Султаныч добрел до клиники Лора. Здесь вода почти вся ушла, завтра можно будет ставить тепловые пушки и начинать просушку помещения. А пока все будет сушиться, он намеревался предложить Исакичу не затронутый наводнением склад для хранения инвентаря. Инвентарь сейчас все равно весь задействован, пусть доктор пользуется складом на здоровье жителей.
Лор в клинике был не один. На кушетке, раскачиваясь словно в трансе, сидел Иванько, сложив ноги по-турецки. Лор держал у его носа зажатый пинцетом ватный тампон, намоченный чем-то желтым. При виде Султаныча Исакич дернулся, словно застигнутый за чем-то не вполне приличным. Иванько открыл глаза и тоже дернулся, но эта реакция была вполне ожидаемой, хорошо еще, что не забился в конвульсиях при виде своего неблагодарного ставленника.
— Послешоковая терапия, — решил пояснить Лор.
— Что, поставил Аполлонского на сто миллионов, а потом испугался собственной наглости?
— Зачем вы так ерничаете, Шахмар Султаныч? — укорил его Иванько. — Я же к вам всегда, как к отцу родному, а вы.
— Был бы я тебе, Боря, отец, давно бы уже снял ремень и отходил по мягкому месту.
— Так бейте меня, бейте, — неожиданно завопил Иванько, расстегнул и спустил брюки, валясь на кушетку.
К такому буквальному восприятию своей реплики Казбеков не был готов. Он выронил из рук записи и попятился к двери. Лор метнулся к столу, схватил уже наполненный шприц и всадил в обнаженную ягодицу Бориса. Иванько обмяк и мешком завалился на кушетку.
— Что, голова у пациента закипела, Исакич?
— Закипела, Султаныч. Пришел, трясется, заприте, говорит меня, под замок, приставьте санитара и никуда не пускайте. Я ему говорю: «На это нужно согласие твоей жены, а она в Милане, на шопинге».
— Ну, с ней можно по телефону связаться.
— Связались.
— И что?
— Ждите, говорит, завтра вернусь, посмотрю на Борю и решу, запирать его или так оставить.
— А он?
— Требует отправить себя под медицинский надзор немедленно. Из моей клиники уходить отказывается, я битый час пытался его успокоить и домой отправить. Боюсь, говорит, оставаться в одиночестве.
— Что делать будешь?
— Даже не знаю. Мне срочно отъехать нужно. С бывшей женой переговоры назначены. Первый раунд.
— Давай Подлипецкому позвоним. Все-таки приятель, как-никак. Может, подежурит, пока ты отъедешь.
Аркадий Исаакович схватился за трубку.
— Станислав, здравствуйте. Это доктор Лор вас беспокоит. Не разбудил после бессонной ночи? Нет? И не ложились? Что так? Нельзя так себя напрягать, Станислав, здоровье — оно одно, его беречь нужно, и спать следует регулярно. Улетаете? Ах, улетаете! На самолете, надеюсь? Не обращайте внимания, это я пошутил неудачно. У супруги схватки начались? Я так и подумал. Ну, удачных вам схваток и счастливого разрешения! Да нет, ничего, я так, узнать про супругу. Потом, если не затруднит, позвоните, расскажите, как все прошло. Супруге привет! Бон вояж!
Лор разочарованно отключился.
— Подлипецкий уже в Майами водные лыжи навострил. Разбегаются ребята. Видно, сильно им вчера Сеня хвосты накрутил. Этот, — кивнул он на отключенного Иванько, — готов в психи записаться, лишь бы подальше от длинных Аполлонских рук. Султаныч, выручи, посиди с ним пару часов, мне позарез надо отлучиться.
— Исакич, я бы посидел, ты же знаешь, как я тебя уважаю. Но у меня после потопа дел по горло. К тебе пришел помещение временное предложить, пока твой офис сушить будем.
— За это тебе спасибо, конечно. Так не посидишь?
— Извини, не могу. Может, Вольфовну попросить? Она отзывчивая.
— Попробую, если она дома, конечно.
— Дома, дома, видел ее недавно в паркинге. Дезинфекцией машины занималась, избавляла ее от угрозы лямблиоза и хламидиоза.
— Это теперь каждой машине не помешало бы.
— Сейчас запишу в свой напоминальник — позвонить в санэпидемстанцию, — Шахмар Султанович поднял с пола и обтер рукавом выроненный ежедневник. — Этот потоп! Какие расходы! ТСЖ точно обанкротится. Ты извини, мне надо бежать. Звони в понедельник, обсудим переезд.
— Ну давай!
