Врач посмотрел на него растерянно:
— Успокоительное? Эта женщина… одному богу известно, что она такое. Она почти все время истерит, если только ее не отрубить.
— Она мне нужна не в отрубе. Дайте ей что-нибудь такое, чтобы перестала волноваться и проявила здравый смысл. Хватит с меня швов на голове.
— Пять капель «ривотрила» в чай должны помочь.
— Это еще что за дрянь?
— Бензодиазепин. С другой стороны, если дать больше, она может уснуть. Лучше дать пять капель и оставить на полчасика.
Начальник участка подождал в вестибюле больницы, пока лекарство подействует, после чего взялся допрашивать.
— Миссис Ушли, не хочется вас огорчать, — наврал он сострадательно, — однако я очень желаю найти вашего сына. Может, вы сумеете мне помочь. Есть ли у вас какие-нибудь соображения, которыми вы не успели со мной поделиться?
Вера воззрилась на него. Кажется, это был совсем не тот следователь, которого она вчера завалила на пол. Но у этого череп замотан, так что, видимо, все-таки он.
— Я же вам говорила — я не знаю, что происходит, — ответила она. — Поэтому я и привезла его к брату.
— Потому что?.. — начал за нее начальник участка.
— Потому что мой муж пытался его убить, и это я вам уже говорила. Почему вы без конца спрашиваете одно и то же?
— Нам надо убедиться, что вы ничего случайно не упустили, миссис Ушли.
— Конечно, нет. Что я могла упустить?
Начальник участка вздохнул. Чертова тетка, похоже, хитрит. Он уже начал жалеть, что врач не дал ей успокоительного помощнее.
— Ладно, вот вам другой вопрос. Мы были у вас дома на Селхёрст-роуд, и вашего мужа там не оказалось. Не подскажете, где он может быть?
— В пабе, — буркнула Вера, про себя обалдев от того, что начисто забыла о Хорэсе — тот наверняка все еще заперт в своей комнате. Когда же она в последний раз его кормила? — Кстати, откуда вы знаете, что его не было дома? Он, может, еще в постели.
— Уверяю вас, это не так.
— Вы хотите сказать, что сломали дверь? У вас нет на это права, — рявкнула Вера. — Вы полицейские, вам положено охранять закон, а не нарушать его.
Старший следователь вздохнул еще раз.
— Ничего такого мы не делали. Задняя дверь не была заперта. Мы просто вошли.
— Врете! Я всегда все запираю, когда ухожу, — возмутилась Вера, забыв, что в то утро, не дозвонившись брату, понеслась к нему сломя голову — опасаясь худшего и, конечно, свои опасения подтвердив.
— Но может, мистер Ушли не запирает.
— Запирает. Он управляет банком, он всегда очень внимателен. Ко всему в жизни внимателен, включая запирание замков.
— А вот с одеждой небрежен. Два пиджака и костюм валялись на полу. И носки. Он вывалил весь гардероб и все побросал на неприбранную кровать. Содержимое сейфа у него в банке оказалось в том же состоянии.
Начальник участка выдержал паузу, давая Вере обдумать, что́ сказанное могло означать. Рискованно было ей это излагать, тем более что всей правды он не сообщил все равно, но вдруг удалось бы вызвать ее на откровение, что за брак у них вообще. Полицейский был почти уверен, что неблагополучный.
— Так ей и надо, — сказал начальник участка сержанту, болтавшемуся рядом, когда Вера, услыхав, что творится в доме и в банке, забилась в невесть какой по счету истерике. — Заварите-ка крепчайшего кофе — вот прямо крепче некуда, — чтобы эта сучка ни на миг глаз не сомкнула всю ночь. Тот нож, которым ее муж пытался убить их сына, я привез из Кройдона. Сделайте так, чтоб на нем была уйма крови. Надо разобраться со всем этим домашним насилием, покуда не прислали антитеррористический спецназ.
— Думаете, не пришлют, сэр? Их эксперты уже обрабатывают образцы крови из коттеджа и со скотобойни.
— И никаких результатов. Я хочу им доказать, что местная полиция спокойненько сама разберется, без них, потому что мы лучше знаем свой район и местных жуликов.
Чуть погодя Вера, приняв тот самый крепчайший кофе, вела себя в полном соответствии с ожиданиями: производила столько шума, что пациенты в соседних палатах начали роптать и вопить в ответ.
— Заберем-ка эту тетку с собой в участок, — сказал начальник. — Я ее там допрошу. Только наручники не снимайте, мне хватит швов на черепе.
— Куда вы меня везете? — орала Вера, когда четверо могучих полицейских подняли ее с кровати.
— В милую тихую комнатку, где вы нам расскажете, где ваш убийца-муж.
— В аду, я надеюсь. Там ему самое место. — Вера примолкла, а потом добавила: — Должен быть в постели. Я его там оставила.
