Вряд ли Бонифаций мечтает о подобном вымышленном родстве. Его жизнь настолько плотно заполнена приключениями самого разного толка, что времени на мечты у него не остается.
Бонифаций гурман: он любит кальмары, мясо и объедки из помойки. Из всех предметов домашнего обихода он больше всего уважает мусорное ведро и холодильник. В мусорном ведре таятся настоящие сокровища, спрятанные от исследователя и естествоиспытателя злыми хозяевами. Если улучить момент, можно запустить лапу в это прекрасное ведро и разжиться славно шуршащим полиэтиленовым пакетом или обглоданной свиной косточкой.
В мусорном ведре таятся сокровища, спрятанные злыми хозяевами
А про холодильник Бонифаций думает, что это, наверное, его папа. Огромный белоснежный гигант в углу большой кухни натужно урчит важным басом. И в его недрах рядком лежат вкусные сырые куриные яйца, колбасы, сыры, стоят кастрюльки с супом, отварной говядиной и тушеной курицей. Когда холодильник распахивает дверь, нужно нырнуть вперед головой на нижнюю полку и не раздумывая ухватить зубами добычу.
Бонифаций любознателен и креативен: когда я работаю за компьютером, он сидит рядом, пристально всматривается в мерцающий монитор и трогает лапкой клавиши.
Бонифаций ласков: при каждом удобном и неудобном случае он взбирается мне на ручки, неуклюже целует в подбородок и змейкой сворачивается на моей груди.
Бонифаций домовит: он приучил меня не оставлять на столе пустую чашку и даже намекнул на необходимость поменять обои в маленьком коридоре, деликатно покоцав когтями вышедший из моды орнамент.
Бонифаций подарит всем нам еще немало поводов для улыбок, обсуждений и рассказов чтобы не сказать: даст прикурить и покажет небо в алмазах.
Нынче моя дочь — кто бы мог подумать, как быстро летит время! — пишет домашнее сочинение на тему будущей профессии.
— Наверное, художник? — деликатно подсказываю я.
— Или ветеринар? — размышляет дочь. — Если честно, я еще не решила окончательно, кем хочу стать, когда вырасту. А вот ты, к примеру, кем мечтала быть в детстве?
В детстве я мечтала быть певицей, актрисой, поэтессой, летчиком-космонавтом, учителем, врачом, в том числе и ветеринарным, химиком-технологом, археологом, геологом, продавцом и директором ресторана. И если кто-нибудь в те далекие времена предрек мне успешную карьеру финансового журналиста, ведущего собственную колонку, посвященную изменениям федерального налогового и даже гражданского законодательства, я бы весьма экспансивно фыркнула и посоветовала бы предсказателю не фантазировать.
Как ни странно, многие из моих наивных детских мечтаний неожиданно сбылись: жизнь сложилась так, что мне пришлось побыть человеком самых разнообразных и неожиданных специальностей и ремесел. Я работала поваром, бухгалтером, экономистом, риелтором, диспетчером, корректором, редактором, техническим писателем, владелицей торговых отделов по реализации трикотажа, вечерней уборщицей и даже директором геолого-промышленного предприятия на алмазных приисках.
Когда мы с подругами внезапно заговариваем о работе, я всегда важничаю: сменила так много профессий и, что характерно, во всех преуспела. Более того, меня порой посещают мысли поступить на заочное отделение юрфака или усовершенствовать свой довольно-таки средний английский на сетевых обучающих курсах, чтобы заняться вольными переводами классической британской поэзии или современной американской прозы. Оценивая свое место в сонме освоенных мною умений и квалификаций, а также важность каждой из профессий для меня в определенный момент моей жизни, я сумела сделать два важных открытия, которыми и поделилась с взрослеющей дочерью:
— Твое дело должно нравиться в первую очередь тебе самой. Пусть оно непрестижно в глазах карьериста, немодно в глазах почитателя гламура и даже невысокооплачиваемо в глазах любителя тугого набитого кошелька. Для меня, например, очень важна креативная составляющая любого процесса, будь то придумывание схем по оптимизации налогообложения или сочинение женской сентиментальной прозы. Да хоть бы и мытье полов в зале аптеки — полный простор для воплощения фантазий.
Я люблю творить в собственном ритме и по своим правилам, без оглядки на чужой опыт, чужие советы и чужие иллюзии мне с избытком хватает личного. А еще много значат внутренняя сила и свобода и возможность не растворяться в мутном бульоне корпоративной системы, не пропитываться ее духом и запахом, не становиться безликим ничтожным винтиком в огромном механизме. Мне важнароскошь оставаться собой, пусть маленькой, но автономной единицей.
