– Будет тебе шампанское! Ящик выпьешь?
– Ну, это сколько посидеть, – потупилась Алиса.
Роман отчаянно мешал водку с пивом. Ошеломительно хохотал, тиская девицу, рассказывал похабные анекдоты.
Алисочка же, лапочка, забралась под стол, расстегнула ему ширинку, достала кривой от напряжения член, стала его сладко полизывать и покусывать.
Роман немного смутился.
Всё же среди людей…
Хотя Алису под столом и не было видно.
Рома глотнул «ерша», заел раскаленной шпикачкой, сперма ударила, словно прорвал бетонный заслон.
От радости она даже взвыл.
– Набрался дядя! – уважительно прокомментировали за соседними столиками.
Что было дальше?
Были пляски. Заздравные песни. Блевание в сортире.
Затем какая-то гибельная драка.
А утром кто-то незнакомый взглянул на него из зеркала. С разбитой губой, с заплывшим глазом.
Такое ощущение, что обещанная афоризмом казнь уже свершилась.
4.
«Нет, на такую героическую жизнь меня долго не хватит!» – размышлял Роман.
Опрометью кинулся в книжный магазин, открыл фолиант на случайной странице. А там: «Сердце глупых – в доме веселья. Сердце мудрых – в доме плача».
Вот! То, что ему и нужно!
Запрется дома и будет изучать мудрецов. Присоединится к клану духовных скалолазов. Пропитается целебной горечью до последней клеточки.
Накупил такую прорву книг, что еле дотащил до дома.
Ницше, Шопенгауэр, Кафка, Достоевский, Кант…
Сварил себе огромную кастрюлю макарон, заправил растительным маслом. Будет, как философ, довольствоваться малым.
Накушался, возлёг на тахту, укрылся до шеи шотландским пледом, строчка за строчкой принялся цедить целебный нектар.
Через сутки Рома перестал спать, а руки у него стали ходить ходуном.
Если раньше о смерти думал с шуточками-прибауточками, то теперь просто содрогался от влажной мерзости могилы.
Зачем героизм, жертвенность, если завтра невидимая рука, словно мел с доски сотрет из списка живущих?
С горя потянулся к виски, но вспомнил гибельную драку, блевание, заплывший лиловый глаз…
Галопом в книжный, к заветному фолианту. А там: «День без любви – убитый день».
И как не догадался раньше!
Но, Алиса?
Однако, случившееся под столом можно ли назвать любовью?
5.
Легко сказать – люби…
Сожительниц Рома заводил лишь по пьянке.
Стал Рома после работы бродить по улицам, заглядываться в лица девушек.
Многие от него шарахались!
Еще бы не шарахаться, взгляд безумный, зубы от волнения стучат «Танец с саблями».
Девушки любят тех, кто поспокойней.
С отчаяния звякнул по мобильнику тощей Алиске.
Цыпочка тут же примчалась, разя жуткой косметикой, с размазанной под глазами тушью.
Дерябнули вискаря, скушали курицу гриль.
Попробовал Рома соединиться с девицей в позе миссионера и потерпел фиаско. Небритые подмышки, синеватая гусиная кожа – кого заведет?
Пришлось довольствоваться кондовым минетом…
Вспомнилась бывшая жена Люсенька. Широкие бедра, тяжкие груди. А губы? Толстые, вывернутые. Настоящий губан! С ней бы у него и в позе миссионера получилось.
Нащелкал на мобильнике её номер, а оттуда:
– Ты мне, козёл, всю жизнь исковеркал! Потрахаться захотелось? Дрочи в ванной!
С опущенной главой, с завядшим членом Рома отправился в книжный магазин. Погадать по заветной книжке.
6.
Святые угодники!
«Избранные афоризмы» оказались раскупленными.
Глянули с продавцом в Интернете. Книга в столице, конечно, есть. Но это надо переться к чёрту на кулички. В какое-то Монино.
Дома напузырил целый граненый стакан вискаря. Залпом выпил. Закурил «Парламент», вышел на лоджию.
Жгучая волна наслаждения накатила от желудка.
Нет, чего он зря переживает? Чего воду мутит?
Распахнул все окна.
Напоенный весною воздух ударил с улицы. В небесах истово ярилось оранжевое солнце.
Внизу клаксонили автомобили. По-апрельски бодро бежали прохожие. Мамочки катили коляски.
Да, что же вы, родимые мои господа! Хорошие!
Жизнь замечательна и без всяких афоризмов.
Просто живи, дыши, наслаждайся каждым мгновением.
Квартира есть. Не квартира, квартирища! Работа имеется. Всего сорок лет. Каждое утро юношеская, крутая эрекция. Эти ли не настоящее счастье?!
А духовным скалозазаньем и прочей дрянью пусть занимаются ботаники, лохи!
