Кабинет заведующего отделом агитации и пропаганды Прокопия Степановича Серого был просторен и обставлен, как говорится, простенько, но со вкусом. Сергей Семёнович и Дзинтра Язеповна уселись на стулья, стоящие у стола Прокопия Степановича. Сергей Семёнович начал пялиться по сторонам, а Дзинтра Язеповна с хрустом выдёргивать суставы пальцев.
– В общем так, товарищи! – сразу взял быка за рога Прокопий Степанович. – Не за горами очередной юбилей Владимира Ильича Ленина. И наши горожане, как и весь советский народ, хотят отметить этот славный юбилей не только трудовыми подвигами, но и идеологически выдержанными культурно-массовыми мероприятиями, выстроенными в свете последних решений партии и правительства. Есть мнение, – и Прокопий Степанович многозначительно поднял правую бровь к потолку, – есть мнение не делать традиционное собрание партхозактива с докладом и президиумом, а партхозактиву, нашим доблестным ветеранам войны и труда, нашим передовикам производства подарить торжественный концерт. Они, в конце концов, этого заслужили, – и Прокопий Степанович выразительно обвёл глазами кабинет, как бы ожидая возражений. Но возражений не последовало и Прокопий Степанович продолжил:
– Вся ответственность за организацию и постановку мероприятия возложена на ваше учреждение, Дзинтра Язеповна. Под нашим чутким руководством естественно. Так что не тяните, а прямо сегодня начинайте работу. Снимите со спектакля этого бездельника Игоря Вадимовича, пусть хоть раз в жизни займётся настоящим делом.
Так. Теперь с Вами, – и Прокопий Степанович всем телом повернулся к Сергею Семёновичу. – Вас, уважаемый, по моему мнению давно из театра нужно было гнать поганой метлой, потому что Вы бездарь и аморальный тип. Но… – Прокопий Степанович выдержал паузу и удивлённо поднял уже обе брови вверх:
– Но наверху, и я не побоюсь сказать, сам Роланд Никифорович Веровец, считают, что именно Вы, Сергей Семёнович, должны прочитать в концерте стихотворение Александра Межирова «Коммунисты вперёд». Так что цените оказанное Вам доверие и вперёд, засучив рукава.
Когда Сергей Семёнович вместе с Коброй возвращались в театр, Дзинтра Язеповна внезапно спросила:
– А что, Сергей Семёнович, разве Вы знакомы с Роландом Никифоровичем?
– Я его внучатый племянник, – ответил Сергей Семёнович, хотя никогда в глаза не видел нового Первого секретаря.
На вахте Сергея Семёновича ждала уже Татьяна Ивановна. Ждала и видно было, что очень нервничала. Всё лицо у неё было в красных пятнах.
– Ну как, вскинулась Татьяна Ивановна, завидев Сергея Семёновича.
– Цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи! – Прокричал Сергей Семёнович популярный лозунг, но потом опомнился, поцеловал Танюху в щёку и прошептал:
– Партия, блин, оказала доверие. Придётся стараться.
И Сергей Семёнович начал стараться. Он старался так, что после одной из репетиций Игорь Вадимович отвёл в сторонку Сергея Семёновича и, придерживая за локоток сказал:
– Ну, старик! Ты глубоко копаешь! Скажу откровенно, что раньше я тебя как-то недооценивал. А ты… глубоко… да…
Но всё-таки, как ни старался Сергей Семёнович, как ни вертелся, но от судьбы не уйдёшь, и утром в самый день концерта оказался на лестничной клетке у своей квартирки с бутылкой Акдама в левой руке и с ключами в правой. Ключ от квартиры у него по непонятным причинам никак не хотел попадать в замочную скважину. Сергей Семёнович притомился, сел на ступеньках лестницы, сорвал зубами пластмассовую пробку, сделал пару глотков и только потом хрипловато сказал:
– Что за чёрт!..
– Обычный, – послышалось со стороны двери. Сергей Семёнович обернулся посмотреть – на дверной ручке устроился маленький ярко-красный чертёнок.
– Обычный, – снова заявил чертёнок. Думаешь к алкоте что-то особенное пошлют?
Сергей Семёнович чертёнка воспринял, как должное. Он ещё глотнул из бутылки, потом протянул чертяке:
– Будешь?
– Давай, если угощаешь, – обрадовался чертёнок. в мгновение ока стал размером с хорошего кота и, усевшись рядом с Сергеем Семёновичем, тоже отхлебнул из бутылки. Сергей Семёнович молча закурил и чертёнка угостил сигареткой.
– Я вот тебе что скажу, Серёжа, – нечистик снова сделал глоток, – Бросал бы ты эту выпивку, что ли… Один от неё вред.
– А что ты в этом понимаешь, собачье твоё рыло? – рассердился Сергей Семёнович, – Нет! Ты скажи мне прежде, что ты в этом понимаешь?!
