- Ой, забыл, - смутился он, - заторопился. Да и нет у меня дома костюма…
На дальнейшие разговоры времени не оставалось, Ивайло бросил взгляд себе на часы, и оба чуть не бегом припустили к институту. У входа Ивайло, запыхавшись, спросил у вахтера: «Пришел?» - и, только узнав, что «не пришел», успокоился.
На этаже, где размещался отдел нечистой математики, царила суматоха. Двое сотрудников, в одном из которых Фома узнал самого' профессора Згурева, растягивали по коридору красную дорожку. Фома по рассеянности чуть было не наступил на нее, но тут же со всех сторон понеслись крики: «Стой, куда прешь!» - и полетела ругань в том смысле, что нашлись тут разные простые смертные своими грязными кедами дорожку осквернять… По стенам коридора уже были развешаны портреты главных акционеров «Ятагана» в каноническом порядке: по краям висели региональные боссы, затем - отраслевые, прямо перед входом в вычислительный центр - верховные вожди во главе с Красимиром Михайловым-Носорогом, а на самом почетном месте, конечно же, висел портрет в два раза больше остальных - Мирослав Мирославов-Груша. В вычислительном центре также царила суета - сотрудники отдела, все необычайно выбритые и нарядные, строились в соответствии со своими титулами и званиями, а у дверей стояли обе секретарши профессора Згурева в национальных костюмах и с караваями хлеба и солонками в руках. Ивайло сунул Фому куда-то в строй сотрудников, кто-то сбоку заорал: «Куда?», - так что Ивайле пришлось разъяснять, кто такой Фома, его отметили в списке и в этот момент раздались крики: «Идут, идут!», - и профессор Згурев с двумя заместителями понеслись вперед встречать высокого гостя. Встреча произошла где-то в коридоре и с того места, где стоял Фома, видна не была, - послышались лишь радостные возгласы и несколько странных пустых ударов - он подумал, что это, наверно, профессор с заместителями бьют о землю челом. Мгновением позже двери вычислительного центра заполнило туловище первого телохранителя. На его огромной лапе под засученным рукавом синей рубашки Фома увидел татуировку многозначного числа - может быть, номер сотового телефона, а может быть, - банковского счета, - и тут же вспомнил вчерашнего «бугая», которого называли Слон и у которого тоже было вытатуировано похожее на вид число. Вслед за первым телохранителем появился второй, третий, четвертый, и лишь потом где-то между их огромными телами вынырнул и Он - Геннадий Симеонов-Трутень - пятый человек в «Ятагане», президент фонда имени Димитра Общего и второй вице-президент Футбольного союза. Лишь после него, боязливо выглядывая из-за спины последнего телохранителя, вошли профессор Згурев с заместителями.
Вопреки фольклорным слухам, Геннадий Трутень внешним видом нисколько не напоминал обычные «хари», а следовательно и остальных вождей «Ятагана», и вообще выглядел совсем не страшно. Среднего роста и веса, но очень крепко сбитый, смуглый, с длинными темными волосами, он, как подумалось Фоме, походил не столько на страхового босса, сколько на сводника из Перника,43 кем он, в сущности, и являлся еще года два-три тому назад. Одет он был в кожаную куртку, белую, расстегнутую на груди рубашку под ней и зеленые джинсы, из тех, что носят деревенские ухари в Граово,44 а на его высокое положение указывали лишь намотанные в несколько рядов вокруг шеи золотые цепи. Увидав двух секретарш в национальных костюмах, он отломил ломоть хлеба, обмакнул его в соль и, проглотив кусок, профессиональным движением ущипнул за задницу секретаршу помоложе и посимпатичней; польщенная оказанным ей признанием, та так и расцвела от счастья, а ее пренебрегнутая коллега наверно тут же позеленела бы от злости, но этикет высочайшего посещения этого не дозволял. В конце концов телохранители отодвинулись назад к стене, и в центре зала остались лишь Геннадий Симеонов и профессор Згурев.
