- Я побегу и возьму... – быстро сказал кому-то майор. А потом сказал умильно в трубку: – Это я вам говорю... Сейчас побегу и возьму... его состояние...
- Пеленг побежал брать... – сказала мне малышка, слушавшая вместе со мной.
- Вечно тебе детективы чудятся... – одернула ее я. – Тебе надо меньше читать...
- А я еще не умею! Я из телевизора взяла!
Я хотела ей дать по заднице. Но тут человек под лавкой захрипел.
Застыв от ужаса, что я его умертвила и не спасла, я мигом схватила его под мышки, кинула в машину, кинула туда выключенный телефон, кинула на заднее сиденье девчонку, чтоб не мешала... Мгновение, и я уже въезжала в ту же больницу, вырулив из дворика, благо тут пятьдесят метров.
Заворачивая за угол, я заметила мелькание многих мигалок, устремившихся туда, откуда я выехала.
Скорые!
- Ты смотри, – сказала потрясенно я. – Только позвонила, даже адрес не дала, а скорая сама приехала. И не одна! А я еще грешила на скорую... А они, самоотверженные, оказывается, мгновенно выехали... У них техника по одному звонку определяет, кого спасать, отчего и как...
Может вернуться? – подумала я. Но потом сообразила, что для больного может быть уже поздно, а его все равно привезут сюда.
- Обыщи его, живо... – скомандовала я девчонке.
- Я уже обыскала, у него больше ничего нет... – печально сказала маленькая принцесса.
- У него таблетки какие-то могут быть, дурра! – рявкнула я, тормозя машину прямо против входа.
Чуть не врезавшись в санитаров.
- Человеку плохо! – заорала я. – Умирает...
Санитары лениво переглянулись.
- Я сейчас пожалуюсь на вас тем, которые тут бегали, и они живо вам мозги вправят!
- Так бы и сказали, что вы из спецслужбы, товарищ полковник! – быстро вытянулись они в струнку. – А ваш подчиненный только что уехал ее брать...
Я поняла, что начальник их уехал за больной. А меня приняли не за ту.
- Берите этого... – скомандовала я.
Тут выбежала та самая медсестра, увидела меня, ахнула, почему-то побледнела...
- Человеку с сердцем плохо... – быстро сказала я ей, показывая на лицо больного.
Она взглянула на него, мгновенно как-то посерьезнела, стала жестко, быстро и четко командовать:
- Инфаркт... Быстро... Осторожно взяли... Эх, этого бы быстрей вколоть... – сказала себе она.
- Дай аптечку из машины, живо! – скомандовала я маленькой принцессе.
И, вырвав аптечку из маленьких рук, почти кинула ее медсестре, приказав:
- А ну погляди, – может, там найдешь!
Она как-то очень четко, по военному действовала. Вовсе не как простая медсестра. Что-то странное было в ней, что-то несоответствующее простой той форме... Я удивленно ее разглядывала, и не могла понять, в чем суть.
И тут мой взгляд упал на мобильный у меня на сиденье.
Я схватила его, и, догнав их, сунула мобильный медсестре.
- Это его... – сказала я.
Та, словно уже где-то в операции, как-то напряженно собранная и суровая, только выругалась. И, не глянув, сунула мобильник санитару.
Странная медсестра – размышляя, я пошла за ними. Чтобы узнать про Олю.
И тут в зеркало в зале я увидела странную вещь – маленькую принцессу за рулем моего так и не выключенного “жигуленка”.
Мне точно кто седьмую скорость врубил. Я сорвалась с места как настоящий “жигуль”.
Я добралась до машины, когда любознательный ребенок уже давил на педали и сдвинул передачу.
Вытянув ее из-за руля, я ее здорово отшлепала, вся вне себя от ужаса. А потом, выдыхая задержанный вдох после пережитой жути, прижала к себе.
Она тоже прижалась ко мне. Она была такая маленькая и костлявая.
Мы замерли.
- Что ж ты делаешь, дура? – тихо сказала я, крепче прижав к себе и вздохнув. – Ты ж убилась бы только так...
- Зато ты бы плакала и носила бы мне варенье... – тихо-тихо как-то искренне всхлипнула она.
- Пошли, я тебя отведу домой... Где твоя мама?
- А мамы нет... – как-то просто сказала она.
- А отец...
- И отца нет...
- Но кто-то ж у тебя есть? – сквозь сострадание сказала я. – Кто-то ж тебя одевает!
- Я дома весь день одна... – печально сказала малолетняя принцесса.
Зазвонил мобильник.
Я дернулась. Похлопала по карманам и в сумке, но у меня его не было. Подняв глаза, я увидела, как по нему говорит санитар.
- Наш телефон! – сказала принцесса. – Надо было забрать! Все равно санитар присвоил...
- Мммм... – сказала я, садясь на сиденье, ибо думала, что я дойду от этого ребенка.