— Твоя профессия никогда не должна заставлять тебя делать жестокий выбор между работой и семьей. Только гибкий график и ненормированный рабочий день дадут возможность успешно совмещать эти две самые важные для тебя вселенные, поэтому очень важно стать настоящим профессионалом, незаменимым специалистом, имеющим право самостоятельно устанавливать свои рабочие часы и дни.
Школьные годы тем и хороши, что можно пока только мечтать о будущей профессии, не оценивая вещи всерьез. Мысленно примерять белый халат ветеринара, блузу художника, мантию судьи или форму стюардессы. К моменту, когда придет пора делать первый ответственный выбор, важно разобраться в себе, в своих предпочтениях и пристрастиях без оглядки на чужие советы или примеры.
Порой за нарядным мундиром удачно сделавшего карьеру благополучного человека прячется грустная разочаровавшаяся душа, а мягкое кресло высокого начальника скрывает множество невидимых гвоздей.
Недавно я по делу забежала в офис к однокурснице — руководителю подразделения филиала банка, и моя успешная визави, горько махнув рукой в ответ на мой вопрос о личной жизни вообще и дочке в частности, прочувственно и чуть ревниво вздохнула:
— Как же тебе хорошо! Ведь ты у нас по жизни художник…
Признаюсь откровенно: порой я не прочь приврать. Не столько солгать, сколько чуточку преувеличить, капельку приукрасить, округлить в свою пользу, причем сделать это даже не из корысти, а просто так, из любви к искусству, кулисам и маскам.
Но одно дело, когда я позволяю себе грешить против истины, и совсем иное — когда это делают другие. Особенно предметы, окружающие меня в повседневной жизни.
Взять, к примеру, календарь — он лжет мне в лицо абсолютно нахально и безбоязненно. «Осень на дворе!» — бесцеремонно заявляет он мне каждое утро, когда я ищу солнце в мрачном небе, наглухо затянутом октябрьскими тучами. «Подруга, одумайся: осень!» — нудит он ворчливым гулом холодных ветров, когда я намереваюсь в соответствии со своим настроением нацепить на прогулку легкомысленные лаковые баретки на высоченных каблуках.
«Какая же осень, — недоумеваю я, — если в моей душе мурлычат скрипки и гремят литавры, и я, различая на слух сразу сотню прекрасных мелодий, звучащих одновременно, подпеваю и пританцовываю в такт? О какой осени можно думать, если меня переполняет веселое ощущение какого-то удивительно теплого и уютного счастья, пахнущего весенними праздниками, пирогами и цветами?»
Гороскопы тоже любят ошарашить заведомой неправдой. Какие хозяйственные хлопоты, заботы о здоровье, выгодные долговременные контракты и покупки недвижимости могут грозить таким Рыбам, как я, если вся наша жизнь — это загадочный океан неуемной страсти, цепочка будоражащих мистических откровений, лавина обжигающих диких фантазий и тайных желаний, бездна пророческих эротических сновидений и горстка эпатажных увлечений? Я и без гороскопа знаю, что мой сегодняшний и все последующие дни запомнятся волшебными намеками на счастливую судьбу: медово-желтыми кленовыми листьями, заливистым щебетанием синичек, чудесными словами и яркими метафорами.
А зеркала! Это же чемпионы по фальсификации подлинной информации. Вот где у них встроенные колонки или хотя бы бегущая строка по самому низу серебряной амальгамы, безостановочно транслирующие совершенно справедливое утверждение классика: «Ты прекрасна, спору нет»? Заглядывая в зеркало, я каждый раз натыкаюсь на злонамеренный и жестокий обман, видя вместо очаровательной юной красотки, какой я себя ощущаю, малознакомую лохматую тетку с веснушками и морщинками возле глаз. Я решаю не поддаваться на гнусные инсинуации и показываю зеркалу язык, уличая его во лжи.
Какая осень, если в душе мурлычат скрипки и гремят литавры?
Хотя, задумавшись и попытавшись понять причину окружающего меня обмана, я даже радуюсь такому положению вещей. Я боюсь того момента, когда, заглянув в зеркало, не стану возмущаться увиденной «старой кошелке», а с недоуменным ужасом распознаю в отражении свои грустные, выцветшие и потухшие глаза.
