Глава 28
В эссексфордском полицейском участке Альберту ничего не надо было объяснять: он уже и сам понял, что требовать адвоката не стоит, коль скоро его допрашивают как подозреваемого в терроризме и вдобавок — в убийстве двоих людей.
Хуже того: адвокат некогда ухаживал за женщиной, которую Альберт якобы убил. Начальник участка лично объяснил ему ситуацию, и адвокат предложил выбить правду из «этой скотины, ублюдка и убийцы». Начальник участка разделял такое мнение. Никто, кроме самих полицейских, не знал, что Альберта Понтсона задержали. Газеты невозбранно болтали о взрыве в бронированном доме и, ни секунды не мешкая, увязывали этот взрыв с «Аль-Каидой» — организация-де использовала коттедж как склад материалов для изготовления бомб.
Тем временем дом накрыли огромным синим тентом, а кругом дежурила полиция — отгонять зевак как можно дальше. Через дорогу натянули желтые ленты, а мужчины и женщины в белых комбинезонах исследовали руины. Образцы крови, взятые в коттедже и на скотобойне, подвергли анализу, эксперты оценили степень кровавости последней и пришли к выводу, что тут явно произошло чудовищное организованное преступление.
Смесь различных животных кровей невероятно затруднила расследование. Образцы передали в главную судебную лабораторию, где даже ведущие специалисты затруднились различить ДНК убитых людей в такой куче убитых животных и уж тем более определить, какая кровь — тех любителей, кто случайно порезался, пытаясь прикончить сопротивляющуюся скотину.
— Кто бы ни был тот, кто намешал такое количество разной крови, он точно знал, что делает. Я ничего подобного в жизни своей не видывал, — заявил руководитель судебной экспертизы.
То же можно было сказать и об Альберте Понтсоне. Он не подозревал, каково это — оказаться на перекрестном допросе с начальником полицейского участка, который прошел непростой путь от рядового полицейского и был неукротимо целеустремлен. А также страдал от боли в плохо заштопанном лбу.
— Погоди у меня. Я тебе покажу, как лупить меня по яйцам дважды, — провыл Альберт, когда получил второй раз по яйцам.
— Это вряд ли, кореш. Меня тут уже не будет, когда ты из тюрьмы выйдешь. Лет через сорок. Врубись уже наконец, террорист-убийца! Это тебе еще сильно повезет, если выйдешь при жизни. У нас тут на тебя такое есть!
— Какое «такое»?
— А такое: убийство двоих моих людей и ранение еще троих — когда крыша рухнула.
— Да я этого не делал! — заорал Альберт, на сей раз всерьез обеспокоившись. — Я вам говорил, что весь фасад упадет, если вы дернете ворота.
— Правда? — переспросил начальник участка и обернулся к старшему инспектору: — Он нам такое говорил?
— Конечно, нет, ублюдок брехливый. Он сказал, что не может выбраться наружу, — мол, все пуленепробиваемое кругом. Мы ему, паршивцу, помочь хотели. А где, кстати, его жена и малец Эсмонд, хотел бы я знать?
— Да жмурики они уже. Его мадама небось знала про него слишком много, может, начала шантажировать. Он сперва верняк ее убил, а потом попытался избавиться от племянничка, накачав его бухлом. Не просто попытался причем. Криминалист говорит, там столько блевотины было на ковре, что и бегемот бы от такого сдох. Виски, бренди… да чуть ли не любая выпивка, какая только в голову придет, включая абсент. Пацана в могилу свел в юные годы.
— Вранье! — заорал Альберт. — Никакого абсента я этому идиоту не давал.
Начальник участка ухмыльнулся:
— Ага, абсента, значит, не давал. Вот мы тебя и подловили. Стало быть, всей остальной крепкой выпивкой, какую в доме нашел, ты его напичкал. Этого с головой хватит, чтоб ему печень уделать. Моей хватило одного взгляда на пустые бутылки, которые у тебя там на полу валялись. Господи боже мой, мне пора идти разговаривать с придурочной матерью бедного малого. Не давай этой скотине спать и устраивай ему веселую жизнь дальше.
Начальник участка ушел из Альбертовой камеры и поплелся в больницу, ощупывая забинтованный лоб. Он явно не рвался сообщить Вере, что ее душка Эсмонд исчез и почти наверняка мертв.
К непреходящему изумлению Эсмонда, уже к концу недели его приладили к работе. Он помогал Старому Сэмюэлу в боковом стволе угольной шахты.
— Ты пробури две дырки тут в кровле, на, — сказал ему Старый Сэмюэл, протягивая могучую ручную дрель, — а я приготовлю динамит.
— Динамит? Где вы взяли динамит?
— Нашел. Остался, видать, с тех времен, когда тут только начали добывать уголь. Рвали породу — подвести узкоколейку, а тут сплошь камни. Я его хранил сухим подальше от имения, чтоб никто не нашел.
