Юрий Поляков - Мама в строю

АВТОР. Невероятная история, которую мы хотим вам рассказать, произошла на самом деле! Так, по крайней мере, заверил нас тот, от кого мы ее впервые услышали, а сам он получил заверения в правдивости этих событий от человека кристальной честности, а тот в свою очередь от самого настоящего очевидца… Поэтому, если что-нибудь в нашей истории покажется вам неправдоподобным, отнесите это на счет той легкой путаницы, которая непременно возникает, когда рассказ передается от одного кристально честного человека к другому — не менее кристальному…

Вечерний Нью-Йорк. Брайтон-Бич. По опустевшей улице мимо витрин и вывесок идут два рослых полицейских. Завидев их, проститутки стараются скрыться в тени, американская шпана делает вид, что просто прогуливается, а уголовная публика обменивается со стражами закона дружескими кивками…

И вдруг раздается крик:

— Помогите! На помощь!

Кричат, разумеется, по-английски.

Вопли доносятся из русского ресторанчика «У Кости-моряка». Сообщив по рации о своих действиях, полицейские кидаются туда.

Интерьер ресторанчика «У Кости-моряка» явно стилизован под учреждение советского общепита: различные приметы ушедшего быта. В частности, давно забытые пивные автоматы. Переходящее почетное знамя «Образцовой столовой города Одессы».

Кстати, крик о помощи исходит от толстой барменши, очень похожей на отечественную владычицу пивного ларька. А голосит она потому, что в ресторанчике идет классическая салунная драка — с уничтожением мебели, выламыванием перил, разбиванием посуды о головы…

В центре драки невысокий стройный человек, одетый в тельняшку. Он лихо раскидывает жутких гангстеров, нападающих на него со всех сторон. Полицейские с трудом пробираются к эпицентру потасовки. В этот момент человек в тельняшке ударом бутылки по голове валит на землю здоровенного негра.

— Малыш Друппи?! — изумленно восклицают полицейские и тут же защелкивают на руках поверженного гиганта наручники.

— Я предупреждала, что на Брайтон-Бич ему делать нечего! — отозвался победитель в тельняшке, кивая на негра и трогая огромный синяк под глазом. — Гражданин не понял…

И вдруг мы догадываемся, что перед нами — женщина!

— Я его тоже предупреждала, — вмешивается в разговор толстая барменша. — Если Рыбачка Соня предупреждает…

— С тобой все о’кей, Соня? — спрашивают полицейские.

— А то! — отвечает Соня и улыбается…

И вдруг раздается капризно-повелительный голос:

— Стоп! Стоп! Стоп! — Откуда-то выскакивает маленький лысый человечек в джинсовом костюмчике. — Не верю, не верю, не верю!

Зажигается свет. И мы понимаем: это не ресторанчик «У Кости-моряка» на Брайтон-Бич, а обыкновенная съемочная площадка с камерами, «юпитерами» и прочей знакомой машинерией. А панорама вечернего Нью-Йорка — всего лишь грубо намалеванный задник.

— Это все не то, не то, не то… — причитая, маленький режиссер бросается вон и за ним устремляется вся его киносвита.

Они мчатся по каким-то коридорам и, наконец, оказываются перед комнатой, на двери которой написано:

Все входят в кабинет, заклеенный киноафишами и фотографиями, режиссер нервно закуривает кальян и кричит:

— Я не могу снимать такой фильм, когда за окном вот это!

Он отдергивает штору, и в окне возникает силуэт знаменитой скульптурной группы «Рабочий и колхозница», что неподалеку от ВДНХ…

— Но ведь у нас нет денег на экспедицию в Нью-Йорк… — грустно замечает кто-то из свиты.

Гримерная. В кресле перед зеркалом сидит «Рыбачка Соня», а эффектная рыжеволосая женщина тампоном убирает с ее лица нарисованный синяк.

— Ну, почему же сразу — дура? — обиженно уточняет женщина с синяком.

— Дура! — убежденно повторяет рыжеволосая.

— Почему?

— А потому что жизнь проходит!

— Жизнь, Манечка, в любом случае проходит…

— Ясен хрен! Но когда тебе начнут уступать место в трамвае, вспомнить будет нечего!

— А что ты мне предлагаешь вспоминать?

— Есть выставочный вариант. — Маня достает и листает записную книжку. — Два брата. Оба спортсмены. Один брюнет, другой блондин. Талия — 72, плечи — 116. Сексуальность — 94 процента! Выберешь любого. Я их на сегодня выписала.

