзного оружия в этом мире лишь пушки, но и с ними что-то потом можно будет придумать. Солдатики ещё походили минут пятнадцать, и я дал команду вернуться в казарму.
— Скажи, Пуговкин, — задал я важный вопрос. — Сколько умелых гвардейцев, могущих начать обучение... э-э... новичков из крестьян, имеется у нас?
Младший сержант подзавис. Конечно, с таким вопросом надо бы к лейтенанту или капитану, но раз они не соизволили выйти к наследному принцу, то незачем их и тревожить. Пусть и дальше снобизмом страдают.
— Две дюжины, Ваше Высочие!
— Молодец! Благодарю за службу! — и рублик ему протягиваю.
— Служу престолу! — гаркнул на радостях младший командир, монетку из рук осторожно взял и положил в карман.
— Кстати, дело одно есть. Мне нужна пара гвардейцев. Секиры брать не надо, а вот копьё и меч, вполне сойдут.
Зачем мне это? Да вот решил я посетить кухню и сплагиатить «Ревизорро». Было такое ТВ-шоу, где одна настырная женщина ходила по разным кафешкам, выискивая жучков и паучков. Думаю, что в этом условном Средневековье хитиноносных соседей человека должно быть немерено. Помня о разного рода противодействиях, что учиняют люди, желающие скрыть грязь и прочие гнилые продукты, я и решил взять группу вооружённой поддержки, дабы любого шеф-повара убедить, что размахивание сковородками перед лицом будущего короля может быть чревато.
Глава 4
Дворцовая кухня располагается в отдельном здании, что и правильно, поскольку разные неприятные запахи, идущие от скотного дворика, звуки разгружаемых подвод и прочие бытовые мелочи далеко не всем нравятся. Сам я не знаю, конечно, где вход в это царство медных противней, но вот сопровождающие меня гвардейцы бывали там не раз.
Захожу в хранилище всяких там вершков и корешков. И первым же делом вижу мышей, которые чуть ли не мини-банкетный зал там устроили. Нервы у меня крепкие, так что блевать не захотелось. Ну почти не захотелось. Ладно. Иду дальше, и тут мне навстречу человек в условно белой одежде с бо-о-льшим таким головным убором. Нет, не в высоченном колпаке, какой помню по фильмам и рекламных видео о французской кухне, а здоровом белом берете.
– Кто такие?! – раздаётся громкий рык. – Кто пустил? Воровать вздумали, негодники! Щас я вас угощу.
Почти белое чудо убегает и через несколько секунд уже возвращается с длиннющим ухватом, а за его спиной какие-то спиногрызы в серых одеждах орут что-то грозное. Ну-ну... В темноте мужчина лишь меня и Анну, а гвардейцев – нет. Они у двери стоят, в которую мы вошли.
– Гвардейцы! – восклицаю я. – Мечи наголо! Взять в плен неприятеля!
Что тут началось… Метресса моя визжит, я брюквой бросаюсь как снежками. Гвардейцы поначалу ошалели от моего приказа, но привычку выполнять не утратили. Вытащили мечи и пошли вдвоём против кричащего десятка.
К сожалению, битва закончилась почти не начавшись. Те невысокие двуногие недоразумения как увидели мою вооружённую поддержку, так палки и ухваты на пол побросали, и бросились наутёк. Гвардейцам никто команду не отменял, и они добросовестно начали ловить мужчину в берете. Нюра тоже визжать не перестала. Ну а я был вполне доволен количеством брюквы, и готов метать её ещё полчаса.
Беретоносный, зажатый в угол, скоренько сдавшийся на милость победителя, был притащен за шкирку ко мне. Хотелось, конечно, поставить ногу ему на голову и начать зачитывать условия взятия в плен, но я вовремя одумался и тихонько так спросил:
– Ну и кто ты, чудо грибообразное?
– Я шеф-повар Пьер! – отвечает тот, кто вот только что хотел меня ухватом по голове стукнуть.
– Лягушатник, что ли?
– Нет, русский я.
– Русский по имени Пьер? – начал тупить я.
– Нет, Пётр я. Пётр Алексеевич Болотников. Учился поварскому искусству в городе Париже.
– C'est très bien! А чего драться полез? Этому тебя тоже во Франции учили.
– Подумал, что воров поймал.
– Ладно. Отпустите его, – обращаюсь к гвардейцам. – Только смотрите в оба за ним. Вдруг, снова буянить начнёт. Тогда сразу по ногам бейте его. А вот по голове – нельзя, все рецепты забудет. Ну а ты, monsieur Pierre, показывай наследному принцу свои владения. Хочу посмотреть, как у тебя мясо хранится.
Вижу по глазам, что шеф-повар начинает понимать, кто перед ним. Лебезить стал, в глаза так льстиво заглядывает. Ох, чую, гнилая у него душонка. Но молчу. Надо вначале всё рассмотреть, а уж потом голову рубить.
Мдя… Взглянул я на мясо, и как-то расхотелось обедать. Нет, не гнилое, но вот крыс хватало. Живых, конечно. Хорошо, что хвостатыми серыми тварями меня не удивить, поскольку я на мясозаводе работал годик. Нагляделся на всякое. Хорошо, что не чёрные. Хотя, особой разницы нет.
Потом повёл меня Пьер на саму кухню. Поварята бегают, что-то со стола на стол перетаскивают. Остановил одного, самого неторопливого, поскольку другие уж очень шустрые.
– Ну-ка, показывай ладони! – и лицо делаю грозное такое, чтобы не подумал убежать.
Батюшки! Под ногтями грязь, на пальцах свежие порезы.На голове жирные волосы противными паклями свисают на плечи. Бр-р-р…
– Все такие чистюли? – оборачиваюсь к Пьеру.
– Ваше вашество, он почти чистый, – начинает врать шеф. – Овощи вот только сейчас чистил.
Прошёлся я дальше, посмотрел на стены, взглянул под столы. Женщины с фамилией Летучая на вас нет!
– Всё мне ясно, – совсем недоброжелательно говорю человеку-грибу. – Слушай меня внимательно, мусьё. Во-первых: через три дня мышей и крыс быть не должно. Делай что хочешь, хоть своими волосами лазы в подпол законопачивай, а бегать им тут запрещаю. Во-вторых: все стены, всю посуду отмыть горячей водой с содой. Пауков и тараканов с прочей живностью я в следующий раз видеть не должен. Если увижу мышь, крысу, таракана или ещё кого, заставлю тебя его съесть. Причём в сыром виде. Ферштейн?
Пьер прифигел. Головой кивает, но вижу, что это нервное. Даю знак гвардейцу:
– Приведи его в чувство, но не слишком больно.
Удар. И шеф-повар начинает очень быстро соображать.
– Повтори, что я тебе только что повелел.
