– Какой полковник? – опешил Виктор.
– Какой, какой… Полковник ЦРУ – вот какой. – Объяснил парень, поднялся и исчез.
Помолчали и покурили ещё немного. Потом Женя сказал, обращаясь к народу:
– Я сразу почувствовал, что это не простой дурик, – и показал на Виктора.
– У него и выражение лица не наше. Тебя от чего лечат, Витя? – ласково спросил он.
– Я, вообще-то, на обследовании. КГБ направило. Книжки запрещённые читал, – пояснил Виктор, понимая, что его слова звучат неубедительно.
– Ну, вот! – торжественно подвёл итог Женя, – а придуривался. Нас-то динамить не надо – мы свои. Книжки он читал…
Народ весело и понимающе рассмеялся. Виктор сначала разозлился, а потом остыл.
– Ну и чёрт с ними, – подумал он, – полковник так полковник, – И засмеялся вместе со всеми.
В туалет вбежал встревоженный больной:
– Кто тут полковник? – спросил он с хнычащей интонацией. Показали На Виктора и больной захныкал ещё пуще:
– Фриц у меня сигареты забрал и не отдаёт… – Скажи ему, что полковник велел отдать – весомо сказал Женя и человечек исчез довольный.
– Ну что, ребята, – сказал Слава, – покурили, пора и морды сполоснуть, а то завтрак скоро.
Завтрак появился вместе с суетой и вонью. К двери столовой уже вытянулась очередь больных. Каждый, подойдя к окошку раздачи, получал ложку каши на алюминевой мятой тарелке и жестяную кружку с баландой под гордым названием кофе. Виктор посмотрел на посиневшую от горя перловку в своей тарелке и решил, что это он не сможет проглотить. И как только он взялся за кофе с хлебом, так сразу же подскочил тот самый молодой человек, который вначале пообещал Виктора убить, а потом окрестил полковником.
– Полковник, можно я твою кашу возьму, – заискивающе спросил он.
Виктор пожал плечами:
– Бери. Я всё равно есть не буду.
Юноша схватил тарелку и сожрал кашу тут же, прямо рукой отправляя её в пасть. Женя проворчал:
– Вот так нахватается жратвы, а потом сидит на кровати и дрочит целый день – смотреть противно.
Виктор спросил:
– А от чего его лечат? На вид – парень нормальный.
– Это Кей-то нормальный? – заржал Лёня, – да он родному папе ножовкой голову отпилил. Его вообще скоро на спецрежим отправят.
– Странно его как-то зовут, – сказал Виктор, – Кей… А где же его Герда?
– Герда – была его сестра, – терпеливо разъяснил Лёня, – он её ещё раньше прирезал. Прирезал, а потом оттрахал.
Виктор посмотрел, как насытившийся Кей довольно выходит из столовой, напевая песенку, и ему захотелось курить. Однако, только затянулись пару раз, как в отделение поднялась непонятная суета и санитарки стали кричать:
– Обход. Обход. Все по кроватям.
Почему-то во время обхода больным полагалось находиться в кроватях.
Вскоре появилась целая процессия, возглавлял которую блондин средних лет и роста. В нагрудном кармане халата у блондина красовался бесполезный стетоскоп. Процессия подходила по очереди к каждой койке и блондин, улыбаясь правой половиной лица, что-то говорил больному, но так тихо, что ничего разобрать было нельзя, а потом левой половиной лица, серьёзной и скорбящей, отдавал приказания. Приказания его тщательно записывали сопровождающие медсёстры.
– Ишь ты, – заволновался Валера, расположившийся на соседней с Виктором кровати, – сегодня сам профессор ходит.
Профессор вскоре добрался и до Виктора. Посмотрел внимательно сверху вниз. Улыбнулся правой стороной. Распорядился:
– Вы, Катин, после обхода зайдите ко мне, – и в сторону свиты, – Обычные процедуры пока… После обхода Виктору снова сделала укол незнакомая, видно только что заступившая на смену, медсестра, чернявенькая, худенькая и симпатичная.
И укол она сделала не так больно, как Наташа. Потом была раздача лекарств.
Больные подходили к столу и, получив свою горсть таблеток, должны были их тут же выпить, да ещё, открыв рот, показать сестре, что ничего не осталось.
Лёня, оттянув Виктора за руку от стола, просмотрел таблетки и распорядился, что принимать, что нет. Так Виктор и сделал, спрятав ненужные за щекой, а потом выбросив их в унитаз.
Тут Виктора и позвали в кабинет. На двери кабинета красовалась табличка: «Афанасий Петрович Кулик. Профессор.» Виктор постоял немного и вошёл. Кабинет был обставлен мягкой мебелью, а стены обшиты вагонкой под лак. Афанасий Петрович приветливо предложил Виктору сесть в кресло.