Рома Габаниа мудреные книжки больше читать не будет.
Ну, ни строчки!
Роман налил еще один стакан вискаря. Рывком выпил. Распечатал роскошно пахнущую коробку гаванских сигар. Закурил. Зорко взглянул на небо.
Теперь он будет только наслаждаться.
И без афоризмов.
Как там было сказано?
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут…»
Что это он?
На фиг книгу!
Эпилог
Теперь Роман Габаниа в Останкино признанный сочинитель афоризмов для ток-шоу и аналитических передач. За каждый афоризм он берет не меньше сотки евро.
Много?
Попробуйте, сочините-ка сами!
– История ничего… А вот компромат так себе. Парень-то ни в чем не виноват. Ну, да ладно. Вернись-ка опять к продюсерской банде. Прищучь с пристрастием. Секрет Останкино, как иголка в яйце Кощея Бессмертного, – именно в продюсерах. Вперед, Петя!
Компромат № 32
Сыворотка правды
1.
Продюсер телеканала «Спортивный» Егор Рябоконь неистово боялся выдать сокровенные тайны личной жизни. На примере «желтой» прессы он знал, что бывает с теми, кто попадает под ее прицел.
Раздавят, как коровью лепешку.
Поэтому на вопрос о его жене, детях он смущенно косил глаза и вдруг начинал вдохновенно вещать о футбольном турнире в Новом Уренгое.
Коллеги за его спиной крутили у виска пальцем, мол, с прибабахом шеф, что возьмешь.
Однажды, во время корпоративной вечеринки на 23 февраля Егорушка перебрал водки, и ему до слёз, до рыдания взахлеб захотелось поведать сослуживцам о своей горемычной жизни.
Он еле сдержал себя, до крови укусив собственный язык.
На другой день отправился к врачу, к седобородому гному:
– Пафнутий Эммануилович, спасите! Если сослуживцы, а, тем паче, пресса узнают о моей личной жизни, то мне каюк.
– Педик? Транссексуал? – резко спросил эскулап.
– Да, что вы?! Даже наоборот… То есть…
– Не волнуйтесь, – терапевт по-отечески взял его за руку, – что бы там ни было, я вам помогу. Чего вы боитесь?
– Что-нибудь выболтать…
– Отлично! У меня деверь работает в ФСБ. В медицинском отделе. Местные умельцы там разработали сыворотку Правды.
– Вот правды-то я и боюсь!
– Спокойно! Разработан и её антагонист – сыворотка Безмолвия. Стоит она, правда, недешево.
– Деньги – не проблема!
– Честно говоря, я очень рискую…
– Пафнутий Эммануилович, щедрость моя не знает границ.
– Охотно верю, – терапевт достал из стола небольшую бутылочку. – Принимать до еды, по напёрстку.
2.
На следующее утро, перед работой выпил сыворотку.
Ничего, вроде малинового сиропа.
Ну и что? Хочется ему сейчас исповедоваться?
Совершенно не хочется!
Отшибло начисто.
Самое любопытное то, что тайн у Егора Рябоконя совершенно не было. Личная жизнь у него отсутствовала начисто.
Хотя именно это обстоятельство и являлось его самой жуткой тайной.
В свои сорок неполных лет Егорушка еще ни разу не познал женщину.
Он даже не ведал, как она устроена. Не понимал всех её заповедных выпуклостей и впадин.
Конечно, иногда его что-то томило, жгло чуть пониже живота, но Егор приучил себя игнорировать это прискорбное обстоятельство.
Из пороков у Рябоконя была лишь привычка по праздникам выпить водочки, да подымить на лоджии курительной трубкой, по холке оглаживая кота Ваську.
Вдруг водка развяжет ему язык? Какой тогда поднимется гомерический хохот!
Сразу же найдутся доброхоты захватить его козырное место.
Продюсер спортивного канала! Не хухры мухры!
Так что, выручай, сыворотка Безмолвия!
Не дай бесславно сгинуть Егорушке!
3.
Пока пил лекарство, был нем, как рыба.
Но всё когда-нибудь заканчивается.
Закончилась и микстура.
Отправился к Пафнутию Эммануиловичу за следующей.
А там произошло непредвиденное обстоятельство.
То ли на бутылочке была перепутана этикетка, то ли эскулап захотел подшутить над своим пациентом, но вместо сыворотки Безмолвия он всучил Рябоконю сыворотку Правды.
И тут началось такое!
– Признаться, у меня еще не было ни одной женщины, – с порога офиса огорошил Егор коллег. – Я даже не знаю, зачем они надобны. Нет, конечно, кое-что я читал. Листал медицинскую энциклопедию. Однако, не постигаю!..
Соратники выпучили глаза.
– А успех нашего канала, знаете, на чём зиждется?
– На чём? – гулко выдохнул лысый старичок с лиловым фурункулом на носу.
