Лия сменила цвет волос с бирюзового на темно-русый и с улыбкой взирала на нее.
– Просто попросила их поменять цвет. Поскольку я делаю это редко, они согласились.
– О-о-о! – протянула Лисса и засмеялась: значит, это у нее наследственное. Не одна она умеет разговаривать с собственной косой. – Я попробую. Только надеюсь, она мне не ответит. После пробуждения в саркофаге в обнимку с мумией, общения с тобой и дедом (про призрака она пока что умолчала, Лия и так смотрела на нее с сочувствием), обращения в дракона и обратно, если мои волосы заговорят со мной, я пойму, что окончательно свихнулась и весь этот мир – плод моего больного воображения.
– Бедненькая.
Лия погладила ее по голове и усмехнулась, когда Лисса возмущенно увернулась, пробурчав:
– Я не маленькая.
– Давай отложим эксперименты с цветом твоих волос до тех пор, пока ты наешься и отоспишься.
– Хорошо, – сдалась Лисса и, не выдержав, зевнула так, что чуть не вывихнула челюсть. – Прости, но если я сейчас же не займу себя делом, то усну.
– Чем предлагаешь заняться? – Лия встала вместе с ней.
Лисса заговорщицки улыбнулась.
– Пойду на кладбище копать могилу.
Ночь, ливень как из ведра, далекие раскаты грома, вспышки молний, озаряющие верхушки деревьев. И четыре человека бредущие по лесу по щиколотку в грязи. Впереди Славий и Тонас с лопатами, за ними Лия и Лисса с мешком, куда они сложили останки мумии. Призрак жреца кружился рядом с ней. Оказалось, больше никто его не видел и не слышал. И поэтому Лиссе пришлось исполнять роль переводчика.
– Долго еще до кладбища идти? – Славий, с которого ручьем текла вода, оглянулся. Воевода был зол. Еще бы, потащили куда-то ночью и заставляют мокнуть.
– Уже нет. Еще одна верста. – Призрак покружился над воеводой, отвлекая его внимание от Лиссы на себя. Славий почувствовал его шестым чувством, завертел головой, но никого не увидел и раздраженно отбросил мокрые волосы с лица, поняв, что его дурачат. Жрец завис прямо перед ним, скрестив руки на груди и неодобрительно качая головой.
– Мальчик совершенно не умеет держать себя в руках.
Лисса закусила губу, чтобы не расхохотаться, и поспешила обнадежить спутников, переиначив слова жреца на свой лад:
– Уже скоро.
– Скоро было три версты назад. – Тонас, в отличие от Славия, был полон сил и жаждал приступить к рытью могилы.
Когда они с Лией предложили мужчинам вместо разговоров немного поразмяться и подышать воздухом, он улыбнулся супруге и тут же согласился. Славию ничего не оставалось, как тоже взяться за лопату.
Кто же знал, что на улице гроза? Лисса думала, будет теплая летняя ночь. Они прогуляются на кладбище, быстренько закопают останки и вернутся обратно.
– На этот раз действительно скоро. – Лисса прочнее перехватила узел от мешка. Он постоянно норовил выскользнуть из мокрых пальцев, и от попыток крепко его держать уже болели руки.
Тонас, увидев, как они с Лией волочат останки по земле, передал свою лопату Славию, отобрал у них мешок и перекинул себе за спину.
– Так дойдем быстрее.
– Я люблю тебя. – Лия чмокнула супруга в мокрый нос.
Славий зашагал вперед, да так быстро, что им пришлось догонять его бегом, иначе бы не успели и потеряли среди сосен.
– Кажется, кому-то не нравится, что ему запретили доступ к твоему телу, – шепнула Лия ей на ушко, – но по-другому никак нельзя, вы ведь не женаты.
Лисса покраснела и была рада, что на дворе ночь. Она подозревала, что так будет. Недаром Тонас всю дорогу с ехидной ухмылочкой поглядывал то на нее, то на воеводу. Вот только если выбирать между поцелуями и использованием Славия вместо подушки, она бы, не раздумывая, выбрала второе, да и парень, похоже, тоже проголосовал бы за подушку, так как постоянно зевал и тер глаза, чтобы не уснуть на месте.
Наконец в просвете деревьев показались кованые оградки, за ними поросшие кустами дикой ежевики, почти сровнявшиеся с землей могилы. Покосившиеся, полуразрушенные от времени каменные надгробия со стертыми датами и именами, которые уже нельзя было прочесть.
– Это оно? – Славий воткнул лопаты в землю.
Тонас поставил рядом мешок с останками, и все оглянулись на нее.
Лисса нашла взглядом призрака, застывшего у одной могилы.
– Ты знал его? – Подойдя, девушка встала на колени и стала снимать со старого камня мох, чтобы прочесть руны на надгробии. Но сделала только хуже: от старости камень начал крошиться, и надпись почти осыпалась. Призрак долго молчал, а когда заговорил, в его голосе звучало великое почтение к почившему здесь мертвецу.