— Нет, я не поеду.

— Так ты никогда свою личную жизнь не устроишь!

— А мне личная жизнь и не нужна.

— А что же тебе нужно? Может быть, любовь?

— Я бы не отказалась…

Во время этого разговора «Соня» переоделась и превратилась в милую, элегантную женщину, которая выглядит явно моложе своих лет.

— Ну и дура же, ты, Светка! — устало говорит Маня.

— Я знаю, Маня… — отвечает та и выходит.

На двери мы замечаем цветной плакат:

Дискотека «Буратино». Вечер. Возле служебного входа вереница экзальтированных фанаток. Виднеется большая афиша:

Светлана… впрочем, теперь уже можно называть ее честно и прямо — наша героиня — привычно направляется к служебному входу дискотеки. Дорогу ей заступает здоровенная фанатка:

— Очередь за автографами начинается вон там!

Но остальные фанатки оттаскивают эту неофитку в сторону и с вежливыми улыбками пропускают нашу героиню к служебному входу.

— Добрый вечер, Светлана Георгиевна! Вы сегодня прекрасно выглядите!

— Вы что — с дуба рухнули? — удивляется неискушенная фанатка.

— Да это же его мать! — отвечают ей старожилки.

Переполненный, до предела экзальтированный зал. На сцене живописная поп-группа, а у микрофона стройный кудрявый юноша — знаменитый Светлан Булатов.

Зал, несмотря на поздний час, жаждет песен и скандирует:

— Еще… Еще… Еще!!!

— Ну, хорошо… — улыбается Булатов. — Только это в самом деле будет последняя песня! «Мама, а кто мой отец?»

Зал ревет от предвкушения. Светлан Булатов поет песню о мальчике, выросшем в неполной семье, и постоянно обращается к матери с вопросом-рефреном: «Мама, а кто мой отец?» Наша героиня внимательно слушает, и мы понимаем, что эта песня — своеобразное продолжение ее отношений с сыном, нежных и сложных.

Светлана привычно ждет сына у служебной раздевалки. И вот он появляется — счастливый, в сопровождении еще одного юноши — почти двойника, да еще одетого точно так же, как и сам Светлан Булатов. Светлан целует мать в щеку и передает ей огромный букет роз, а потом, обернувшись к двойнику, строго говорит:

— Если еще раз ты кому-нибудь пообещаешь жениться, я тебя…

— Уж и пошутить нельзя! — легкомысленно отвечает двойник и бросается к выходу, где знаменитого певца ожидает толпа фэнок. Двойник с удовольствием принимает их дикий восторг на себя, ловко раздает автографы и вдруг примечает очень хорошенькую девушку, которая с недоверием смотрит на него.

— А вы разве не хотите получить автограф Светлана Булатова?

— Хочу… — тихо отвечает она.

АВТОР. Женщины склонны приносить себя в жертву. Одна отдается без остатка революции, другая — науке, третья — мужу, составляющему с диваном и телевизором единое целое. Наша героиня посвятила себя сыну, которому дала не только свою фамилию, но и имя. Наверное, если б наука позволила, она и гены, полученные сыном от того, кто даже не достоин называться отцом, изъяла бы и заменила своими собственными.

Кухня городской квартиры. Наша героиня в фартуке ставит на стол любовно приготовленный ужин. Все вокруг в цветах и фотографиях знаменитого сына, а вот и он — выходит из ванной, влажный и взъерошенный. Светлана бросается ему навстречу и помогает вытирать полотенцем голову.

— А кофе? — капризно спрашивает Светлан, принюхиваясь.

— Достаточно чая. Кофе на ночь тебе нельзя!

— Ну и как тебе моя новая песня? — садясь за стол, спрашивает певец и композитор.

— А я и не знала, что у тебя новая песня, — обиженно отзывается наша героиня. — Обычно ты сначала мне показываешь…

— Светик!

— Что?

— Знаешь… Я давно собирался тебе сказать… Понимаешь… Если ты… Если у тебя… Ну, в общем, если у тебя есть человек и вам негде… встречаться… Мне есть куда поехать после концерта…

— И ты тоже?

— А кто еще? Тетя Маня? Ты ее слушай, у нее большой опыт!

Утро. В квартире Булатовых включен магнитофон. Вместе с матерью Светлан занимается аэробикой.

— Светик, — поучает наша героиня, не прерывая движения. — Пластика, пластика и еще раз пластика! Вспомни, кому достался «Золотой удод» в прошлом году!