Чертёнок испугался и исчез.
– Ага! не любите! – сделал вывод Сергей Семёнович и снова взялся открывать дверь. Понятно, что теперь, когда никто не мешал и не подличал, дела пошли и вскоре Сергей Семёнович сидел у себя на диване всё с той же заветной бутылкой в руке.
– Всё же, я вам скажу – наш человек – повсюду наш человек. – Это заговорил появившийся в центре комнаты мужчина среднего роста, черноволосый и кареглазый.
– Что значит наш, не наш? – покосился на него Сергей Семёнович. – У нас все люди одинаковые. Советские.
– Оно конечно, да, – согласился незнакомец. – Это, что правда, так правда. Только, смею заметить, уважаемый Сергей Семёнович, из этих одинаковых одни более, другие менее наши. Придётся и на Вас меточку сделать, уж Вы не обессудьте.
– Актёрская душа не продаётся, – смело заметил Сергей Семёнович и загордился собой.
– Не извольте беспокоиться, милейший, – засуетился незнакомец, – чтобы что-то продать, нужно это что-то прежде иметь в наличии. – После таких наглых слов этот мужик подошёл к Сергею Семёновичу, сорвал с него рубашку и указательным пальцем, который раскалился до красна, прижёг Сергею Семёновичу плечо.
– Ну, блин… – только и сказал Сергей Семёнович.
Он думал, что это звонит будильник, но это оказался телефон.
– Рассказывайте! – прохрипел Сергей Семёнович в трубку.
– Сергей Семёнович! – послышался голос Дзинтры Язеповны, – Сергей Семёнович! Вы ещё дома? Вы соображаете, что до начала концерта осталось пятнадцать минут?
– Бегу, Дзинтра Язеповна, уже бегу! – среагировал Сергей Семёнович, – Тут вот запонка куда-то закатилась, никак не найти.
Умыться, побриться, одеться и пофыркать в рот дезодорантом – для умелого человека это пустяки. Уже через пятнадцать минут Сергей Семёнович стоял на вахте перед ясным взором Дзинтры Язеповны.
– Молодец, Морозов! – отметила Дзинтра Язеповна старания Сергея Семёновича, – отрадно видеть, что чувство ответственности в Вас не до конца утеряно.
Сергей Семёнович поболтался за кулисами, послушал, как оркестр аккордеонистов лабает «Время вперёд» Свиридова, и сам не заметил, как оказался в буфетной. Там он посидел, послушал свой пульс на левой руке и взял для куражу у Зинаиды Карповны сто пятьдесят коньячку. Он работал в самой середине концерта и поэтому, произведя на циферблате часов сложные подсчёты, повторил дозу. После этого время вперёд не просто пошло, а побежало, как бешенная лошадь. Не успел перекурить, как помреж уже объявляет выход.
Зал Сергею Семёновичу сразу не понравился. Он вглядывался в бледные от кабинетного сидения лица аппаратчиков и думал:
– Нет! Эти вперёд никогда не пойдут. Нет! Они других погонят, но сами вперёд… Ни за что. – Потом он высмотрел пару дедов с иконостасом наград на груди и решил, что эти вот как раз и пойдут. Непременно. И пойдут туда, куда им скажут.
В финале Сергей Семёнович так уже разошёлся, что закончил совершенно неожиданно:
– … навсегда, до конца коммунисты ВПЕРЁД? КОММУНИСТЫ вперёд? – и ушёл под жидкие апплодисменты.
Сергей Семёнович только пристроился в курилке, как дверь открылась и в курилку вошёл тот самый, чернявый. Сергей Семёнович хотел было перекрестить нечистого и уже руку протянул, как чернявый сказал:
– Не трудись. Я атеист, – после чего представился:
– Роланд Никифорович Веровец. Ваш первый секретарь.
Сергей Семёнович обомлел настолько, что даже туман перед глазами исчез, а Роланд Никифорович продолжал:
– Ну, я тебе скажу, что такой цирк я в первый раз в жизни видел. Ты, как на сцену вышел, так первым делом сбил рукой микрофон, но умудрился подхватить его на лету и отставить в сторону. Потом ты подошёл к самому краю оркестровой ямы и пока читал, всё время пытался сделать шаг вперёд. То и дело заносил ногу и, подумав, ставил её обратно. Ну – цирк! Публика ждать устала, когда же ты в яму навернёшься.
Потом Роланд Никифорович наклонился к сидящему Сергею Семёновичу:
– Так за что же ты их так не любишь? Молчи. Я же видел. Не любишь. Я тебе больше скажу – я тоже их не люблю.
Потом Роланд Никифорович расстегнул ворот рубашки у Сергея Семёновича, довольный рассмотрел ожог на плече и сказал:
– Наш человек. Что ж. Будем выдвигать. Будем поддерживать. Через две недели сам увидишь.
А через две недели Сергея Семёновича назначили директором театра.