– Ну что ж, Виктор Семёнович, сказал профессор приятным голосом и снова улыбнулся правой стороной лица, – начнём разбираться в вашем недуге.
– У меня нет недугов, – заявил Виктор несколько агрессивно.
– Ну, положим, людей без недугов по нашей части просто не существует. Важно их, эти недуги, вовремя обнаружить и своевременно вылечить, – сообщил Афанасий Петрович и начал привычно манипулировать молоточком. Через несколько минут предварительный осмотр был закончен, причём в финале Виктору было предложено стоя закрыть глаза и вытянуть руки перед собой.
– Неплохо, для начала очень неплохо, – подбодрил Виктора Афанасий Петрович и, включив магнитофон начал задавать вопросы. О жизни – что мешает, что радует, о родных – не страдал ли кто из них психическими заболеваниями, о планах на будущее… Виктор отвечал спокойно и подробно, вот только с планами неувязка вышла. Виктор предположил, что из института теперь его, конечно, вышибут, а профессии, способной прокормить, у него просто не было.
– Я ведь филолог. Будущий филолог, – пояснил Виктор, – так что ничего, кроме того, чтобы читать я не умею.
– А как возник у вас интерес именно к нелегальной литературе? – заинтересовался профессор, – Кстати, что у вас изъяли?
– Изъяли чепуху, – ответил Виктор, – Ахматова, Цветаева, Гумилёв, Ницше, Гитлер… – Ну вот, – зарадовался Афанасий Петрович, – а вы говорите, что здоровы. У нормального человека не может возникнуть интерес к писаниям таких авторов. Только антисоциальная личность, ставящая себя над коллективом, будет подвергать риску себя и своих друзей, разыскивая подобную литературу. В вашем случае это подтверждается ещё и тем, что вы выдаёте себя за полковника. Так что начнём лечение. И смотришь, через несколько лет мы выпустим вас настоящим гражданином и социально активным человеком.
– Я за полковника себя не выдаю, – запротестовал Виктор, – ваши больные упорно меня им называют.
– Ну что ж, и в этом разберёмся, – пообещал Афанасий Петрович, – и предупредил, – Поменьше вы общайтесь с вашей компанией. Вы же не знаете кто эти люди. Вот, например, Валера. Угонщик автомобилей, у которого оргазм наступает во время угона. Да и остальные тоже… – Но в чём провинились остальные Афанасий Петрович не поведал, просто распорядился:
– Лечить Вас будет Иродиада Николаевна. Она доктор молодой, ищущий, применяющий новейшие методы – вы найдёте общий язык, я не сомневаюсь.
На этом беседа закончилась и Виктору было разрешено вернуться в отделение. Не успел он остыть, как явился санитар и повёл Виктора сдавать анализы. Муторная и ненужная процедура это – сдача анализов. Я просто не знаю человека, которому хоть когда-нибудь пригодились результаты этих анализов в сумасшедшем доме.
Виктор освободился только в обед, такой же тошнотворный, как и завтрак, Принял таблетки, опять же предварительно просмотренные Лёней, и получил вместо одного укола целых два в ягодицу и один в вену, видимо сказались результаты беседы с профессором.
В тихий час Женя сварил чай и друзья вновь собрались в инсулиновой палате. Несколько глотков чифиря прогнали у Виктора ту мучительную не то дремоту, не то одурь, которая возникла после уколов.
– Теперь они тебя глушить уколами, да таблетками станут. А чай от этого лучшее средство, – разглагольствовал Женя, – для них же лучше нет портрета, чем морда идиота – вот и стараются. Так что ты держись.
– Ты посмотри на хроников, – добавил Лёня, – почти половина из них когда-то были почти нормальные – ну всякие маленькие отклонения у каждого из них были, – а теперь? Аминазином закормленные – луноходы, да и только. И без того аминазина уже жить не смогут.
– Не может такого быть, – засомневался Виктор, чтобы наши советские врачи умышленно залечивали больных. Я не верю.
– Кто же тебе сказал, что умышленно? – удивился Женя, – Не умышленно. Это у них наука такая.
– Да из них почти каждого лечить надо, – взвился Валера, – Наташка – так это мягкий вариант. Ты вот завтра свою Иродиаду увидишь – там патология на все сто!
– Вот ты хроников наблюдай, – никак не мог сменить тему Лёня, – сейчас ползают, как дохлые мухи, а когда-то половина из них кричали, что они полковники.
– Дался вам этот полковник, – начал сердиться Виктор.
Хотя сердиться он начал не из за полковника, а из-за того, что почувствовал вдруг, что всё неприятное ещё впереди. А был ли он готов к этому неизбежному неприятному Виктор и сам не знал.
