Ознакомительная версия.
– У нее еще и нужная трава оказалась? – удивился царевич.
– Да откуда у нее-то, – засмеялся старик. – У меня. Давно я уж насобирал того да другого да третьего – авось, пригодится противу какой болести. Вот и пригодилось.
– А какая у нее болесть… тьфу, болезнь, то есть?… – полюбопытствовал Агафон.
– Врачебная тайна, – вежливо, но непреклонно пресек расспросы на корню дед. – Вы лучше, вьюноши, кушать садитесь.
– Дедушка Зимарь, – с благодарностью взял его за руку Иван. – Спасибо снова за наше спасение. Как вы нас нашли-то, ночью, в незнакомом городе?
– Ну, это-то еще проще было, чем тетушку Лиану вылечить, – заулыбался во всклокоченную бороденку старичок. – Сердце-вещун мне подсказало, что спать ложиться еще рановато будет. Вот и собрались мы с Масдаюшкой, и айда круги над городом наматывать – где какой шум искать. И как заметили на другом конце стольного града Атланик-Сити свет да искры, гром да молнию – так и решили сразу, что это вы там бьетесь. Вот и прилетели: мол, не мало ли вас, не надо ли нас?
– Спасибо, дед, – неловко, стесняясь, обнял старика и Агафон.
– На здоровьичко, – смутился Зимарь. – Обращайтесь еще…
Завтрак был съеден, вода выпита, окрестные красоты осмотрены, а от пропавшего таким необычным способом демона по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Всех четверых, включая Масдая, не покидало странное ощущение, как будто они пришли в гости, а хозяева, сказав, что выйдут в соседнюю комнату на минутку, исчезли. И гости теперь сидели и мучались перед дилеммой: стоило ли их дожидаться до победного конца или также потихоньку встать и уйти.
Наконец Агафон выразил общую мысль, проговорив, старательно не глядя на Иванушку:
– Мне кажется, что на этом наша спасательная миссия заканчивается. Мы понапрасну теряем время. Насколько я помню карту, к востоку от Атланик-Сити в сутках пути был еще один город камнекопов и рудоломов… или рудокопов и камнеломов?… Ну, вы меня поняли… И, я полагаю, стоит попытать счастья там, если уж не получилось здесь…
Дед Зимарь заботливо заглянул царевичу в глаза:
– Чародей наш верно говорит, милок. Этого вашего демона тут до скончания веков можно прождать… и то не дождешься… Может, скончался он… Был, да весь вышел от мук, перенесенных в плену… С кем ведь не бывает… Полетели лучше, касатик. Не расстраивайся. В первом кабачке и помянем его, грешного. Он-то помер, но мы-то живы пока. Нам спешить надобно. Если сейчас вылетим, то к утру в этом городе, про который Агафон говорит, будем, а утро вечера мудренее, там обязательно что-нибудь придумаем…
Иван, раздираемый двумя противоположными чувствами – что надо скорее лететь, и что надо подождать еще, а вдруг?… – склонил голову и вздохнул:
– Я… все понимаю… Но может, подождать еще немного… до вечера?…
– Так целый день ведь пропадает, Иванушка, миленький, а в таком деле, как у нас, ведь каждая минута на счету! Ты тут ждешь у горки погоды, а там…
Воображение Ивана быстро и в красках нарисовало все мыслимые и немыслимые ужасы, способные обрушиться на голову разлюбезной Серафимы, пока он тут любуется пейзажем, и решение было принято.
– Летим.
– Ну кто ж виноват, что так получилось, – развел руками волшебник и направился к ковру. – Кто ж знал, что он вот так нас обманет… Ведь приличным человеком… то есть, демоном, с виду казался… А еще старик… Пример молодым подавать должен, вроде… Не расстраивайся. Забудь его, Иван, и наплюй двадцать раз. Ну его, бесстыжего. Нет у него никакой совести, и обещания его не стоят ни копейки…
– НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ О МОЕМ ДЕДЕ!!!.. – горным обвалом загрохотал вдруг над головами нечеловеческий голос, и из гладкой скальной стены выступил… выступила… выступило…
То, что гневно шагнуло в их сторону, больше всего напоминало оживший камнепад.
Существо было в три человеческих роста высотой и несколько метров в обхвате. На голове его – или там, где у человека была бы голова – грозно сверкали и метали искры два огромных огненных рубина. Два камнепада поменьше, по бокам – судя по всему, его руки – яростно сжимали глыбы-кулаки. Короткие столпы – ноги гулко ступали по гладкому карнизу, с хрустом давя мелкие камушки. Было ли у него лицо в общечеловеческом понимании этого слова – неизвестно, но если и было, то единственной эмоцией, на нем сейчас написанной, была всепоглощающая злость.