14 апреля, 15 час. 15 мин
Милость Вольфовны
Нина Вольфовна Кох только что закончила дезинфекцию автомобиля и очень устала. Теперь нужно было еще продезинфицировать одежду и обувь, в которой она обрабатывала авто. Вольфовна сняла халат, перчатки и резиновые сапоги еще в паркинге и сложила их в пластиковый мешок. Она зашла в квартиру, открыв и закрыв дверь локтем, не прикасаясь к ручке. Таким же способом она зашла в ванную, подцепила одноразовую шапочку для душа, сушившуюся на крючке, надела на руку, включила воду, выбросила шапочку в мусорную корзину и начала тщательно мыть руки по локоть антибактериальным мылом. Затем она выпотрошила принесенный с собой мешок в стиральную машину, наполнила ванночку порошком и дезинфектором, установив на щадящий режим стирки, чтобы сапоги не потрескались. Мешок и шапочку вынесла в мусоросборник.
Теперь можно присесть ненадолго и вытянуть ноги. Она уже с утра, как только узнала об утечке фекалий, позвонила в СЭС, требуя незамедлительного приезда специалистов. Но незамедлительно они не приехали. И, будучи реалисткой, она их незамедлительно не ожидала. Но к трем часам, по ее мнению, они уже должны были прибыть. Но они не прибыли, и нужно было снова звонить и снова требовать. Она набрала номер, но телефон упорно не отвечал. Просто санэпидемстанция еще не знала, что родом Нина Вольфовна из поволжских немцев, хоть и родилась в карагандинской ссылке, и благодаря генетически унаследованным упорству и настойчивости всегда выходила победителем в затяжной борьбе против чего бы то ни было.
Вообще, чета Газидзе была борцовой. Глава семьи Сан Саныч тридцать лет положил на борьбу за извлечение черного золота из нефтеносных слоев Западной Сибири. Нина Вольфовна столько же лет боролась за искоренение паразитов среди жителей Тюмени. Когда Газидзе переехали в Москву на заслуженный отдых, они быстро осознали, что в результате многолетней привычки подсели на борьбу, и в жизни без борьбы начали болеть и хиреть. Поэтому стоило только соседу Казбекову поднести к ним зажженную спичку, как они ухватились за эту спичку как за спасательную соломинку, загорелись заботами ТСЖ и вошли в привычное боевое состояние, прогнав прочь хандру и болезни.
А сегодняшний день был особенно значимым в восстановлении энергетического потенциала супругов. Сан Саныч как убежал из дома в восемь утра, даже не побрившись, так еще и не возвращался. Так небритый и попал в телерепортажи. Потоп Сан Санычу не был в новинку. Только в его практике обычно разливалась по тундре нефть, умерщвляя все живое на километры вокруг. А тут всего лишь вода, и все лишь одна человеческая жертва. Хотя и очень серьезная утрата для комплекса. Сачков был главной надеждой на отсуживание «Куполка» в пользу товарищества. Но как он оказался ночью на улице, да тем более в районе катастрофы, никто не мог объяснить. Даже его супруга Алла, которая, однако, утверждает, что Колю утопили по заказу Аполлонского. Недаром же Семен Аркадьич взял на себя все похоронные расходы и готов поставить Николаю Ильичу памятник.
А в целом, Газидзе видел ситуации и похуже. Другое дело, что денег на ликвидацию давали побольше, да и площади были в основном пустынными. А тут такая населенность на один квадратный километр! Он бегал как заведенный по всей территории, распоряжаясь и организуя, а потом сел на обработанный женой автомобиль и куда-то уехал. Вольфовна подумала, что нужно узнать — куда и когда предполагает вернуться, чтобы подгадать с ужином.
Нина Вольфовна позвонила мужу: из его насыщенной проклятиями речи она поняла, что он сейчас пытается заглянуть в глаза хозяину охранной фирмы на его рублевской даче и требует немедленно прислать новый наряд для охраны комплекса, но тот не готов сделать это раньше понедельника. Вольфовна положила трубку, пошла в кладовку, достала ружье мужа, с которым он охотился в Сибири, и принялась его начищать. Зная мужа, она понимала, что сегодняшней ночью он будет патрулировать комплекс лично. За этим занятием ее застал звонок Лора.
— Ниночка Вольфовна, драгоценная моя! Какое счастье, что вы дома! Это Аркадий Лор вас беспокоит. Вы даже не представляете себе, как мне нужна ваша профессиональная помощь! Ниночка Вольфовна, умоляю вас, спуститесь ко мне! У меня здесь такой сложный случай паразитизма!
Нина Вольфовна аккуратно положила ружье, накрыла его холщовым полотном, вымыла руки, поправила прическу, надела резиновые сапоги мужа, поскольку ее все еще стирались, и поспешила к Лору. Тот ждал ее в проеме входной двери и, завидев, умоляюще воздел руки.
— Ну что тут у вас, Аркадий Исаакович?
— Да вот он, паразит! — Аркадий посторонился и показал на кушетку, на которой лежал отключенный от сознания Иванько.