— Живым или мертвым, миссис Ушли?
— Он был бы мертвым, если б я его добила. Живым, конечно, идиот! Что вы вообще творите? Арестуете меня — а мой душка сынок, может, валяется где-нибудь в канаве или того хуже?
Тут Вера опять зарыдала и забилась головой о стену камеры, пока через час не впала в ступор.
— С ней сердечный приступ может приключиться, если вы и дальше будете так же, предупреждаю, — сказал врач, сопровождавший Веру в участок.
— Ей же лучше, — отрезал начальник, вообще одобрявший повешение. — Я тут торчу всю ночь и ни одного прямого ответа от этой дуры получить не могу. Ума не приложу, что замышляет ее муженек.
— Вероятно, убрался от нее куда подальше. Я бы на его месте так и сделал. Вообразите, каково это — жить с такой женой, — сказал старший инспектор.
— Лучше не буду. Вы, конечно, в банке все проверили. Если не считать бардака, никаких денег не пропало?
Старший инспектор покачал головой:
— Ни цента. Что бы там у этого пройдохи ни было в планах, он порядочный.
— Порты проверяли? — спросил врач.
— Конечно. Он не пересекал Ла-Манш, это точно. В любом случае, он, похоже, не любит путешествовать и уж точно не полетел бы на самолете. Говорят, боится летать — страх высоты у него.
Старший инспектор проглядел свои записи:
— Она говорит, что он ей сделал предложение на вершине Бичи-Хед. Довольно странное место для человека со страхом высоты.
— Для самоубийства лучше не придумаешь, а через двадцать лет с такой женщиной это было бы самое логичное.
— Это правда. Итак, если она и впрямь не слишком завирается, он сделал ей предложение на вершине 529-футовой скалы, с которой люди обычно сигают, чтобы разбиться насмерть. И вот этот парень якобы боится высоты. Быть того не может. Кто-то тут врет. Либо тот, либо другая, либо оба. Я думаю — она. Вся эта чушь — «его трое». Можно, конечно, интерпретировать это как «Ева Трои», но эта парочка, очевидно, не в античных отношениях. Ладно, мы отвлеклись от главного: где сейчас миссис Понтсон и этот парень.
Начальник участка язвительно рассмеялся:
— Я так думаю — в мясорубке. Понтсон недаром так эту зверскую скотобойню выстроил. У него были злодейские цели — с самого начала. А не просто помогать местным мелким фермерам.
— Присоединяюсь, — сказал старший инспектор. — Он, конечно, сколотил денег на впаривании подержанных машин. Или угнанных. Но понять не могу, почему мы до сих пор не разобрались, что он на самом деле замышлял.
— Да потому что со своей стоянки мерзавец угнанные машины не продавал. И самолично их не угонял, я уверен. На него работали воры, а он потом проворачивал легальные сделки. Угнанные машины, разумеется, были оформлены на подставных лиц, и так называемый «владелец» получал часть прибыли. И куда меньше самого Понтсона, будьте уверены. — Начальник участка обратился к врачу: — Только не подумайте, будто мы не пытались прижать этого козла раньше, — пытались, да вот скользкий он. Но, слава богу, теперь мы его поймали.
— Конечно, «Аль-Каида» могла нанять его много лет назад и вложить в него денег, — добавил старший инспектор.
— Хотелось бы знать, что задумал муж этой женщины, — сказал врач, которого весь этот разговор не только увлек, но и не дал ему заснуть. — Мне тоже интересно, зачем он пытался убить своего сына. Похоже, он такой же псих, как и она.
В эту минуту в комнату вошел следователь, не слышавший предыдущего разговора.
— Мы нашли оружие в доме Ушли, сэр. Судя по следам крови, им кто-то кого-то убил, это точно. — И он извлек на свет пластиковый пакет с разделочным ножом.
— Что ж, миссис Ушли хотя бы отчасти говорит правду, — произнес начальник участка. Потом глянул на врача и сказал: — Я, кстати, с вами согласен. Просто вот думаю, где он, этот психопат — ее муж.
Хорэса обуревала сходная растерянность. Он пересек столько границ и купил столько карт на языках, которыми не владел, что не имел ни малейшего понятия, где находится.
Из Германии он перебрался в Польшу, потом, через горы, в Словению, и далее, через Чехию и Австрию, в Триест, где и потерялся. Из Италии он направился к Франции, всегда останавливаясь под чужими именами в самых скромных гостиницах. Несколько раз, старательно держась подальше от главных трасс, оказывался в такой глуши, где и отелей-то не было, а значит, частенько приходилось спать под открытым небом. Более того, бывало, что спать не удавалось совсем: ему казалось, что его окружают крупные звери, — или, по меньшей мере, он мог такое вообразить, что, в общем, то же самое.