– Вашем деде?… – остановился и удивленно повернулся к нему Иван, даже не обнажив меча.[16]
Явление издало сдавленный рык и угрожающе поперло на лукоморца.
– Извините, пожалуйста, моего друга, если он был слишком опрометчив в своих суждениях и его слова не соответствуют действительности… – смущенно развел руками Иванушка.
– Лучше бы вы считали его умершим, чем обманщиком! – не обращая внимания на лукоморца, продолжал разъяренно рокотать камнепад. – Шептала дернул этого мясокостного за язык! Убрались бы отсюда – и дело с концом! А деду бы я сказал, что не успел вас застать!..
– Так вас послал дедушка Туалатин? – невзирая на гневную тираду явления, сдавленное «ой-ё!..» Агафона и предостерегающее подергивание рукава дедом Зимарем, Иванушка шагнул к внуку старого горного демона и радостно улыбнулся. – Так он жив! Скажите, пожалуйста, с ним все в порядке? Когда мы… нашли его… он был так плох, так слаб… Я боялся, что мы не довезем его! Он рассыпался на глазах! Но теперь, когда он дома, ему хоть чуть-чуть получше?
– Тебе-то какое дело? – неохотно остановился он в двух шагах от царевича, вперил руки в боки и уставился ему в макушку.[17]
– Мне?… – недопонял Иванушка. – Я знаком с дедушкой Туалатином, и он произвел на меня впечатление очень доброго и отзывчивого чел… горного демона. И мы все переживали за его здоровье и жизнь… Тем более он так странно исчез… Ему ведь уже хорошо, я вас правильно понял? – учтиво и спокойно уточнил царевич, словно разговаривал не с ожившей горой, а с соседом по загородному дворцу.
Обескураженный демон присел перед Иваном на корточки[18] и озадаченно склонил голову набок.
– Хм… Постой. Ты что, меня совсем не боишься?
Царевич недоуменно нахмурился.
– А почему я должен вас бояться? Я вам не сделал ничего плохого.
Пламенеющие вулканической активностью самых разнообразных чувств глаза-рубины демона увеличились в размерах раза в три и замигали.
– Так это правда?… Ха! Никогда бы не подумал!.. Откровенно говоря, я решил, что дед бредил, когда говорил о мясокостном, который рисковал своей коротенькой жизнью ради того, чтобы освободить его от других таких же мясокостных, как он сам… Я стоял и наблюдал за вами три часа, с того момента, как только он послал меня за вами… С виду – обычные мясокостные, ничем не отличаетесь от сотен таких же, отправленных мной на тот свет за тысячи лет… Кстати говоря, и вы были очень близки к летальному исходу. Я ведь не поверил деду!.. В твоем поступке нет логики! Ты же мог задать ему свой вопрос там, он бы ответил, и ты мог спокойно скрыться, и так поступил бы каждый из вашего мягкого склизкого вероломного брата…
– Извините, но, во-первых, я не склизкий, во-вторых, не вероломный, а в-третьих, не мог, – твердо ответил царевич, оскорбленный в лучших чувствах. – Ему была нужна помощь, и какое имеет значение, из чего он сделан?
Демон недоверчиво хмыкнул еще раз, и огненные рубины сбавили накал.
– Геологическую эпоху живи – геологическую эпоху учись, а пустой породой и помрешь, – покачав головой, прогудел он. – Знайте: меня зовут Конро. Мне известно, что тебя зовут Иван, тебя – Агафон, вас – дед Зимарь, а ваш ковер носит имя Масдай. Пойдемте со мной, все четверо. Дедушка Туалатин ждет вас.
Не говоря больше ни слова, он поднялся, повернулся, и снова растворился в скале.
– Мы должны сделать так же? – слабо поинтересовался дед Зимарь.
– Не уверен, что у нас получится, – с сомнением отозвался Иванушка.
– А если разбежаться? – предложил с ковра Агафон.
– Попробуй, – фыркнул старик. – Мы за тобой…
– Эй, а вы чего на месте стоите? – недовольно высунулась из стены каменная голова. – Я же вам сказал… А-а, понял. Вот ведь с вами еще морока, мясокостные…
И демон выступил наружу полностью, развел руками, и скала раздвинулась, словно пластилиновая, образовав пещеру в рост Конро.
Мясокостные быстро скатали Масдая,[19] подхватили его на руки и решительной поступью направились вслед за указывающим дорогу демоном.
Конро шел вперед, и скала расступалась перед ним и смыкалась снова за спиной последнего идущего – Агафона, все время нервно ускоряющего шаги, обдавая его волной не слишком свежего воздуха с легким ароматом старой шахты. Дорога под ногами открывалась и выравнивалась у них на глазах, всасывая в себя все случайные камушки и неровности, и они становились частью ее замысловатого рисунка-узора, которому могли бы позавидовать и дорожки королевского парка Дуба Третьего.
Ознакомительная версия.