– Это мой учитель. Он умер задолго до нашествия варваров. Но я до сих пор помню все его наставления. Достойнейший был человек. Если можно, закопайте меня здесь. Это будет честью для меня.
– Как скажешь. – Лисса встала, отряхнула руки ото мха и грязи и повернулась к спутникам, ждущим конца переговоров. – Он хочет, чтобы его похоронили здесь.
– Здесь так здесь. Мне без разницы. – Славий взялся за лопату, подошел к Лиссе и отодвинул в сторону. – Отойди, а то в яму свалишься.
Лисса отошла. В яму она хотела меньше всего на свете. На ее место встал Тонас, и работа закипела. Вернее, зачвакала. Комья грязи вытаскивались наверх с громким противным звуком, а затем летели в кучу, которая под ливнем оползала обратно в яму, наполняя ее жижей.
Славий сквозь зубы матерился, Тонас хмыкал, а Лию осенило:
– Василиса, а какие именно молитвы нужно спеть, чтобы душа призрака отошла в вечные чертоги?
– Я научу, – тут же оживился жрец, словно это не его упокаивать будут. – Там немного – всего шесть псалмов.
Как радостно он об этом заявил. И улыбка заискивающая, словно приготовил пакость, а Лисса в нее со всего размаху вляпалась.
– Всего шесть? – подозрительно осведомилась девушка.
Призрак активно закивал головой и заулыбался еще шире:
– Ты не пугайся, их легко запомнить.
– Да ну? И сколько в псалме строчек?
– О чем спор? – Тонас выбрался из ямы передохнуть. Славий остался, только оперся на лопату, чтобы иметь хоть какую-то опору.
– О том, что молитв много и я вряд ли все запомню, – пожаловалась Лисса деду.
Тот понимающе хмыкнул:
– Это да. Память девичья, она такая. Обиду будет помнить долго, а нужные вещи забудет через пять минут. А ну-ка, жрец, быстренько напугай нашу Василису, чтоб она от всей души захотела отправить тебя на небо.
– А-а-а! – завопил жрец ей в ухо.
От неожиданности Лисса шарахнулась в сторону, налетела на оградку и сползла по ней на мокрую траву, обдирая о торчащие прутья рубашку и царапая кожу.
– Идиот! – завопила она в ответ, едва оправившись от испуга. – Так и заикой стать можно.
– Зато ты на меня злишься, и есть шанс, что все запомнишь.
Призрак довольно улыбнулся, протянул ей руку, чтобы помочь подняться, опомнился, что он мертвый, и завис в паре метров, наблюдая, как она встает и осматривает порванную во многих местах рубашку.
– Ужас, я так разорюсь на одной одежде. За сутки вторая рубашка безнадежно испорчена.
– Ничего подобного. – Тонас развернул ее, провел руками по спине, и она почувствовала, как сразу перестало дуть в дырки. От удивления перекрутила край рубашки вперед, чтобы полюбоваться на ровное полотно.
– Спасибо, Тонас. Я бы, конечно, их зашила, но так намного лучше.
Дед расплылся в довольной улыбке и вернулся к прерванной работе, а они с бабушкой, спасаясь от проливного дождя, устроились под раскидистой елью и под монотонное бормотание жреца стали учить молитвы.
Лия запоминала слова сразу, и голос у нее был хороший, а вот она…
Славий снял рубашку и замотал уши, чтобы не слышать, как она поет. Понимая, что бабушка поет лучше, девушка предложила спеть отходную одной Лие, но призрак уперся, заявив, что ему плевать на то, что у нее нет голоса. Главное, от ее пения он уже видит вечные чертоги. Лисса обиделась, и на вопрос Тонаса, почему замолчала, пожаловалась, что призрак над ней смеется. Дед, узнав причину, сложился пополам от хохота и сполз в яму, плюхнувшись прямо в жижу. Славий зажевал рукав рубашки, чтобы не ляпнуть лишнего. Лисса оценила его старания сдержать смех и немного остыла. Какой умный мужик пошел, знает, когда надо вставить слово, а когда лучше дать женщине перебеситься.
– Ты не пой, а читай стихи, – посоветовала Лия.
– Отличная идея, – поддержал жену дедуля. – От стихов не так болят уши. А то еще полчаса, и я сам уверую в того бога, которому вы хвалу поете.
– Перестань зубоскалить. Лучше копайте, а то торчим здесь уже невесть сколько, а у вас яма по колено.
Мужчины вернулись к прерванной работе, а они – к учению. Гроза медленно стихала. Без вспышек молний стало совсем темно, и Тонас, испросив через Лиссу разрешения у призрака, зажег по углам оградки магический свет. Они уже выкопали яму по пояс, осталось еще столько же. Но усталость брала свое, и дело продвигалось медленней, чем хотелось. Не волновался только жрец. Он был так возбужден предстоящим вознесением, что неудобства людей его не волновали.