И тут до меня дошло.
- Слушай, а что это ты такая костлявая? – недоуменно спросила я. – Тебя что, голодом морят? Почему у тебя тело, как у бронтозавра, бронебойными пластинками?
Она подозрительно вздрогнула.
- Это болезнь... Ее нельзя показывать... – быстро сказала она. – Меня нельзя касаться, я умираю!
Но через секунду я уже обыскивала ее по полной программе, вынимая отовсюду свои доллары, пачки денег от монопольки, ключи...
Хоть я дура, но я устроила ей настоящий шмон.
- Я не воровка, – отчаянно плакала она. – И тебе что, залко... У тебя их много... Я только одну взяла!
- Мне не жалко этих пачек от монопольки, – сказала я, вытаскивая отовсюду эти дурацкие пачки от монопольки мужа, – но это дело принципа!
Хоть это и бумага, я специально пересчитала все пачки, выкинув их из сумки и перекинув обратно. Я помнила сколько их было. Каждая по тысяче банкнот. С дурацкой надписью Е. Только мужчины это могли придумать. Пятьсот Е – это сдохнуть можно.
Все пачки были на месте и заклеены.
Потом пересчитала драгоценные доллары. Три пачки.
Она и их умудрилась своровать.
Потом дала ей по голове.
- Поехали к твоим родителям! – жестко сказала я. – Я им объясню, какая ты воровка...
Она вдруг тоненько заплакала.
- Я не хотела... Честное слово, я не хотела... – как-то тоненько сказала она. – Я как увидела их, так в голове все помутилось – думала одну возьму, остров на Крите куплю, буду жить сама... И знала, что тебя люблю, а все равно не смогла удержаться... Я теперь одна...
- Это фальшивые деньги... – буркнула я с плохо скрываемым превосходством над ребенком. – Таких не бывает... Это от игры...
- Я понимаю... – всхлипнула она. – Большая Игра... Я же видела, что на тебя охотятся...
Я подумала, что эти бумажки надо быстрей сжечь, чтоб никого не вводить в соблазн.
И тут я увидела в окне ту самую медсестру в окне. Только теперь она была в другом халате, отдавала приказания, все бегали и суетились. На мгновение я уловила ее взгляд сейчас – чудовищной властности взор, гордый, прекрасный разворот головы, ощущение свой какой-то ирреальной мощи, какая-то печальная мудрость – все это как-то странно давало ощущение достоинства и мастерства. Почему-то сейчас ее случайный взгляд нес ощущение силы.
- Странная медсестра какая-то, – задумчиво сказала я, приобняв принцессу за плечи перед собой, чтоб она ничего не сперла. Малая тоже смотрела на медсестру заворожено.
- Какая медсестра? – подозрительно спросила подошедшая старая нянечка, выносившая какой-то мешок на улицу.
- Вон та женщина, – сказали мы одновременно с принцессой, одновременно же показав на нее рукой. И обе засмеялись этим.
- Да вы что, с ума сошли, – каким-то странным оборвавшимся голосом спросила нянечка. – Какая это вам медсестра!
Медсестра снова обернулась в окне, и снова меня резанул по душе прекрасный взгляд Мастера.
- Кто это? – удивилась я. – Ведь это моя медсестра... Она мне написала, успокаивала...
И я вдруг вспомнила, как видела ее по телевизору, только почему-то она шла в окружении тысяч людей в Америке, и стотысячная толпа ревела от восторга, стараясь хоть увидеть ее.
- Это кардиохирург мировой славы Любовь Федоровна, ученица знаменитого Амосова; Мастер, которых нет... – тихо сказал подошедший сзади человек, в котором я узнала тоже знаменитого врача. – Ее благодарят ежедневно в молитвах тысячи за спасение, а знают всюду... Она могла бы получать миллионы за некоторые операции, ибо они неповторимы... Но она всех оперирует бесплатно... Из принципа.
Он замолчал.
- Она начальник нашей больницы... – он снова помолчал. – И ходит так... Как оборванка... Все же она иногда оперирует иностранцев за деньги, чтоб иметь возможность оплачивать операции на сердце простым людям... И содержать эту больницу... Иногда она сама оперирует и раненных, в сложных случаях то есть... Но сейчас, несмотря на все старания, государственная больница оказалась в минусе и даже в долгах... На нас наехали... И требуют долг с нее... И мы не знаем, где взять деньги немедленно. Многое она уже достала, многое взяла в долг... Все врачи дают, что можно, но осталось еще триста тысяч...
Я тяжело вздохнула. И коснулась рукой тех денег, которые мне, не глядя, отстегнул идиот, спешащий на встречу с президентом... Словно рок какой-то... Ну, манто стоило десять тысяч долларов, а он второй раз дал на магазин... Я никогда таких денег и не держала. Не будет у меня магазина. Я снова становилась нищей.
Это были сотенные купюры.