Первым взял слово профессор, для начала представивший высокого гостя застывшим в почтительном молчании сотрудникам («Как будто кто-то его не знает», - подумалось Фоме); последовали бурные аплодисменты, которые могли бы так никогда и не закончиться, но в конце концов они явно надоели Трутню, он цыкнул на толпу, чтоб соблюдали тишину, и профессор Згурев смог продолжить свою речь. Он поблагодарил «Ятаган», фонд и лично его, Геннадия Симеонова, за поддержку, оказанную институту и его отделу в этот тяжелый момент перед лицом Валютного совета, напомнил, что до того, как их взяло к себе под крыло объединение, они - нечистые математики отдела - месили грязь, а грязь месила их, и они были грязью, а теперь они гордо смотрят вперед, и предлагаемые им из-за границы трансферные45 суммы с каждой неделей все растут и растут, и так далее и тому подобное… и все это лишь благодаря мощному покровительству «Ятагана» и мудрому руководству его боссов, верных заветам трагически погибшего за дело Валютного совета основателя объединения Мирослава Мирославова-Груши. Под конец он сказал, что вот, благодаря фонду проект завершен досрочно, и сейчас лишь ожидаются честно заработанные по научной программе НАТО 7 миллионов экю, которые должны поступить прямо на счета «Ятагана» самое позднее - через месяц; снова последовали аплодисменты, Геннадий Симеонов стиснул руку профессору так, что тот чуть не вскрикнул от боли, но кое-как сдержался; затем Трутень цыкнул еще раз, чтобы аплодисменты прекратились, и выступил вперед - тоже сказать пару слов.
- Дак, а вы же, головы ученые - чуваки-то стабильные, знал я, - начал он. - То ись, вы же точь, как мои футболисты: играете здеся, за наше первенство, а сами всё на трансфер за границу зенки косите. Да это - что вам щас раздают - деньги, что ли? - С этими словами Трутень сунул руку в карман джинсов и гнусным движением достал оттуда какие-то ценные бумажки, из тех, что чересчур крупны, чтобы платить ими зарплату. - Х… это, а не деньги, че нам друг другу-то мо'зги пудрить. Вот вы и трансферируетесь один за другим, - лучше в Германию или в Италию, а не доросли, дак и Турция сойдет, и Кипр, а то уж, вроде, и Украину местом походовее считают, чем здеся, так мне вроде говорили… Так ить, Згурев?
Услыхав свое имя, профессор раболепно улыбнулся и усердно закивал головой: так точно, мол. А Трутень продолжал сыпать перлами:
- Глянуть на эту страну - дак в ней все живое только и мыслит, что про заграницу. Мы вроде как народ на экспорт, на продажу, да не знаем тока, как бы продаться. Да экспортироваться. Одно время, пока мы ваш институт к рукам-то не прибрали, че у вас тут было-то? Цыганщина. Всяк сам себя продать старался. Так дела не делаются! Ежели свистнуть, дак и на панели перед «Хемусом»46 продаться можно, так ить и там без сводников-то не идет… А щас - дело другое. Как у футболистов. Вы знай себе мячик попинываете, - то ись, штаны на заднице протираете, - а трансферными махинациями наши вертят - менеджеры. А самое хитрое здеся - это трансферная сумма. То ись, если чужая какая команда, - институт, то ись, - захочет вас к себе взять, пусь-ка сперва трансферную сумму выложит. А то мы вас не пустим. Так-то, все праильно! Люди денег стоят… И эти, с Запада-то, платят, куда им деться! Мы ж, болгары, работать-то умеем, верно? Ха-ха-ха… - Тут босс омерзительно ухмыльнулся, показывая своим построенным в шеренги питомцам 32 зуба различных оттенков желтизны. - От научной программы НАТО и то к нашим менеджерам договоры подписывать идут… Так ведь, Згурев? А самое важное тут - это чтоб трансферные суммы росли. Тогда будет гювеч47 и тем, кого продаем, и тем, кто еще залежался. Вы-то, никак, залежалися, а? - спросил Трутень, ухмыльнувшись, и приложил руку к уху, словно для того, чтобы лучше расслышать ответ. - Ну, одни залежались, другие - нет, а щас гювеч раздавать будем.
Последовал новый взрыв аплодисментов, Геннадий Симеонов достал из внутреннего кармана куртки пачку белых бумажных конвертов, цыкнул в третий раз, чтоб сохраняли тишину в присутствии старших, и в сопровождении профессора и его заместителей начал обход строя сотрудников. Перед каждым он останавливался, профессор Згурев представлял того ему лично: чем занимается, каков вклад в проект и какой трансфер определили ему менеджеры… Трутень находил конверт с именем, подавал и дружески стукал человека по плечу. И так от одного к другому босс добрался и до задвинутого в самый конец строя Фомы.
- А это… - открыл было рот профессор Згурев, но осекся и никак не мог припомнить, что же это за лохматый субъект стоит тут в поношенной рубашке и видом своим только весь интерьер зала портит. Он, наверно, долго бы еще стоял так с открытым ртом, но тут сбоку к нему подскочил Ивайло, пошептал что-то на ухо, и профессор продолжил: - …Фома Марков, он вообще-то не у нас в штате, но помощь при написании программы оказал решающую - можно сказать, без него у нас бы и не вышло ничего…