— Разве это не опасно?
— Я смекаю, нет. Держал в непромокаемом контейнере. В общем, поглядим, годный или нет. Давай, тащи стремянку, иначе не дотянешься, — и просверли две дырки.
Эсмонд сделал как велено и теперь возился с дрелью.
— Что еще сделать? — спросил он, просверлив дырки, в точности как попросил Старый Сэмюэл.
Тот приволок здоровенную фаянсовую раковину, уселся на ящик и принялся набивать порохом две гильзы двенадцатого калибра. Из каждой торчал тонкий медный проводок. Он был намотан на катушку. Сэмюэл отмерил от нее пятьдесят ярдов, после чего связал провода вместе. Потом достал динамитные шашки, влез на лестницу и засунул их в отверстия вместе с гильзами.
— Должно сработать, — сказал он, и они вернулись во двор дома. — Долго те каменюки там не пролежат. А теперь хватит тихариться, пригони-ка сюда старый «форд».
Эсмонд был в восторге. Ему всегда хотелось что-нибудь взорвать. Он пошел в сарай и выгнал автомобиль наружу. Тот легко поместился в тоннеле, и, едва Старый Сэмюэл отвернулся, Эсмонд влез на капот и осторожно проверил, хорошенько ли загнана взрывчатка в пробуренные дырки. Оба заряда сидели как положено, но под одну шашку все же пришлось загнать небольшой деревянный клин. Тем временем Старый Сэмюэл добыл динамо-машину и теперь ждал Эсмонда — которого он звал Джо или мистер Щупс, — чтобы вместе притащить несколько мотков колючей проволоки.
— Вряд ли понадобится, но так, на всякий случай. Взорвем кровлю для начала — проверим, годен ли порох. Потом, может, придется поставить железную решетку, чтоб отвадить желающих залезть, хотя кому это надо? Эти вон черные быки всех от дома отпугивают. Все знают, что от Щупс-холла лучше держаться подальше. Из того, что я слышал на кухне, ты тут в полной безопасности. Помяни мое слово: ни одному мужчине еще не удавалось отсюда уйти — если только они его не выгоняли, а «они» — это те, которые на кухне.
— А я и не хочу, — сказал Эсмонд и сам удивился этому внезапному осознанию. Он всегда жаждал взрывать что-нибудь и обнаружил, кроме того, что ему нравится ухаживать за свиньями. Но сверх того он себя чувствовал здесь свободным. От одной мысли о возвращении домой, в Кройдон, его начинало мутить. Здесь — где бы оно ни было — он мог быть самим собой, без удушливой матери с этими ее телячьими нежностями, не говоря уж об отце и его нападениях с ножом. Оглядывая свою жизнь, он видел, что ни мига в ней не знал, кто он на самом деле. В этих диких краях он наконец, кажется, это понял. Пусть даже пока не мог подобрать себе наименования.
— Сейчас проверим, сработают ли гильзы, — сказал Старый Сэмюэл и подцепил провод к динамо-машине. — Поберегись, запускаю.
Он врубил динамо, из шахты раздался глухой рокот, взлетела туча взорванной почвы. Когда пыль улеглась, они подошли поближе — глянуть на результат самопального взрыва. Старого «форда» не было видно вообще.
— Пойди возьми фонарик, Джо. Похоже, вся кровля обвалилась. Помяни мое слово: колючей проволоки не понадобится.
Но Старый Сэмюэл все равно не хотел рисковать. Той же ночью он соорудил большущий транспарант с надписью «ОПАСНО. ОБВАЛ КРОВЛИ» и прикрепил его к столбу у входа.
— Так точно сработает, — сказал он.
В тот день Эсмонду впервые не подсыпали снотворного, но он все равно счастливо уснул.
Чего не скажешь о Вере. К возвращению начальника участка в больницу она пребывала, мягко говоря, в отчаянии, но более-менее пришла в себя и готова была задавать вопросы и давать кое-какие ответы. Инспектор же, напротив, собирался отплатить ей за нападение и десять швов у себя на лбу.
— Держите ее в одиночной палате — если ей и впрямь надо побыть в больнице и она не симулирует, — сказал он врачу. — Подальше от прочих пациентов. И следите, чтоб не вылезала из постели.
Врач спросил, зачем все эти меры необходимы, и начальник участка ответил:
— Она подозревается в множественном убийстве. В таких случаях положен подробный допрос.
— Оссподи! Множественное убийство! — воскликнул врач, ужаснувшись услышанному. — И кого же она убила?
— Не имею права разглашать. Как бы то ни было, это всего лишь предположение, но есть косвенные улики того, что она связана с серьезным преступлением. Ах да, вот еще что: не могли бы вы дать ей что-нибудь успокоительное?
